– Тебя послушать, так не очень-то ты и веришь во все это, – ответила насмешливо Магдалена. – Мы сами не для того разве пришли в Андекс, чтобы помолиться перед облатками?

– Признаться честно, я прельстился возможностью провести целую неделю с тобой, без малышей. Как раньше… – Лекарь вздохнул. – А в итоге не только детей получил, но и ворчливого тестя в придачу.

– До сих пор мой отец всегда что-нибудь придумывал, – возразила Магдалена с улыбкой. – Радуйся, что он пришел.

– Может, ты и права… – Симон вдруг просиял. – Теперь я, по крайней мере, знаю кое-что об этой болезни. Сегодня утром я снова заходил в аптеку, взять кое-каких трав. Приор и его люди действительно все там вверх дном перевернули, чтобы найти какие-нибудь колдовские растения. Остальное они, слава богу, не тронули. – Он ухмыльнулся. – В шкафу у Непомука я нашел, помимо всего прочего, иезуитов порошок. Поистине лучшее лекарство против лихорадки! Правда, хватит там только на одну порцию… А среди его книг я отыскал вот это.

Лекарь достал толстый, переплетенный в кожу фолиант.

– Это книга некоего Джироламо Фракасторо, и в ней описаны те самые симптомы, которые мы теперь наблюдаем. Усталость, головная боль, лихорадка, а также красные точки на груди и обложенный желтым язык.

– А твой синьор Фракасторо не пишет, как эту болезнь можно вылечить?

– Э… так далеко наука, к сожалению, еще не зашла, но…

– Боюсь, придется твоим объяснениям немного подождать, – перебила его Магдалена. – Судя по тому, как заглядывает к нам отец, он пришел явно не затем, чтобы беседовать с нами о лекарствах.

Она кивнула на дверь: палач как раз переступил порог и, точно громадный корабль, двинулся, пригнувшись, в их сторону. Вид у него был крайне угрюмый.

– Нам надо поговорить, – проворчал Куизль. – Случилось нечто непредвиденное. И уверен, это связано с нашими убийствами.

Спустя четверть часа Симон и Магдалена сидели на ограде неподалеку от лазарета, а палач беспокойно расхаживал перед ними из стороны в сторону. Не вдаваясь в подробности, он рассказал им о пропаже святых облаток и разговоре, услышанном в сокровищнице. Для немногих проходивших мимо паломников все выглядело так, словно сердитый монах выговаривал двум пилигримам.

– Но… это же ужасно! – прошептала Магдалена. – Если облатки не найдут до праздника, люди наверняка решат, что их украл голем. И весь Андекс превратится в колдовское сборище!

– Может, именно этого и добивается этот полоумный, – отозвался Симон.

Магдалена взглянула на него вопросительно:

– Так ты считаешь, что между убийствами, исчезновением Виргилиуса и пропажей облаток существует связь?

– Во всяком случае, это было бы в духе нашего незнакомца, – пожал плечами Симон. – Этот сумасшедший явно хочет породить панику среди паломников. Сначала убийства и автомат, теперь эта кража… Надо подумать, чего безумец этим добивается.

Куизль остановился и вытер вспотевший под капюшоном лоб.

– Панику породить? Не уверен, – пробормотал он. – Возможно, тут замешано нечто совершенно иное. Не забывайте, Виргилиус говорил, что проклятые эксперименты могут кого-то заинтересовать. Я, во всяком случае…

– Тсс!

Магдалена стиснула руку отца и незаметно кивнула в сторону переулка, по которому приближались еще два паломника. Это оказался бургомистр Карл Земер в сопровождении сына. Старый патриций двинулся прямиком к Симону, не обратив на его собеседников ни малейшего внимания. Куизль в последний момент успел спрятать лицо под капюшоном.

– Фронвизер, хорошо, что я вас встретил, – начал бургомистр властным голосом. – Уверен, при последнем нашем разговоре между нами случилось недопонимание.

Он с улыбкой протянул лекарю руку, но тот ее проигнорировал.

– Что ж, ладно, – продолжил Земер и разгладил в некотором смущении сюртук. – Скажите, вы в последнее время общались с настоятелем? Для меня его преподобие недосягаем, да и граф Вартенберг явно не в духе. Сначала опаздывает на мессу, потом уходит прежде времени и хлопает дверьми… Вы, случаем, не знаете, что произошло?

