Чтобы установить места падения мин, сброшенных самолетами противника, пришлось опросить пятьдесят человек и просмотреть немало бумаг, сопоставляя и анализируя различные сведения.
- Большое спасибо, Александр Викторович, - пожал я руку старому товарищу. - И помощникам вашим спасибо.
Забегая вперед, скажу, что во время десантной операции мы имели возможность убедиться в точности сведений, собранных Солодуновым. Сколько кораблей и транспортов побывало в порту, и ни один из них не подорвался [76] на минах. Лишь позднее транспорт «Жан Жорес», уклонившись от курса, зашел в тот район, который на карте был обозначен запретным для плавания. И тут же сработала немецкая магнитная мина.
Разработкой навигационно-гидрографической обстановки в нашем штабе занимался флагманский штурман капитан-лейтенант Петров. Дело это тоже было не из легких.
В порт, занятый врагом, пойдут десятки кораблей и транспортов. А ночи в декабре темные, море часто разражается штормами, парит, закрывается туманом. И плюс к тому миноопасные районы.
Необходимо было кораблям и судам обеспечить надежные ориентиры для определения своего места и выбора курсов.
И опять на помощь пришел Солодунов.
- Никак не можем мы без вас обойтись, Александр Викторович, - обратился я к нему при встрече. - Собираемся идти в Феодосию, а ни маяков, ни огней нет. Рассчитывать на то, что их немцы зажгут, видимо, не стоит.
- Если уж мы узнали, где лежат мины на дне моря, - весело сказал Солодунов, - то огни зажечь сумеем.
Вскоре Солодунов и Петров представили свой план навигационно-гидрографического обеспечения высадки десанта. Обсудив его и скорректировав, мы остановились на таком варианте.
Ночью, накануне начала операции, подводная лодка «Щ-201» выставит в Феодосийском заливе вне видимости с берега два светящихся буя. Огонь одного из них - белый, другого - красный, проблесковый. С началом операции эта же подводная лодка, став на якорь вблизи мыса Ильи, будет нести ориентирный огонь в секторе, направленном в сторону движения кораблей. Зажжет огонь и подводная лодка «М-51», которая на отрезке в 18 миль будет двигаться навстречу кораблям.
Предусматривалось также, что вместе со штурмовыми группами с катеров-охотников высадятся специальные гидрографические партии. Они выставят огни на Феодосийском маяке, на Широком молу и причалах. Этим же партиям вменялось в обязанность обследовать глубины у причалов, к которым будут швартоваться корабли.
Для определения места кораблей и транспортов на переходе морем станут работать два радиомаяка. [77]
Всю навигационную обстановку мы решили подробно изложить в специальных наставлениях, которыми могли бы руководствоваться командиры отрядов и кораблей.
Приходилось очень серьезно думать о сохранении тайны. Маскировка начала операции представлялась несложной. На переходе морем, пока светло, будем держать такой курс, будто идем в Севастополь, а с наступлением темноты повернем на Феодосию. Высадка намечалась во второй половине ночи с таким расчетом, чтобы закончить ее до рассвета.
Подготовительные мероприятия скрыть будет сложнее. Может обратить на себя внимание необычное сосредоточение войск в портах, приспособление транспортов к перевозке дивизий и многое другое. Тут выход один - дезориентировка.
Никому, даже командирам отрядов, кораблей и капитанам транспортов, до начала похода не объявлялся пункт высадки десанта. Всему личному составу объяснялось, что складывается тяжелое положение под Севастополем и на помощь ему готовятся войска. Довод был весьма убедительным, потому что у стен героического города и в самом деле шли тяжелые бои.
Партийно- политической работой среди участников операции руководил член Военного совета флота дивизионный комиссар Илья Ильич Азаров. Его видели и в штабе, и на кораблях, и у моряков Черноморского пароходства, и в тыловых подразделениях. Он вникал во все детали подготовки операции и заботился о том, чтобы каждый участник десанта хорошо понимал свой долг.
