— Да, но все выглядело не так, как в книгах. Тысячи мелочей, которые надо учесть, надо помнить. Плюс неотступно преследовавший меня вопрос: не забыл ли что-либо важное? А если я опростоволошусь?
— Такой рационалистичный человек, как ты…
— Выкрутился, — сказал Нуку.
Амалия подтолкнула его к ванной, провожая озабоченным взглядом; под глазами черные круги, щеки ввалились.
Она вернулась на кухню, приготовила завтрак и стала ждать, когда он вымоется.
Вернулся он посвежевшим.
— Не переживай, такое случается нечасто. Нагрянула внезапно инспекция из Министерства национальной обороны, только и всего. Тридцать часов быть командиром корабля в походе — знаешь, что это такое? — сказал он, застегивая банный халат вишневого цвета и садясь на стул.
— Это принесло тебе по крайней мере удовлетворение?
— Конечно! Это же у меня впервые, понимаешь? Притом специалист контролировал каждое мое действие, каждую команду, каждый маневр — как на экзамене! Это трудно объяснить словами…
Усталость как рукой сняло. Он с вдохновением рассказывал обо всем — как забыл поднять сигнальный флажок на мачте, как встретился с рыбацким судном, как у кока подгорело жаркое, а в полночь, когда появилась возможность вздремнуть часика два-три, вышла из строя пеленгаторная станция.
— А ты как тут без меня? — спросил он Амалию, рассказав о своем выходе в море.
В его вопросе Амалия уловила безразличие. Она подумала, что после такого ответственного выхода в море семейные проблемы кажутся совсем незначительными, и пожала плечами:
— Справляюсь со всякими делами. Ничего особенного, никаких примечательных событий.
— Я не о событиях спрашиваю. Я имел в виду твое настроение.
И вновь ей показалось, что он спрашивает для проформы. Так бывает, когда встречаешь знакомого, которого долго не видел, и задаешь вопрос: «Ну, как дела?», не ожидая на него ответа.
— Спрашиваешь так, из вежливости или тебя оно на самом деле интересует?
— Амалия, — произнес он укоризненно, — что значит из «вежливости»? Случилось что-нибудь?
Она вдруг почувствовала, что должна выговориться, высказать все, что наболело:
— Ты хочешь знать правду? Хорошо. Да, мне трудно. Я было отвыкла от одиночества, а сейчас чувствую себя, как никогда, одинокой. Ужасно тяжело. Особенно вечерами, когда выключаю телевизор… Пытаюсь читать, а сама все прислушиваюсь, не щелкнет ли замок в двери. Мне кажется, что я слышу, как ты возвращаешься. Думаю, что случится чудо и ты вернешься. Поздно засыпаю, вижу страшные сны. Вот так.
— Понятно, — сказал он, приблизившись к Амалии. — Тебе надо свыкнуться с мыслью, что ты не единственная из жен, которым время от времени приходится скучать. Я постараюсь компенсировать эти дни твоего одиночества.
— Оставь свои заверения и ложись спать.
— Ты права, а я, кажется, уже сплю, — устало улыбнулся Нуку.
— И так будет всегда?
— Что ты! Я же говорил тебе, что это особый случай: пришлось демонтировать станцию. Хорошо, что у меня отличные электронщики. Я больше вертелся возле них, чем помогал. По правде говоря, едва дождался, когда они разберутся в своих схемах, чтобы пойти прилечь. Мне еще не хватает тренировки. Другие после нескольких дней пребывания в море привыкают к режиму.
— Сколько секретов в морской профессии!
— Такова ее специфика, — засмеялся Нуку. — В каждой профессии есть что-то присущее именно ей…
— Я покину тебя на пару часов. Ты не обидишься, что я не остаюсь с тобой?
— А зачем тебе оставаться? Смотреть, как я сплю?
— Мне надо в школу. Коллега попросила заменить ее на два урока: она покупает мебель. Всего два часа, а потом я весь день буду с тобой.
— Я очень по тебе соскучился…
— И только сейчас мне об этом говоришь? — улыбнулась Амалия и чмокнула его в щеку.
Нуку обнял ее за талию:
— Я буду ждать тебя.
Амалия легко подтолкнула его к двери в спальню, а сама пошла в ванную привести себя в порядок. Посмотрев на часы, с удивлением подумала: «Он здесь, он вернулся, я так тосковала по нему, но, вместо того чтобы сказать ему об этом, подтруниваю над ним».
