После подавления восстания Потоцкий начал расправу с населением Восточной Украины. Разделив коронное войско на несколько частей, он направил их в разные местности, а сам двинулся на Левобережье, где находились его владения. По дороге польный гетман сеял страх и смерть, «а по его примеру, — замечает Окольский, — и сами паны наказывали своих непокорных подданных то смертью, то лишением имущества». Вступив в Нежин, центр своего староства, Потоцкий приказал на всех дорогах, которые вели в город, расставить виселицы и колья с казненными. «Теперь удобная минута, — злорадствовал он, — чтобы лепить из них, как из воска, все, что угодно, дабы это зло не гнездилось больше в лоне Речи Посполитой». Украинское население, спасаясь от панской мести, массами бежало в Россию. Потоцкий настаивал на выдаче беглецов, но русские власти категорически отклоняли эти требования.
Пытки, казни и другие зверства не могли сломить волю народа к борьбе. Крестьяне и мещане продолжали бежать на Запорожье. Туда же отступали разбитые повстанческие отряды. В Запорожской Сечи собирались силы для новых выступлений. Уже в феврале 1638 г. на Запорожье под началом Скидана собралось 5–6 тыс. человек.
Копецпольский, надеясь подавить восстание в самом начале, решил послать за пороги реестровое войско, и чтобы оно снова не соединилось с повстанцами, провел новую «чистку» его.
Кисель и Караимович созвали в Трахтемирове реестровую раду и начали пересмотр реестра, сократив его фактически до 5 тыс. человек, причем казаков принуждали присягать каждого в отдельности, а не всем войском, как было раньше. Наконец реестровцам был отдан приказ выступить под началом Караимовича в поход на Запорожье.
Еще до этого ранней весной за пороги был послан отряд жолнеров численностью 500 человек во главе с ротмистром Мелецким. Задача его заключалась в том, чтобы путем обмана отвлечь запорожцев от участия в восстании, выманить их из Сечи обещанием вписать всех без исключения в реестр. Для этого Мелецкий, чтобы не вызвать сомнений в правдивости своих намерений, должен был составить фиктивный реестр. В том же случае, если казаки не поверят ему, разгромить Сечь с помощью отряда Караимовича.
Мелецкий прибыл на Запорожье, однако все его предложения были с негодованием отвергнуты, а попытка применить оружие кончилась для отряда жолнеров полным разгромом.
Сам Мелецкий едва спасся. Провал своей миссии он объяснял, в числе других причин, нежеланием реестровцев выступить против сечевиков, более того, переходом части их на сторону запорожцев. Докладывая коронному гетману о случившемся, Мелецкий с сокрушением писал: «Легче волком пахать, чем казаками против их же народа воевать».
Второй этап восстания. Узнав о результатах экспедиции на Запорожье, Конецпольский приказал немедленно поставить в Кременчуге и в Чигирине сильные гарнизоны, а часть коронного войска под началом Станислава Потоцкого — брата польного гетмана — выдвинуть еще дальше на юг, ближе к Запорожью. Однако запорожцы опередили коронного гетмана, выступив «на волость» в марте 1638 г. Начался второй этап восстания.
Еще в начале 1638 г. повстанцами в Сечи был избран новый гетман — Яцко Острянин, который в минувшем году возглавлял восстание на Левобережье. Одновременно из Сечи на Дон были отправлены посланцы с просьбой о помощи. В марте, накануне похода, Острянин обратился с универсалом к украинскому народу, объявляя, что он идет и «з войском на Украину для выдвигненья (освобождения. — Ред.) вас, народа нашего православного, от ярма порабощения и мучительства тиранского ляховского и для отмщения починеных обид, разорений и мучительских ругательств… всему поспольству рода Русского в Малой России, по обоим сторонам Днепра мешкаючого». Универсал Острянина рисовал потрясающую по своей обличительной силе картину издевательств панов над украинским народом. В нем говорилось, что войско запорожское, чутко прислушивающееся к страданиям народным, не в силах уже видеть «отцов и матерей своих всегда ругаемых и безчестимых, также братов, сестер и жен тиранско забиваемых, роскривавляемых и мордуемых, по ломках ледовых в тряскучие морози понуряемых и обливаемых, в плуг аки волов (чого под слонцем неслихано) запрягаемих… бичуемих и погоняемих… аби добре тягли… на едно посмевиско и ругание»[263]. Острянин призывал население присоединяться к повстанцам, как только они появятся на территории Речи Посполитой, а пока что тайно готовиться к войне и особенно остерегаться «отродков и отщепенцев наших», из-за личного благополучия предающих интересы народа (имеются в виду предатели из числа реестровой старшины).