Политуправление Черноморского флота, возглавляемое дивизионным комиссаром П. Т. Бондаренко, разработало специальную директиву, в которой излагались цели и задачи партийно-политического обеспечения операции, а также практические мероприятия. Руководствуясь директивой, военком высадки Н. М. Форбитник и другие политработники особое внимание обращали на расстановку людей, заботились о том, чтобы на каждом участке были коммунисты и комсомольцы. Для действия в первом броске подбирались наиболее опытные бойцы, на сторожевых катерах и барказах создавались партийные и комсомольские группы, выделялись агитаторы, которые рассказывали о героизме защитников Одессы и Севастополя, о мужестве черноморцев-десантников у Григорьевки. [78]
Нам было важно, чтобы между моряками и пехотинцами царило полное взаимопонимание, а их совместные действия были организованными и дружными. Наши военкомы установили связь с политотделами сухопутных частей. Десантникам разъяснялось, как надо вести себя на кораблях при посадке, переходе морем и высадке. Моряки готовились принять личный состав десантных подразделений и оказать ему должное внимание.
К тому времени я уже неоднократно встречался с командующим 44-й армией генерал-майором Л. Н. Первушиным. На основе решения, определяющего действия войск при захвате Феодосии, штаб армии и штабы дивизий вместе со штабом высадки разработали схему распределения частей по кораблям и транспортам, расписали порядок посадки и высадки, размещения боевой техники, в том числе и небольшого количества танков. Должен сказать, что контакты с командованием армии наладились у нас быстро, все вопросы решались оперативно.
Выделенные для нас транспорты находились еще у стенок судоремонтных заводов и мастерских: грузовые трюмы переоборудовались для размещения войск и техники. Хорошо, если бы у нас имелись специальные десантные суда. Но флот стал располагать ими гораздо позднее. Приходилось довольствоваться тем, что было.
Пока шла эта работа, командиры отрядов, кораблей и капитаны судов на совместных занятиях отрабатывали взаимодействие в предстоящем плавании, вопросы связи, правила уклонения от атак подводных лодок, торпедных катеров и самолетов противника. Удалось провести и несколько тренировок нашего штаба со штабами десантных частей, во время которых отрабатывалась организация посадки десанта на корабли и транспорты с точным расписанием маршрутов следования на причалы, порядок движения по сходням, размещение в трюмах и последующая высадка. Особое внимание обращалось на быстроту высадки. Она ведь наверняка будет проходить под огнем врага.
Время летело быстро. Приближался срок доклада моего решения Военному совету флота.
Неожиданные поправки
Начало десантной операции было назначено на 21 декабря. За несколько дней до этого срока в Новороссийск [79] из Севастополя прибыл вице-адмирал Ф. С. Октябрьский. Командующий флотом возглавлял морскую часть операции и всему, чем занимался штаб высадки десанта, уделял большое внимание.
Мое решение на высадку слушалось в довольно поздний час 19 декабря на запасном командном пункте флота. Кроме Октябрьского здесь были Елисеев и Азаров, присутствовали также командиры и комиссары отрядов кораблей и транспортов.
Разложив перед собой необходимые документы, в том числе и проект боевого приказа, я, несколько волнуясь, начал излагать суть решения. Приходилось часто обращаться к карте крупного масштаба, на которой решение изображалось графически.
Докладывал обо всем подробно: как силы десанта распределяются по кораблям и транспортам, в каком порядке и какими курсами пойдут к Феодосии все наши отряды, когда начнется и в течение какого времени будет вестись огонь по берегу, как намечено осуществить прорыв в порт…
Примерно на середине доклада в комнату неслышно вошел шифровальщик штаба флота и положил перед Октябрьским бланк шифрограммы. Дав мне знак помолчать, командующий пробежал глазами ее текст, нахмурился, прочитал еще раз…