Может быть, Рогов их потом и вытащит, а может, им уже уготована судьба Слесаря.

Единственное спасение — бежать наверх по узенькой лестнице к маленькому люку. Там вход на чердак. Если он закрыт, то все, полный конец!

Они успели проскочить наверх и тихо закрыть за собой люк буквально за пять секунд до того, как на площадке появились два парня в форме.

Это просто замечательно, что в старых домах такие высокие потолки и такие длинные лестничные пролеты.

А как им повезло, что покойница жила на последнем этаже.

Когда на площадке все утихло, Олег нашел подходящий прут и заклинил чердачный люк. В этот момент из квартиры выскочили их преследователи, и один из них закричал вниз:

— Толмачев! Кончай филонить. Поднимайся наверх.

Затем они начали переговариваться в достаточно громких и не очень печатных выражениях. Крылов даже краснел, поглядывая на Настю. А менты внизу обсуждали ситуацию.

— Смотались, гады. Чуть-чуть мы опоздали.

— Сейчас Толмачев с рацией поднимется. Пусть срочно бригаду вызывает. Надо приметы этой парочки сообщить всем. Далеко они не ушли. И фирму эту надо искать. Ты запомнил, какую?

— А что тут запоминать? Фирма «Сова», где-то на улице Миклухо-Маклая, возле кинотеатра «Витязь». Знакомые места, я там живу.

— Отсюда они, наверное, дернули к себе на фирму. Там их и надо брать, тепленькими.

— Дай-ка я чердак посмотрю, вдруг открыто?

Олег лежал на усыпанном окурками и обрывками старых газет полу, прижимаясь ухом к чердачному люку. Он явственно ощущал, как дрожит лестница под полицейскими шагами.

Вот их уже разделяют десять сантиметров и толстый лист металла.

Олег вовремя приподнялся, и в следующий момент снизу по люку трижды ударила тяжелая ладонь:

— Изнутри заперто. Участковые бомжей боятся. Основная дверь где-нибудь с черного хода. Потом надо будет и ее проверить.

Олег опять услышал скрип лестницы и звуки удаляющихся ментовских шагов.

Крылов встал, взял за руку слегка испуганную, но не оторопевшую, а скорее сосредоточенную Анастасию. Он повел ее к двери на черную лестницу во втором подъезде.

Они лезли через блоки, через кучи мусора и обломки старой мебели. Дверь была-закрыта только на внутреннюю задвижку. Это уже была большая удача.

Прежде чем покинуть гостеприимный чердак, Олег придирчиво взглянул на Настю: ее белые брюки с вкраплениями только что полученных грязных пятен — очень яркая примета.

«По ее брюкам они нас быстро поймают».

Он снял свою синюю рубашку, мысленно поблагодарив родителей за свой пятый рост. Под рубашкой у него была достаточно сносная белая футболка.

Он протянул свое облачение Насте:

— Ты вот что, Анастасия. Снимай брюки.

— Как это?

— Не знаю как. Ты сама подумай, сосредоточься. Подглядывать я не буду, хотя в этой темноте все равно ничего путного не увижу.

— Вот сниму я брюки, а что дальше?

— Тогда надевай мою рубашку! Она тебе сойдет за короткое платье. Вот и все! Нет больше девицы в белых брюках, и нет парня в синей рубашке. Поняла?

Пока она переодевалась, спрятавшись за дубовую балку, Олег достал свой мобильный телефон и набрал номер офиса.

Молчание.

Тогда он набрал сотовый Савенкова, но ответила почему-то Варвара:

— Слушаю.

— Это я, Варя.

— Олег? Где ты?

— На чердаке.

— Не поняла, где?

— Труп тут в квартире, внизу менты, а мы с Настей сидим на чердаке.

— Где?

— Варвара, ты успокойся. Лобачев совершил убийство, мы за ним следили, а он свалил все на нас и на «Сову». В офис вы не возвращайтесь, там вас всех повяжут. Звоните Рогову, пусть срочно ищет Лобачева на синей «четверке», номер 30–23.

— Все понятно, Олег. У нас очень много новостей, но все потом. Где вы Лобачева видели?

— Мы на чердаке дома. Старыгинский переулок, девятнадцать. Лобачев уехал минут сорок назад.

— Настя с тобой?

— Да. Но она сейчас новое платье примеряет.