Универсал распространялся по всей Украине. Его развозили и разносили старцы-бандуристы, подростки и, по словам Окольского, даже монахи. Призывы к восстанию находили горячий отклик в среде угнетенных масс. По свидетельству того же Окольского, украинский люд готовился к борьбе: одни шли на Запорожье, другие отправляли туда продовольствие, деньги, порох и пр.
Ранней весной повстанцы развернули боевые действия. Они разделились на три отряда. Первый во главе с Острянином, двигаясь левым берегом Днепра, занял Кременчуг и повернул на Хорол и Омельник. Запорожская флотилия под началом Гуни поднялась по Днепру и заняла перевозы в Кременчуге, Максимовке, Бужине и Чигирин-Дубраве. Скидан с остальными силами двигался правым берегом Днепра и занял Чигирин. Задача, стоявшая перед повстанцами, заключалась, очевидно, в уничтожении коронного войска под командой С. Потоцкого на Левобережье. Разрешить ее должен был Острянин с основными силами. Задача, возложенная на Гуню, состояла в том, чтобы лишить С. Потоцкого возможности отступить на правый берег Днепра. Скидан должен был задерживать и разбивать те войска, которые могли идти на помощь С. Потоцкому.
Несмотря на всю осторожность, с которой двигался Острянин, С. Потоцкий получил необходимые сведения о его маршруте и поспешил навстречу. За ним шел Караимович с реестровцами. По свидетельству Окольского, силы Острянина были еще малы. Оказавшись перед превосходящими силами врага, он решил обороняться, заняв ближайший удобный для этого пункт — Голтву, где и стал ждать подкреплений. Голтва находилась на левом берегу одноименной реки, впадающей в Псел, в полукружии, образованном этими двумя реками. Город, обнесенный частоколом, имел замок, от которого до правого берега, где были болота и леса, тянулся узкий длинный мост. Повстанцы укрепили Голтву, насыпав вал, перегородивший открытую сторону полукружия, а находившийся перед валом курган превратили в редут, где поставили пушки.
В конце апреля С. Потоцкий уже занял позиции под Голтвой. Свой лагерь он также обнес валом, протянутым от одной реки к другой. 25 апреля Потоцкий отправил на правый берег Пела два полка иностранной пехоты и несколько тысяч реестровцев под началом Караимовича с заданием овладеть замком с противоположной стороны — от моста. Острянин разгадал этот план и послал в тыл Караимовичу отряд повстанцев. Караимович, перейдя реку, пытался по мосту подступить к замковым воротам, но был встречен сильным огнем. Потеряв много убитыми и ранеными (был ранен и сам Караимович), он хотел вернуться к переправе, чтобы перейти на левый берег. Однако повстанцы преградили ему путь к отступлению, сделав завалы из деревьев и открыв оттуда уничтожающий огонь. Враги должны были искать спасения в болоте, где и были полностью истреблены. По свидетельству русского современника, «тех де немец и листровых казаков запорозские черкасы побили всех наголову, только ушло немец в ляцской табур 18 человек»[264].
Штурм повстанческого лагеря, предпринятый на следующий день Потоцким, был также отбит с большими потерями для атаковавших. Более того, с тыла польскому войску нанесла удар повстанческая пехота, заблаговременно посланная в обход. Она отбросила и конницу Потоцкого, когда та попыталась преградить ей дорогу.
Потерпев поражение, С. Потоцкий 1 мая отвел свое войско к Лубнам — удобному для обороны пункту — и послал в Бар к коронному гетману послов с просьбой о помощи. Он ожидал также прихода своего брата Н. Потоцкого и Иеремии Вишневецкого. Тем временем Острянин продвигался вслед за Потоцким, намереваясь разбить противника до подхода к нему подкреплений. Повстанцы тоже надеялись на приход к ним свежих сил. И действительно, их войско вскоре увеличилось до 12 тыс. человек.
