— Ты можешь сбросить одежду, — сказала она ему. — Здесь же никого — никого нет.

Когда, чуть позже, к ним присоединился Бен, который задержался, чтобы спрятать бензин, она уже постелила одеяла и растянулась на них в своих красных шортах, в лифчике и в том же неизменном зеленом платке, а Малыш, голый, коричневый, плескался с ведерком на мелководье, и капли морской воды падали с его волос и стекали по спине.

— Гляди, — сказала она, — насколько достает взгляд — никого. Совершенно другое чувство, чем дома. Там ты знаешь, что вокруг тебя в домах есть другие люди, а здесь такое чувство возникает, что мы тут одни — единственные, и ничто не имеет значения. Мы, как Адам и Ева — ты, я и наш ребенок.

Он лег на живот рядом с ней.

— Приятный бриз, — сказал он.

Они лежали плечом к плечу и наблюдали за волнами, за чайками, за Малышом, а позже сами долго плескались в прибое и съели ленч, и снова лениво лежали на животах и глядели на волны. Потом она перевернулась, чтобы увидеть его лицо.

— Около моря все становится безразличным, — сказала она и положила руку на его плечо. — И мы всего лишь часть всего этого — ветра, земли, и моря тоже, мой Адам.

— Ева, — сказал он и улыбнулся, и поцеловал ее, и поцелуй продлился гораздо дольше, чем обычно.

— Мира, Мира.

— Здесь никого, кроме нас.

Она села.

— Я даже не знаю, есть ли около нас хоть один доктор? Боюсь, что с тех пор, как эти беспризорники убили Пресса Смита, никого не осталось.

— Мы найдем доктора. Кроме того, у тебя ведь в тот раз не возникло затруднений. Черт, это было так давно.

Она ушла из его объятий.

— И потом я люблю тебя. И Малыш, ему будет уже больше четырех к тому времени, когда у нас появится еще один.

Она встала и потянулась и бросила взгляд вдоль пляжа, а Бон обнял ее за ноги. Она посмотрела в другую сторону.

— Кто — то идет, — сказала она, и он тоже вскочил на ноги.

Пока еще далеко от них, но направляясь к ним, по твердой мокрой полосе у самой воды шли деловой походкой три человека.

— Ты захватила гаечный ключ? — спросил Бен. — Положи его под одеяло, сама сядь сверху. И будь внимательна.

Он натянул свою тенниску и заткнул молоток за пояс, за спиной, так, чтобы его прикрывала незаправленная пола тенниски. После этого они стали ожидать приближения чужаков.

Все трое были лысые и без рубах. Двое носили обрезанные по колено джинсы и широкие пояса, на третьем были изношенные шорты и красная кожаная шапочка, а за поясом у него, прямо за пряжкой был заткнут пистолет. Он был старше своих спутников. Те выглядели еще совсем пацанами и держались чуть сзади, предоставляя ему инициативу. Старший был маленького роста, но выглядел крепышом.

— У вас есть бензин, — сказал он невыразительно, просто констатируя факт.

— Ровно столько, чтобы добраться до дому.

— Я не говорю, что он у вас весь здесь. Я имею в виду, что у вас дома есть бензин.

Мира сидела в оцепенении, держа руку на одеяле, там, где под ним был спрятан ключ. Бен стоял чуть впереди нее, и она видела его согнутые, наклоненные вперед плечи и выпуклость от головки молотка под майкой на его пояснице. Если бы он стоял прямо, подумала она, и держал плечи ровно, как и положено их держать, то он бы выглядел шире и выше и показал бы этому человечку, но у того ведь пистолет. Ее глаза все время возвращались к темному блеску оружия.

Бен сделал шаг вперед.

— Не двигайся, — сказал человечек. Он перенес свой вес на другую ногу, расслабился и положил руку на пояс около пистолета.

— Где ты спрятал бензин, на котором домой поедешь? Мы, пожалуй, с тобой проедемся, и ты одолжишь нам немного горючки — той, что дома прячешь. И говори — где спрятал запас, чтобы вернуться? Иначе я позволю своим мальчикам немного порезвиться с вашим малышом и, боюсь, вам это не понравится.

Малыш, она видела, был у кромки воды, вдалеке от них, а теперь он обернулся и следил за ними широко раскрытыми глазами. Она видела напряженные мышцы его жилистых рук и ног, и он напоминал ей гиббона, которого она видела очень давно в зоопарке. Его несчастное маленькое лицо выглядело старым, она подумала — слишком старым для трехлетнего ребенка. Ее пальцы сомкнулись вокруг прикрытого одеялом ключа. Малыша он пусть лучше не трогает.

