Шло время. Часы показывали, что французским летчикам давно пора бы вернуться на свой аэродром. А их все нет и нет. Я не выпускаю из рук трубки и штурмую по телефону аэродром Дымченко. Одновременно ругательски ругаю себя за то, что разрешил этим рвавшимся в бой храбрым французам самостоятельно подняться в воздух. Мне уже казалось, что произошло непоправимое - наткнувшись на вражеских летчиков, они оба сбиты или подбиты. Если бы они не погибли в воздухе, то, спустившись на парашюте, оказались бы в безвыходном положении на земле. Ну куда могли пойти два человека в чужой стране, не зная языка? Кто окажет им помощь? Да любой русский колхозник примет их за немцев.

Приказываю Дымченко не отходить от аппарата и при появлении самолетов немедленно доложить. Сам слушаю.

- Возвращаются, - слышу громкий радостный [52] голос Василия Ивановича, - вот молодцы!

Хочу узнать подробности, но в это время вызывают из штаба армии. Беру другую трубку. Сейчас, думаю, - разнос.

- Поздравляю с победой! - слышу далекий голос Худякова.

- С какой победой? - переспрашиваю я.

- С победой ваших французов. Наземные поиска видели, как они расчехвостили восьмерку «мессеров». Говорят, только перья сыпались. Передайте им благодарность командования за мужество и мастерство.

Трубка умолкла.

- Да-а-а! - только и смог произнести я, до того все было неожиданно.

Снова звоню Дымченко. Теперь узнаю все подробности. Оказывается, наши два француза спокойно облетали свой район, не помышляя ни о какой схватке с вражескими самолетами. Но, как говорится, на ловца и зверь бежит. Над Угрой их неожиданно атаковали «Ме-109».

Ни Тюлян, ни Литольф не привыкли уклоняться от боя. В советском небе впервые прозвучала четкая французская команда: «Раяки, вперед!» Оба самолета смело ринулись навстречу врагу. В небе завертелась смертельная карусель. Противники стремились занять выгодное положение для атаки, а заняв его, устремлялись [53] вперед. Победили решительность, мастерство, отличная боевая закалка французских летчиков. Несмотря на численное превосходство, фашисты оставляют поле боя. Их никто не преследует - на исходе бензин. Нужно возвращаться. И летчики быстро летят к аэродрому.

Вернувшись, оба возбужденно докладывают командиру полка о проведенном бое.

- Ну, что с ними будешь делать, - смеется Дымченко. - Выругать за самодовольство, да на гауптвахту. А если подумать, сам бы ведь так же поступил. Ладно уж, победителей не судят!

Боевой вылет

- Ну что, друзья, кончается ваша мирная жизнь, - говорю я французам, сидя вечером в их бараке. - Завтра вы принимаете боевое крещение На нашем фронте.

После моих слов в комнате началось что-то невообразимое. Из солидных взрослых людей [54] летчики превратились в резвящихся мальчишек. Хохот, крики восторга, дружеские подначки, - все перемешалось.

- Кончайте, кончайте! - смеюсь я. - Слушайте задачу!

Через минуту пятнадцать пар глаз внимательно следят за моей указкой. Я показываю на карте расположение вражеского узла сопротивления, по которому будет завтра нанесен удар с воздуха, рассказываю обстановку. Наземные части должны на этом участке прорвать оборону противника. Мы поддерживаем наступление с воздуха и вместе с артиллерией уничтожаем главные огневые точки.

Задача сложная. Нашим летчикам хорошо был известен этот вражеский узел с его сильным зенитным прикрытием. Знали мы и то, что атакующие объект, бомбардировщики будут обязательно встречены фашистскими истребителями. Нужно обо всем хорошо подумать, и прежде всего о взаимодействии русских летчиков-бомбардировщиков с французами. Ведь за эти несколько дней никто из нас не продвинулся ни на шаг в области изучения языка.

Однако из положения надо было выходить. Первое, что мы сделали, это заготовили перечень самых необходимых команд, которые нам потребуются в бою и в полете. Писари переписали эти команды на картонные планшеты и раздали [55] летчикам «Нормандии» французские тексты с переводом на русский язык, а нашим - русские тексты команд, переведенные на французский. Нельзя сказать, чтобы это было особенно оригинально, но все же теперь можно договориться о совместных действиях.

