Смешно, но вчера Борюсик опять звал ее замуж. Выбрал момент, когда она осталась одна — ушла по берегу пруда чуть в сторону, смотрела на воду, погрузившись в свои невеселые мысли. Подошел и опять бормотал что-то о том, что она должна его спасти, и опять был абсолютно пьяный. Может, согласиться?

— Я чё теперь должна за тебя работать? Гуляешь всю ночь — твое дело, но на работу вовремя приходи! — Анна Михайловна накинулась на нее почем зря. Шурочка пришла почти вовремя, в четыре минуты седьмого всего. Да и повариха, судя по всему, только-только двери открыла. Вон, фартук еще толком не повязала, а уже шумит.

Шурочка молча прошла, сняла штормовку, повязала передник и принялась промывать рис для каши. Анна Михайловна достала два трехлитровых бидона с молоком и начала разливать его по стаканам. Молоко обе поварихи в столовую приносили свое и потихоньку им приторговывали. Людмила, заведующая, не возражала, а студенты и шофера с удовольствием расхватывали жирное свежее молоко — не всем еще и доставалось. Шурочка «по блату» обычно заначивала девчонкам три стакана.

Анна Михайловна прекратила разливать молоко и пальцем полезла в стакан. Доставала рыжий волос — то ли с нее упал, то ли с коровы. Так, надо девчонок предупредить, чтобы не брали сегодня молока.

Закончив с рисом, Шурочка начала пластать на кубики сливочное масло, открывать большую жестяную банку с яблочным повидлом, а повариха взялась за кашу. Вода в котле уже закипела, повариха вытряхнула туда несколько поварешек сухого молока, перемешала и высыпала рис.

«Как-то не так она делает. Надо ведь сначала крупу, потом жидкость», — вяло подумала Шурочка, но спрашивать не стала. Разговаривать с Васиной матерью не хотелось.

В молчании накормили народ завтраком — каша подгорела и была невкусной, поэтому студенты налегали на масло и повидло. Шурочка тоже наскоро хлебнула чаю с кусочком сладкого бутерброда — через силу, есть не хотелось. А после одиннадцати пришла заведующая Людмила и объявила:

— Так, бабоньки! Шоферня нажаловалась директору совхоза, что мы их закормили гуляшем с макаронами. Котлет требуют и борща! Сегодня на гарнир делаем пюре, завтра придут бабы из конторы помогать обед стряпать. Пельмени будем лепить!

— Людмила, это ж нам возни до вечера! — всплеснула руками Анна Михайловна.

— Говорю же, помощь будет! Троих пришлют завтра к одиннадцати! Ты, Анна Михайловна, тесто с вечера заведи. И мясо тоже я загодя отпущу, чтобы утром времени побольше было.

— А сегодня помощь не пришлют? — с надеждой спросила Шурочка. — Я уже не успею и столько картошки на пюре перечистить, и суп сварить!

— Анна Михайловна поможет! — откликнулась Людмила.

— Я чё, разнорабочая тебе, что ли? Это Шуркина работа картошку чистить! Эта краля, значит, спит на ходу еле поворачивается, а я за нее успевай? Пускай сама потрудится, а то боится белые ручки замарать, — взвилась Анна Михайловна.

Шурочка посмотрела на свои ладони. Желтые они какие-то от этих бесконечных овощей. Пальцы загрубели совсем. Вон, на указательном сбоку мозоль от ножа. И трещина. Трещина стала расплываться. Шурочка почувствовала, что на глаза навернулись слезы.

— Так, — Людмила переводила внимательный взгляд с поварихи на Шурочку, — не твое, говоришь, Анна Михайловна, дело, картошку чистить? Ладно, иди делай свое дело, я сама здесь помогу. Ты во второй бак пока мой картоху-то, — обратилась она к Шурочке, — а я с этой начну.

И Людмила присела к баку с картофелем, намытым еще с вечера. Шурочка всегда готовила его загодя, чтобы днем больше времени было, и ставила тут же в хозотсеке два бака рядом: с картошкой и с водой для чистых клубней. Людмила взяла картофелину и быстро-быстро заработала ножом, счищая кожуру тонкой непрерывной лентой.

Шурочка поторопилась намыть еще четыре ведра картофеля, высыпать его в третий бак, и присела скорее на свою скамеечку чистить. У нее получалось не так красиво, как у Людмилы, но тоже довольно споро — приноровилась за неделю-то!