Симон скрестил руки на груди.

– Сожалею, но я почти все время провожу с больными, – ответил он бесстрастно. – Я и вправду ничем не могу помочь вам.

Бургомистр вздохнул.

– Если не мне, то, быть может, моему сыну…

Он кивнул на Себастьяна: тот злобно сверкал глазами и явно противился этому разговору больше, чем отец.

– Дела в Шонгау скоро переймет мой сын, – прошелестел Земер. – Дела и, возможно, мою должность. Если вы поможете мне, Фронвизер, то в убытке не останетесь… – В голосе его вдруг зазвучали грозные нотки. – Но если сделка с графом не состоится, если не окупятся мои вложения в предстоящий праздник, то я… – Он выдержал паузу. – Я могу усложнить вам жизнь, господин цирюльник. Налоги, разрешение практики, одобренные апробации… Есть у вас такие апробации, Фронвизер?

– Вы осмеливаетесь угрожать нам? – прошипела Магдалена. – Мы и не с такими дело имели!

Она настолько возвысила голос, что проходившие мимо паломники стали оборачиваться на них.

– Подумайте, Земер, – продолжила Магдалена немного тише. – Вам ведь тоже рано или поздно потребуется врач. И не приведи Господь, если муж мой перепутает лекарство…

– Заткнись, палачка! – Бургомистр не удостоил ее даже взглядом, а уставился вместо этого куда-то вдаль. – Змеиное отродье! Скажи спасибо, что тебе позволили выйти за цирюльника. В другом месте тебя за такие слова отправили бы к позорному столбу или прямиком на дыбу… Ну так что, Фронвизер? – Земер требовательно выпятил подбородок и снова повернулся к Симону. – Устроите вы так, чтобы изверга-аптекаря отправили под суд и все здесь улеглось? Или предпочтете, чтобы вас вместе с безродной и задиристой женой выставили из города?

Симон собрался уже ответить в грубой форме, как вдруг услышал подле себя тихий хруст. Он посмотрел в ту сторону и заметил с ужасом, как тесть его стиснул кулаки, так что побелели костяшки. В капюшоне Куизль походил теперь на воплощенную смерть, готовую взмахнуть косой.

«Господи, Якоб, держите себя в руках! – пронеслось в голове у Симона. – Если Земер вас узнает, то все пропало! Вас осудят вместе с другом, и палачу Вайльхайма доведется собственного коллегу высечь плетьми».

Бургомистр, похоже, заметил взгляд лекаря. Он сердито взглянул на громадного монаха и наморщил лоб.

– Мы не встречались с вами прежде? – спросил он, обращаясь к Куизлю. – В монастыре я вас еще не видел. На такую громадину я бы обратил внимание.

– Это… странствующий францисканец, помогает мне с больными, – пробормотал Симон, прежде чем Куизль успел ответить что-нибудь. – Брат Як… Якобус. – Он вовремя исправился. – Талантливый целитель. Мы благодарим Господа за то, что он свел его с нами.

Бургомистр не сводил глаз с молчаливого «монаха». Наконец проговорил:

– Забавно… Каким-то он мне кажется знакомым, этот ваш целитель… – Он повернулся к сыну. – Что скажешь?

Себастьян Земер со скучающим видом пожал плечами:

– Не знаю. По мне, так все монахи одинаковые.

– Ну да ладно. – Бургомистр развернулся наконец к Симону и Магдалене. Про минорита в капюшоне он, похоже, и думать уже забыл. – Подумайте хорошенько, Фронвизер, стоит ли вам связываться со мной, – пригрозил он снова. – До сих пор совет Шонгау смотрел на вашу купальню с благосклонностью. Но это быстро можно исправить. Что, интересно, скажут в Мюнхене, когда узнают, что цирюльник женился на бесчестной? Да еще цирюльник без апробаций…

Симон сделал вид, что сдался.

– Ну ладно, – вздохнул он. – Ваша взяла. Я поговорю с настоятелем. А теперь мне действительно пора заняться больными.

– Хорошо-хорошо. – Земер тонко улыбнулся. – Вижу, мы поняли друг друга. Я загляну к вам вечером. А пока всего доброго.

Он брезгливо кивнул на Магдалену:

– А отцу этой девки я рано или поздно велю вырезать дочери язык. Пока она своей болтовней не довела вас до беды.