Как только планшеты были готовы и розданы летчикам, мы в течение нескольких дней отрабатывали с ними взаимодействие в воздухе, изучали расположение объекта, который предстояло бомбить. Только убедившись, что люди отлично знают свою задачу, я доложил в штаб армии о готовности полка.

…В день вылета на боевое задание погода выпала как будто специально для рейдов воздушных кораблей в тыл противника. Весенние кучевые облака, пухлые, как вата, искрящиеся под яркими лучами солнца, надежно укрывали самолеты от взоров наблюдателей противника. Голубые проруби окон позволяли хорошо наблюдать за землей и обнаружить заданную цель бомбометания.

Взлетали звеньями. Я вел первую девятку, вторую - майор Дымченко. Сбор эскадрилий я истребителей-французов над аэродромом прошел вполне удовлетворительно. Сделав круг, мы взяли курс на запад. Меня прикрывал Жан Луи Тюлян двумя четверками своих истребителей. Одной командовал он сам, а другой Альберт. [56]

Шестерка Литольфа и Лефевра прикрывала эскадрилью Дымченко.

В пути готовлюсь к передаче команд Тюляну и Альберту. Раскрываю планшет, кладу перед собой картонки с французскими командами. В душе проклинаю себя, что в свое время так пренебрежительно относился в школе к изучению французского языка. Как бы это сейчас пригодилось!

На занятиях, во время тренировок все шло нормально. Французы точно и четко выполняли мои команды. Но как в бою?

Летим над весенней землей. Внизу чернеют перелески, извилины петляющих по полям проселков. На них заметно небольшое движение. Это выбираются из грязи машины, застрявшие ночью. С высоты они похожи на больших черных жуков, сосредоточенно карабкающихся по песку.

- Впереди линия фронта, - сообщает штурман. Но я и сам вижу темные линии вражеских траншей за Угрой, зигзаги проволочных заграждений, черные проталины на огневых точках - дзотах. Вражеский узел сопротивления - объект нашего бомбометания. Там нас уже заметили. Высоко над Угрой рвутся снаряды зениток. Рановато забеспокоились фашисты.

Передаю команду: «Быть внимательнее!» Пожалуй, нужно ожидать того, что враг не ограничится [58] только зенитным огнем. Так и есть. Слева, прямо на нас мчится четверка «сто девятых». Издали полосатые «мессершмитты» будто неподвижно висят в воздухе и только увеличиваются в размерах при сближении. «Мессершмитт-109» - хорошая боевая машина, и когда ею управляет в воздухе опытный летчик, ухо нужно держать востро.

- Противник слева! - передаю команду всем. И отдельно французам: - Прикройте слева!

Но те уже увидели врага. «Раяки, вперед!» - звучит у меня в наушниках голос Тюляна. Альберт, а за ним остальные повторяют команду, как бы подбадривая себя. Первая четверка французов смело идет в атаку, прикрывая нас от нападения врага. Четыре краснозвездные стрелы с трехцветными коками проносятся над нашим строем. Вторая четверка продолжает оберегать нас, наблюдая за воздухом.

Фашисты не выдерживают лобовой атаки французов и быстро оставляют поле боя. Бомбардировщики начинают бомбежку. Черные капли бомб падают в расположение обороны гитлеровцев. Фотоаппараты наших самолетов точно фиксируют фонтаны взрывов в районе вражеских батарей и огневых точек.

Кажется, все в порядке. Однако более обстоятельно мы определим результаты бомбометания [59] дома, когда проявим пленку. А пока моя девятка отворачивает в сторону, давая дорогу эскадрильи Дымченко.

Перед самым началом бомбежки его тоже атакуют вражеские истребители, но Литольф и и Лефевр обращают их в бегство.

Дымченко, так же, как и мы, отбомбился удачно, и полк ложится на обратный куре. Через несколько минут самолеты, один за другим, садятся на аэродроме.

Первый вылет совместно с французами прошел успешно. Наши летчики и летчики «Нормандии» ходили, гордые своей победой. Проба взаимодействия бомбардировщиков и истребителей прошла в основном удачно. Правда, привычка французов в бою работать на себя несколько раз давала себя знать. То один, то другой летчик отрывался от своей пары или четверки, завязывая индивидуальный бой.