В общем-то, и не ссор, по большому счету — так, занудных и совершенно не увлекательных выяснений взаимоотношений. Еженощных и регулярных, как менструации: ничего приятного, но абсолютно неизбежно, и, говорят, организм очищает. Сейчас, пожалуй, и не вспомнить все мои «ужасные проступки», так раздражавшие Диму.
К примеру, Нагиев взял меня с собой в «Юбилейный» вести концерт. Я, в удивительной шубе до пят, вся пропитанная предвкушением праздника и интересного вечера, еду вместе с ним. И вдруг в самом начале концерта объявляют, что Дворец спорта заминирован.
Расстроенная наглостью террористов, посмевших сорвать мой выход на сцену, я в середине дороги домой чмокаю Диму в щеку и еду в гости. Может быть, я действительно была не права, «протусовавшись» с подругами до шести утра; может быть, кому-то и покажется странным, что рассвет мы встретили в клубе «69». Но разве можно устраивать из этого грандиозный скандал!
По мнению Димы, все мои «гости» проходили в сопровождении каких-нибудь «дяденек»; поверить в мою безгрешность Нагиев отказывался. В конце концов он выдвигал ультиматум: «Сиди дома!» И, надо отдать мне должное, я некоторое время покорно соглашалась с такими несправедливыми, и, прямо скажем, нечеловеческими условиями капитуляции.
Ревновал Дима нещадно. Когда говорят «к каждому столбу», имеют в виду обычно широкий охват объектов ревности. В нашем случае текст «к каждому столбу» можно воспринимать дословно.
Был, например, такой сюжет. Приезжаю я утром домой — кидаю сумку у входа и забываю о ней и о её содержимом, потому как устала неимоверно. Пока я принимала ванну, Дима залезает ко мне в сумку за сигаретами и обнаруживает там совершенно неимоверный набор: в сумке лежат трусы, причем стринги, в количестве двух пар, и CD-диск Виктора Ночного, известного барда, с дарственной надписью «Алиса, вы сегодня очаровательны как никогда. Я взволнован!»
Лучше бы я из ванной не выходила — жила бы себе там спокойно и припеваючи и никогда бы не узнала, как безумно Дима может ревновать.
А история на самом деле была проста и банальна, и даже намёка на какую-то романтическую или сексуальную линию развития сюжета в ней не было. Вечером мы с подружками зашли в бар, где, по чистой случайности, пел Виктор Ночной, знающий меня как Алису Шер. Стринги же мне отдала подруга, располневшая после родов и носить их по этой причине не собиравшаяся. Объяснить же такую сложную комбинацию мне даже не дали возможности.
Другой грандиозный скандал разразился после моей поездки на дачу к своим подружкам. Там, на даче, мы отмечали чей-то день рождения, а по этому поводу одеты все были «по форме»: я, к примеру, была в голубом платье, воздушно-шифоновая, на каблуках и с голыми ногами.
По чистой случайности именно в этот день я купила себе чулки. Одевать их не собиралась, если бы не случилось непредвиденное: страшнейший град с грозой. Утром, возвращаясь домой, я чертовски замерзла и вскрыла лежавший в сумке пакет. Все оставшееся время нашей совместной жизни Дима вспоминал мне и это платье, и чулки — по его мнению, чулки женщина надевает только в одном случае: если она встречается с любовником.
Вообще-то я могла бы предположить такое развитие наших взаимоотношений гораздо раньше и решить, нравится мне это или нет. Гораздо раньше — еще в юности, когда мы только поженились, и я работала в Ленконцерте. В этой организации на миллион женщин приходился один-единственный мужчина, счастливо женатый, довольно пожилой и совершенно не обращавший внимания даже на артисток, не то что на меня, юную специалистку в области экономики.
Но Дима умудрялся создавать ему совершенно невозможную жизнь. Бедный Борюсик выскакивал с работы и, руки по швам, мчался мимо встречавшего меня с грозным взглядом Нагиева к своей машине. Утром он приходил на работу и, сочувственно качая головой, сообщал:
— А вчера там опять стоял твой.
Чуть позже, уже во время работы на радио, приступов ревности тоже хватало. Мое безупречное поведение рано или поздно в любом случае грозило обернуться скандалом. Приехала я как-то на работу несколько раньше обычного, до эфира — времени уйма, и захотелось мне шашлыка. Доезжая до шашлычной, стоявшей на трассе недалеко от Ольгино, обедаю. Подсаживаются двое мужчин — красивые ребята, служившие в Афгане. Побеседовали и разошлись. Диме я об этом криминальном происшествии, естественно, не рассказала: что рассказывать-то? Что шашлык ела?
Но мимо злополучного кафе, естественно проезжал кто-то из общих знакомых. И не преминул сообщить об увиденном Диме. Чего только не узнала я о себе нового: и «как же мне не стыдно», и «совсем опустилась — шашлык ем с мужиками в какой-то забегаловке», и «позорю его доброе имя».
Собственно, так происходило всю жизнь. Еще бы он мог мне верить! Как, если на любом его концерте или на вечеринке на заднем плане обязательно маячила фигура очередной умницы и красавицы? Естественно, ни о каком доверии ко мне и моим поступкам речь идти уже не могла.
Можно было бы, конечно, сопровождать его повсюду самой. Ездить в клубы, на гастроли и конкурсы красоты. Но, во-первых, Дима на мои предложения поехать вместе обычно отвечал:
— И что это я поеду в Тулу со своим самоваром?
А во-вторых, мое присутствие рядом могло показаться странным, потому что Нагиев всегда скрывал наличие в его жизни официальной жены. Помню, нас пригласили на одну передачу, где ведущий представил нас следующим образом:
— А вот одна из самых интересных семейных пар в Санкт-Петербурге: Дмитрий Нагиев и Алиса Шер!
Нужно было видеть Димино лицо в тот момент: оно разве что пятнами не пошло от ужаса. Нигде, ни в одном интервью он ни разу не проговорился, что женат на мне. А я подыгрывала — ну, и доигрались, надо сказать.
А другие ездили — скрытые под безликим названием «коллега по работе», с вымышленными должностями… Отчего бы и не съездить, если жена не мешает? В общем, удачно влезали в его жизнь и даже задерживались в ней на какое-то время.
Конечно, можно было предвидеть, после — сообразить и, может, даже пресечь на корню. Велосипеда здесь не изобретешь: похожую историю может рассказать, наверное, половина женщин земного шара, ведь именно так всегда и бывает. Но я продолжала почитать благом свое неведение, так как оно позволяло мне продолжать жить в райском саду и наслаждаться окружающим миром.
Иногда ко мне приходил Кирилл и в доверительных беседах спрашивал:
— Мам, а почему папа рядом с тобой какой-то ненастоящий?
Я игнорировала его вопрос как роковое яблоко познания. Но было настолько больно, что порой эта боль казалась невыносимой.
Конец доверия к мужу пришел в связи с Диминым увлечением спортом. Нет, естественно, он и раньше им занимался (особенно на Майорке, если еще помните ту историю). Но вдруг случилось нечто невообразимое: эта любовь перешла все границы и стала напоминать страсть, граничащую с манией. Виданное ли дело, молодой человек уезжает на занятия в 4 часа дня и возвращается после десяти вечера. Каждый день. И, главное, как возвращается!