Ей вдруг захотелось сказать ему добрые, теплые слова о тех чувствах, которые переполняли ее в течение стольких дней. Торопливо, потому что уже опаздывала на уроки, она вошла в спальню. Нуку лежал прямо на покрывале лицом вниз и спал. Амалия сложила вдвое простыню и заботливо укрыла его. Этот почти материнский жест тоже стал своеобразным выражением чувств. Сколько любви она вложила в него! Так мать целует во сне ребенка и укрывает его, чтобы он не простыл. «Проявление чувств и должно быть бессознательным, в противном случае это обычная предусмотрительность», — подумала Амалия, и ей стало смешно от этой мысли. Разве мать, после того как ребенок проснется, рассказывает ему, как заботливо укрывала она его, спящего? Нелепо. Есть в жизни такие поступки, которые надо скрывать, ни в коем случае не афишируя их, в противном случае они предстанут как опошленная сентиментальность.
Амалия тихо прикрыла за собой дверь и вышла на улицу. Утро было прохладное. На траве, пробивавшейся сквозь трещинки в асфальте, блестели в утренних лучах солнца капельки росы. Солнце как-то неожиданно выплыло над крышами зданий и, отражаясь в стеклах открытых окон, залило живительным светом улицу. «Такое утро — дар природы», — подумала Амалия.
Прошел рейсовый автобус на Констанцу и исчез за поворотом, там, где заканчивался бульвар. Пробежали мимо несколько ребятишек, за спиной у которых смешно подпрыгивали ранцы. Они поздоровались с Амалией не замедляя бега. «Наверное, опаздываю», — догадалась Амалия. На душе у нее было светло, она думала о Нуку: хорошо, что он вернулся, что ей теперь есть зачем торопиться. Она прибавила шаг и, улыбаясь прохожим, часто застучала каблучками по влажному асфальту.
На углу бульвара она услышала, как ее кто-то окликнул. Она повернула голову, остановилась и рассмеялась:
— И вы опаздываете, мисс Попеску? Это прекрасно, вдвоем легче будет оправдаться перед завучем.
— У моей малютки температура, — объяснила Дойна Попеску, — пришлось вызвать врача. Хорошо, что муж был дома — он и сходил за врачом. Девочке сделали укол, ей полегчало, но она не спала всю ночь. Разве это объяснишь нашему завучу? Я будто вижу, как он приходит ко мне на урок, чтобы послушать, как я даю модальные глаголы.
— Бедняжка, как мне тебя жаль! — посочувствовала Амалия.
— Бедняжка? Ты что, жалеешь меня? Из-за одной-то ночи! Ты бы видела, как она ходит. Какая она смешная и миленькая! Когда я прихожу домой, открываю дверь и слышу ее вопросительное «Мама?», забываю обо всех невзгодах.
— А если бы твоего мужа дома не было?
Дойна Попеску повернула к ней усталое лицо, в ее покрасневших от бессонницы глазах стояло удивление.
— Ну и что? Уж как-нибудь справилась бы. В прошлом месяце он ездил в командировку в Тульчу по делам стройки. Я обратила внимание, что ребенок кашляет. Тут же позвала соседку, попросила посидеть с девочкой, а сама сбегала за врачом. Ко всему привыкаешь. Но счастье иметь ребенка с лихвой возмещает все неприятности. Да ты и сама в этом убедишься.
— Я? — рассмеялась Амалия. — Пока передо мной такой вопрос не стоит…
— А когда он перед тобой встанет? — спросила Дойна Попеску, — В сорок лет? Ребенок тебе нужен сейчас, когда на все хватит сил — и на стирку пеленок, и на бессонные ночи возле кроватки…
Амалия промолчала. Некоторое время они шли ускоренным шагом.
— У нас еще пять минут в запасе, — обрадовалась Амалия, взглянув на часы, когда они подошли к школе. — Если бы я не встретилась с тобой, наверняка опоздала бы. За тобой не угонишься.
— Тренировка. Не успеваю вовремя выходить из дому, поэтому часто приходится наверстывать по дороге. Заботы способствуют быстрой ходьбе.
— Удивительно, откуда в тебе столько энергии? — смеялась Амалия, шагая вслед за подругой через две ступеньки.
В учительской завуч, как всегда при галстуке, поправлял маятник кабинетных часов. Молодые учительницы поздоровались с ним, и он, улыбнувшись, вежливо им поклонился.