Она услышала, как ее муж ответил:

— Я не помню.

— О, Бен, — сказала она, — Бен!

Незнакомец сделал движение, и двое молодых сорвались с места, но Малыш рванулся первым, она это видела. Она схватила ключ, но запуталась в одеяле и долго не могла с ним справиться, потому что глаза ее были заняты тем, чтобы смотреть за бегущим Малышом и за теми двумя, которые его преследовали.

Она услышала крики и рычание позади себя.

— О, Бен! — снова закричала она и обернулась. Бен боролся с незнакомцем, и тот пытался использовать пистолет как дубинку, но он держал его не за тот конец, а Бен успел достать молоток, и он бил сверху и сильнее.

Все было кончено в одну минуту. Она пустыми глазами следила за всем происходящим и сжимала в руках гаечный ключ, готовая в любую минуту вмешаться. Костяшки ее пальцев побелели.

Потом Бон согнувшись отбежал от тела, держа в одной руке молоток, а в другой пистолет.

— Оставайся здесь, — крикнул он ей.

Она несколько минут смотрела на море и слушала его шум. Но овладевшие ею чувства стали сейчас гораздо более важными, чем постоянство морского простора. Она повернулась и побежала за мужем, ориентируясь по следам в мягком песке.

Она увидела его, бегущего вприпрыжку назад, из зарослей кустарника.

— Что случилось?

— Они убежали, когда увидели, что я гонюсь за ними с пистолетом старика. Хотя и патронов в нем нет. Так что давай теперь искать вместе.

— Он исчез!

— Ну ты же знаешь — он никогда не откликается, когда его зовешь. Надо просто поискать вокруг. Он не может быть далеко. Я посмотрю в той стороне, а ты будь поблизости и гляди по сторонам. На всякий случай, если понадобится — бензин я спрятал вон под тем кустом.

— Надо найти его, Бен. Он не найдет дороги домой на таком расстоянии.

Он подошел к ней и поцеловал, и крепко прижал к себе, обхватив рукой за плечи. Она чувствовала на шее его вздувшийся бицепс, почти такой же твердый, как головка молотка, которую он, не замечая этого, прижал к ее руке. Она вспомнила время, четыре года назад, когда его объятия были мягкими и уютными. Тогда он не был лысым, но зато у него было довольно объемное брюшко. Теперь он был твердый и подтянутый — что — то потерял, но что — то и выиграл.

Он отпустил ее и двинулся на поиски, временами оглядываясь, а она улыбалась и кивала ему, чтобы показать, что ей стало лучше после его объятий и поцелуя.

Я умру, если что — то случится, и мы потеряем Малыша, думала она, но больше всего я боюсь потерять Бена. Тогда уж точно мир рухнет, и все будет кончено.

Она оглядывалась по сторонам, шепотом подзывая Малыша, зная, что нужно заглянуть под каждый куст и смотреть вперед и назад, высматривая все, что движется. Он такой маленький, когда свертывается в клубок, и он может сидеть так тихо и незаметно. Временами мне хочется, чтобы рядом с нами жил еще один трехлетний ребенок, чтобы было с кем сравнивать. Я так много забыла, и не помню, как все это было раньше. Временами он меня просто поражает.

— Малыш, Малыш, мамочка хочет тебя видеть, — мягко звала она. — Иди ко мне. Еще есть время поиграть в песочке, и осталось еще несколько яблок.

Она пошла вперед, раздвигая руками ветки кустов.

Бриз стал прохладнее, и на небе появились облака. Она дрожала в своих шортах и в лифчике, но это было скорее от внутреннего холода, чем от внешнего. Она чувствовала, что ее поиски длятся уже целый час, но часов у нее не было, и вряд ли она могла верно судить о времени, находясь в таком состоянии. Но солнце все же опустилось достаточно низко. Скоро им надо будет возвращаться домой. Кроме всего прочего она смотрела, не появятся ли силуэты людей, которые будут не Беном и не Малышом. И она уже не осторожничала, раздвигая ветви гаечным ключом. Время от времени она выходила назад на пляж, чтобы поглядеть на одеяла и на корзину, и на ведерко, и на совок, лежащие одиноко, поодаль от воды, и на лежащее тело с валяющейся рядом с ним красной кожаной шапочкой.