— Вот и хорошо. Если убежите от ментов, то срочно летите в Воскресенское. Лобачев раньше всех нас там будет.

В этот момент к Олегу подошла Настя в модном синем балахоне.

Она держала в руке аккуратно сложенные грязно-белые брюки. Посмотрев на них с сожалением, она отчаянно размахнулась и забросила основную улику в самый темный угол чердака.

Они совершенно спокойно спустились и вышли во внутренний тенистый двор дома.

Основные силы полицейских стояли на солнечной стороне дома. Они сгрудились у злополучного подъезда.

Первая встретившаяся им торговая точка явно претендовала на звание универмага. На полках маленькой временной стекляшки располагались пиво и импортные сладости, детские игрушки и магнитолы, инструменты и кожаные куртки.

Скучающая продавщица быстро надела приветливую маску. Олег ответил ей еще более широкой улыбкой:

— Уважаемая! Мне нужно приодеть свою девушку. Такой товар у вас есть?

— Обязательно есть! Не при старом режиме живем. Теперь у нас все есть. Вот могу предложить эти белые брюки.

— Нет, спасибо! Нам лучше какое-нибудь красное платье.

На настойчивый звонок Караваева за дверью откликнулся голос Аркадия Липкина.

Спокойная, почти дачная жизнь совершенно расслабила «молодую» парочку, находящуюся в состоянии медового месяца.

Вчера они до часу ночи играли в карты, затем смотрели ночной канал легкого содержания, а затем спали вместе. В переносном смысле.

Одним словом, на самом деле они уснули в пятом часу.

Липкин подошел к двери в одних трусах без всякого намерения открывать кому-нибудь.

— Кто там?

— Я из «Совы». От Савенкова Игоря Михайловича. Он вам пакет просил передать, секретные документы.

— Вы их под ковриком оставьте. Я потом возьму.

— Нельзя так делать. Очень важные документы. Он просил передать их лично в руки. Вам или Раисе Павловне.

Аркадий попытался стряхнуть с Себя сон.

Он внимательно посмотрел на закрытую дверную цепочку. Она выглядела достаточно внушительно. Для уверенности он даже подержал ее пальцем и повернул торчащий в двери массивный ключ.

Дверь медленно приоткрылась.

Затем человек, стоявший за дверью, резко и сильно ударил в нее плечом. Сорвавшаяся цепочка больно щелкнула Аркадия по правой скуле.

Он устоял, но обеими руками схватился за щеку. Второй удар, уже по левой скуле, свалил его на пол.

Это был чистый нокаут.

Очнулся Липкин крепко привязанным к стулу. Раиса сидела за столом и что-то писала.

Кроме хозяев в комнате было еще двое гостей. Двое крепких мужчин разного возраста.

Одного из них Аркаша точно знал. Это был тот, кто заказывал спектакль с Павленко. Тот, кто платил артисту деньги за роль Шама. И это тот, от кого он бегал последние два месяца.

Лобачев заметил, что Аркадий очухался, и подошел к нему.

— Очень хорошо, что вы ожили, молодой человек. Так не хотелось прощаться, не заглянув вам в глаза. А теперь можно завершать пьесу. Саша, этот артист будет нам мешать. Ты успокой его навсегда.

— Кляп, что ли, ему соорудить?

— Кляп — это временно и не очень надежно. А актер больше никогда нам не будет нужен. Возьми вон тот большой красивый пакет и прихвати веревочку. Действуй, Саша!

Караваев работал основательно. Поскольку веревки нигде не было, он огляделся, подошел к подоконнику и резким движением оторвал провод от утюга, недавно привезенного Галаевой из Химок…

Затем он надел на голову Липкина пакет и аккуратно на два узла завязал провод на его шее.

Отступив на два шага, Караваев посмотрел на свою работу и начал машинально вытирать об себя руки, будто они были в крови.

Но этого ему показалось мало, и он побрел на кухню к умывальнику.

Лобачев встал между Раисой и Липкиным, который дергался, вдыхая последние глотки воздуха.

— Продолжаем, госпожа Галаева. Итак, пишем с новой строки: «Не желая участвовать в гнусной деятельности гражданина Савенкова и возглавляемой им фирмы «Сова», я заявляю…» Пишите, Раиса, пишите. Или вы тоже хотите сыграть в пакетик?