– Успокойся, Виктория, – ровным тоном произнёс Дёмин. – К тому же, «любовница» – очень милое, чувственное и красивое слово. Оно мне, без преувеличения, сильно нравится…

– Ты что, издеваешься надо мной? – ещё больше рассердилась я. – Это отвратительно и унизительно! И когда ты собирался мне об этом сказать? С чего ты вообще взял, что я соглашусь на подобное???

– И что же отвратительного в проведении времени вместе, когда два человека чувствуют симпатию друг другу? Что унизительного в сексе, если оба этого хотят? Что плохого в совместных путешествиях и общении, если это доставляет удовольствие?

Я не требую от тебя дать мне ответ прямо сейчас. Тебе нужно время, чтобы взвесить всё и обдумать… И, прежде всего, ты должна отойти от своего беспочвенного гнева. Когда твоя злость пройдёт и ты обдумаешь моё предложение «на свежую голову», ты поймёшь, что тебе это так же необходимо, как и мне. И ты согласишься, принцесса… – самоуверенно произнёс Дёмин. – Потому что ты тоже этого хочешь: ты хочешь меня…

У меня по коже побежали мурашки. Пальцы на руках и ногах вмиг заледенели и вскоре совсем потеряли чувствительность.

Я замерла, загнанная в тупик и до слёз обиженная его до невозможности унизительным, гнусным предложением. Мне было не просто неприятно – мне было несказанно больно и стыдно за то, что он посчитал меня достойной подобной участи. Мне казалось, что мои щёки горят алым огнём, но на самом деле я вся горела изнутри. У меня не нашлось никаких слов, чтобы с достоинством отреагировать на этот позор: я просто потеряла дар речи. Стресс, в который меня повергли его слова, пульс, напряжённо стучащий в моих висках, и злость, разрывающая меня на клочки в эти минуты, спровоцировали ужасную головную боль, и всё, чего я хотела, это как можно скорее уехать домой.