«Как социалисту, ему, Белинскому, прежде всего, следовало низложить христианство; он знал, что революция  непременно должна начинать с атеизма. Ему надо было низложить ту религию, из которой вышли нравственные основания отрицаемого им общества. Семейство, собственность, нравственную ответственность личности он отрицал радикально. ». 

Учение Христово он, как социалист, необходимо должен был разрушать, называть его ложным и невежественным  человеколюбием, осужденным современною наукой и экономическими  началами.  Но все-таки оставался пресветлый лик богочеловека, его нравственная  недостижимость, его чудесная и чудотворная красота

Вспомните недавнюю возмутительно мерзкую выходку либералов из группы «Пуси райт» и обратите внимание  на актуальность этой темы в России  и сегодня… 

«Религия» неистового Белинского оказалась много лет спустя и поводом для ещё одного знаменитого  произведения. Ф.Достоевский вспоминал о В.Белинском: «”Да знаете ли вы, — взвизгивал он раз вечером (он иногда как-то взвизгивал, если очень горячился – Ф.Д.), обращаясь ко мне, - знаете ли вы, что нельзя насчитывать грехи человеку и обременять его долгами и подставными ланитами, когда общество так подло устроено, что человеку невозможно не делать злодейств, когда он экономически  приведен к злодейству, и что нелепо и жестоко требовать с человека  того, чего уже по законам природы не может он выполнить, если б  даже хотел...“ Кругом меня были именно те люди, которые, по вере Белинского, не могли не сделать своих преступлений». 

На это оправдание Белинским различных человеческих  грехов и злодейств много лет спустя - в 1865 году фундаментально преображенный Достоевский ответил романом «Преступление и наказание». Об  идее этого романа Достоевский писал в письме издателю М.Каткову (фрагмент): 

«Идея повести – психологический отчёт одного преступления... Молодой человек, исключенный из  студентов университета, …по шаткости в понятиях поддавшись некоторым “недоконченным” идеям, которые носятся в воздухе, решился разом выйти из скверного своего положения. Он решился убить одну старуху… Старуха глупа, больна, жадна, берет жидовские проценты, зла и заедает чужой век…  “Для чего она живёт?”, “Полезна она хоть кому-нибудь?» и т.д. Эти вопросы сбивают с толку молодого человека”…», который подобно Белинскому решил найти оправдание  убийству «бесполезного» для общества человека. 

Заочный идеологический спор Достоевского с Белинским, разоблачение и опровержение идей Белинского  Достоевским продолжались много лет после смерти Белинского. Но в 40-х годах Достоевский был полностью во власти либеральных идей Белинского и Герцена.

Хотя с 1822 года императором Александром I масонские организации были запрещены, представители которых – декабристы, однако 1825 году пытались осуществить государственный переворот и ликвидировать  российскую монархию, и после этого подверглись репрессиям,; но и в годы жизни Достоевского масонские организации существовали в конспирации и действовали, осуществляя  якобинскую информационно-идеологическую обработку российского  общества, навязывая революционные европейские идеи (западничества) либерализма. Доцент Московского университета Печорин в своих стихах учил студентов: 

Николай Гоголь (1809-1852) наблюдал за действительностью и с горечью отмечал: «Среди России я почти не увидел России. Все люди, с которыми я встречался, большею частью любили поговорить о том, что делается  в Европе, а не в России. Я узнавал только то, что делается в английском  клубе…» («Авторская исповедь»). 

«Английский клуб» - и был местом «тусовки» масонов. Вот такая среда воспитывала и формировала молодого Достоевского. 

Не могло не возникнуть спора и пикировки между западником В.Белинским и славянофилом Н.Гоголем, который о Западе (в частности о США) писал: «С изумлением увидели демократию в её отвратительном цинизме… Всё благородное, бескорыстное, все возвышающее душу человеческую, подавленное неумолимым эгоизмом и страстию к удовольствию». Как актуально… 

В письме к В.Белинскому Н. Гоголь объяснял: «Вы говорите, что спасение России в европейской цивилизации, но какое это беспредельное и безграничное слово. Хотя бы определили, что нужно подразумевать под именем европейской цивилизации. Тут и Фаланстеры и красные и всякие, и все готовы друг друга съесть и все носят такие разрушающие, такие уничтожающие начала, что трепещет в Европе всякая мыслящая голова и спрашивается поневоле: где же цивилизация?». 

Белинскому трудно было ответить на этот вопрос, потому что - если посмотреть в тот период на все проходящие в потоках крови и под шум постоянно работающей гильотины французские революции в условиях царящего разврата, на рабство в США, на функционирующие до 20-го века в Африке работорговые рынки - созданные и контролируемые европейцами, то все лицемерные разговоры о западной прогрессивной цивилизации только по причине технического прогресса выглядели весьма  странно и даже кощунственно. Впрочем – как и сейчас, в 21 веке, в период разгула в Европе педерастии и даже педофилии. 

Николай Гоголь видел способы проникновения опасного якобинского либерализма в Россию и с болью переживал за её судьбу: «Поразительно: в то время, когда уже люди начали было думать,  что образованием  выгнали злобу из мира, злоба другою дорогою, с другого конца входит в мир — дорогой ума, и на крыльях журнальных листов, как всепогубляющая саранча, нападает на сердца людей  повсюду…».

Н.Гоголь прекрасно разобрался в начинавшем набирать силу марксизме, именно в 40-х годах  еврейский идеолог К.Маркс стал утверждать и убеждать, что пресса, газеты – это есть новый Бог и «учитель масс», а следовательно журналисты и газетчики должны заменить священников, и сами являются  новыми апостолами, миссионерами демократии и либерализма; после чего газеты, бывшие до этого хронологическими, – указывающими только факты-новости, превратились в коварного ненавязчивого учителя – стали навязывать читателям своё мнение, в том числе и поднимать «массы» на бунт... 

Н.Гоголь сокрушался и возмущался: «Что значит, что уже правят миром швеи, портные и ремесленники  всякого рода, а Божии Помазанники в стороне. Люди темные, никому не известные (булгаковские «Швондеры» - Р.К.), не имеющие мыслей и чистосердечных убеждений, правят мнениями и мыслями умных людей, и газетный листок, признаваемый лживым всеми, становится нечувствительным законодателем его неуважающего человека. Что значат все незаконные эти законы, которые видимо, на виду всех чертит исходящая с низу нечистая сила - и мир видит  весь, и, как очарованный, не смеет шевельнуться. Что за страшная насмешка над человечеством… Диавол выступил уже без маски в мир». 

Когда Гоголь обратил внимание на появившийся в Европе марксизм, но по его признанию - у него  было ощущение «холода в пустыне»… То ли он почувствовал смертельный холод приближающейся опустошающей революции, то ли — что эти  революции в России совершат «выдающиеся» представители народа  пустыни… Он  как будто предчувствовал, что Карл Маркс - это кучерявый булгаковский Швондер: наглый, лживый, нахрапистый, агрессивно  рвущийся к власти, пытающийся вначале забросить в ваш почтовый ящик свои газетенки и агитки, а затем и войти в вашу квартиру с «интернационалом» на языке и за плечами с пьяными вооружёнными и одурманенными пропагандой  матросами и солдатами…