— Чего вы с Нюркой-то не поделили? — спросила Людмила вполголоса, чтобы не слышала Анна Михайловна.

— Ничего. Я с Васей перестала встречаться, может, поэтому.

— Ну и правильно! Сволочная баба эта Нюрка, зря ты с ней связалась.

— Я не знала. Она добрая такая была, в гости звала, доченькой называла. А теперь — орет.

— Добрая… Злая она и завистливая, а не добрая. И грязнуха. В столовку я ее только на сезон и согласилась взять — а так и на дух она мне не нужна!

Вдвоем с Людмилой Шурочка за час разделала первый бак с картофелем.

— Ладно, ты тут пока одна побудь, я сейчас Нюрке выдам продукты. И суп ее заставлю варить, а ты уж сама заканчивай с гарниром. Анна Михайловна, пойдем! Я тебе еще и мясо по весу отпущу, положишь в холодильник, чтобы завтра Натахе времени не терять!

Второй бак картофеля Шурочка дочистила в одиночку. Работала, как в трансе-, глаза смотрели в одну точку, руки делали монотонные движения, голова очистилась от мыслей, ощущение беды прошло.

— Ну что, жарим? — Ира Зинченко стояла по ту сторону стойки и прижимала к животу трехлитровую банку с огурцами. Леночка и Элька стояли рядом и с надеждой вглядывались в глубь кухни: вдруг уже шкварчит там картошечка?

Шурочка в суматохе дня совсем забыла про девчонок и не спросила у Людмилы разрешения на вечернее застолье. И что им теперь сказать? Вон как настроились! Огурцы притащили!

Шурочка решила попотчевать девчонок на свой страх и риск.

— Девчонки, вы погуляйте еще полчасика, я пока картошки начищу. Все уйдут, столовую закроют, приходите с черного хода, — быстро проговорила она вполголоса, чтобы не слышала Анна Михайловна. И взяла у Иры тяжелую банку.

— Ладно, — кивнула Леночка и громко уточнила: — Значит, в восемь тридцать, да?

— Идите, идите, — замахала на нее руками Шурочка.

— Ты чё это затеяла? — Анна Михайловна внимательно смотрела на Шурочку, склонив к плечу носатую голову. Шурочке показалось, что на нее глядит злобная рыжая птица.

— Да ничего, мы с девчонками решили картошки нажарить, они, вон, и огурцы купили, — виновато забормотала она, будто застигнутая на месте преступления.

— А Людка-то знает?

— Знает. Она разрешила, — уверенно соврала Шурочка и решительно взглянула в маленькие птичьи глазки.

— Ну-ну. Смотрите, не трогайте ничего, а то все продукты по весу. Если Натаха чего завтра не досчитается — тебе отвечать.

— Анна Михайловна, мы только хотим пожарить картошку. Больше мы ничего трогать не будем. Огурцы купили свои.

— Ну-ну — повторила повариха и пошла в хозяйственный отсек, где стоял холодильник.

Впрочем, Шурочка уже не обращала на нее внимания — закрывала двери за последними едоками. А потом — как же она ей обрыдла-то за день! — опять начала чистить картошку.

— Класс! Прямо душу отвела. — Ира Зинченко одна умяла почти полсковородки жареной картошечки. Эльке с Леночкой досталось по четвертинке, а Шурочка — так, склевала несколько кусочков. Аппетит так и не вернулся.

— Слушай, Шур, а помнишь свою картошку фри? — хихикнула Леночка. — Помнишь, как Димкины соседи чуть пожарных не вызвали?

Картошка фри. Да, это было ее коронным блюдом дома, в Ташкенте. Она мелкой соломкой настригала картошку, затем разогревала в казане хлопковое масло и обжаривала до хруста продолговатые кусочки. Когда на первом курсе они собрались праздновать день рождения группы и обсуждали меню, Шурочка предложила сделать курицу в духовке — кусками, каждый кусочек смазан чесноком и посыпан ломаной лаврушкой — и картофель фри.

Народ согласился. Праздновать собрались в доме у Димы Тихомирова. Его бабушка ходила и приговаривала, как хорошо, что у Димочки столько новых друзей. И хорошие все какие! Бабушка Шурочке понравилась, и она с воодушевлением хлопотала на кухне, представляя, как бабушка будет приговаривать, что Димочкины друзья и готовят вон как хорошо. Озадачивала только плита. У них дома в Ташкенте была газовая, а здесь — электрическая, с круглыми блинами-конфорками.