Я заплакала от боли, и досады. Тамара, видя это, отвела меня в сторону и сказала:

– Я понимаю, что ни ты, ни тем более эти дети ни виноваты в том, что произошло. Вы оказались случайно в этой ситуации. Я женщина и поверь мне на слово, больно всё это видеть.

Тамаре необходимо было хоть с кем-то поговорить, чтобы облегчить душу, найти пусть небольшую частичку понимания.

– Никто Оля из нас не хотел этой войны, будь она проклята. Сколько погибло невинных и несчастных людей. Мой народ не такой жестокий и кровожадный, как о нас пишут и говорят. Ты хоть раз была в наших краях?

– Нет, не доводилось.

– У нас замечательная земля и очень дружелюбные и гостеприимные люди. А какие горы и воздух!

Она присела на край стула и опустила голову. По правде в одно мгновенье, мне стало жаль Тамару. Я внимательно на неё посмотрела, она вздрогнула и подняла голову с заплаканными глазами.

– Ты ещё ничего в жизни не видела. Ты просто девчонка. Тебе ни понять, ни меня, ни мой народ. Сколько нам всего пришлось пережить. Об этом одному Аллаху известно.

Она хотела, что-то сказать, но в этот момент боевики принесли еду и питьё для детей. Один из них увидел заплаканное лицо Тамары, спросил, почему она плачет, и что случилось?

В ответ Тамара промолчала и ушла вместе с боевиком, а я одна осталась с детьми. Интересно, что она хотела рассказать? Меня не оставлял этот вопрос и я решила подождать удобного момента, чтобы поговорить. Дети дружно уснули после еды. Напряжение последних часов стало идти на убыль, хотя я прекрасно понимала, что эта передышка временная. Наблюдая за мирно спящими детьми, я даже не много им завидовала. Так хотелось спать, а когда проснуться, чтобы этого ничего было. Закрыв глаза, я начала считать до ста, в надежде на то, что долгожданные минуты сна всё же придут.

– Проснись Оля, проснись! Кто-то усиленно тряс меня за плечо.

– Это я, Тамара, проснись.

Действительность обрушилась на меня как снежный ком на голову. Задремала я неожиданно и провалилась в небытие. Мне снилось, как папа и мама готовят меня в первый класс. Мы ходили по магазинам, выбирали школьную форму. Папа за примерное поведение купил мне мороженное, и я с большим удовольствием лопала его за обе щёки. Когда открыла глаза, так во рту ещё ощущался привкус московского пломбира.

– Вот бери, съешь.

Тамара мне протянула бутерброды с колбасой, и я с жадностью на них набросилась. Старалась как можно скорее перебить вкус мороженого. Когда начала жевать, поняла, насколько голодная. Оглянувшись, увидела, что дети продолжают спать и всё вокруг тихо и мирно.

– Тамара, это не сон? – спросила я женщину. – Может мне всё сниться?

– Нет, к сожалению это правда, – ответила она.

Тамара открыла красный термос, и я почувствовала аромат крепкого кофе.

– Выпей и согрейся.

Она протянула чашку с кофе, и я начала делать большие глотки, обжигая язык и губы.

– Сколько сейчас времени?

– Где то около двенадцати.

– Есть изменения или нет?

– Да нет ни каких изменений, – ответила она. – Русские как обычно только обещают, кормят «завтраками». Мы надеемся, что всё закончиться мирным путём.

– Ты в это веришь Тамара?

– Приходится верить, ведь я такой же человек, как и ты, и тоже не хочу умирать. Хотя страх смерти присутствует только в начале, а потом ты его просто не замечаешь.

Я молчала и не хотела её перебивать.

– Когда я была моложе, Оля, верила в то, что жизнь никогда не закончиться. Всё казалось таким прекрасным и удивительным. Перед тем, как выйти замуж строила планы на будущее и, казалось, что в жизни нет ничего невозможного. Муж, дети, хорошая и дружная семья. После внуки и спокойная старость на земле своих предков. Я жила в Грозном, там выросла и закончила школу. Потом встретила свою первую и единственную любовь. Его звали Джохар. Мы поженились, я родила двоих мальчиков – близнецов. Нам с Джохаром помогали родственники, и мы в девяностых годах построили свой большой дом, в котором воспитывали детей. Ты знаешь, я была, по-настоящему счастлива. Добрый, заботливый муж, послушные дети. Живи и радуйся! Всё закончилось в один из дней, когда Президент Ельцин в 1994 г. направил русские войска, на юг страны, свергнуть наше правительство. Задача у военных была восстановить конституционный порядок и разоружить банды.

Так, Оля, всё выглядело официально, но на самом деле русские представляли собой сборище недисциплинированных людей. Солдаты не восстановили порядок, но и нарушили все мыслимые законы. Устроили насилие, грабежи, убийства. Это в той стране, которую они считали своей. Торговали оружием через дырки в заборах военных городков, чтобы на эти деньги купить водку и наркотики. Мародёрство считалось самым обычным делом. Мой народ решили испытать на прочность, забыв при этом, что такие моменты в истории уже имели место. Мы хотели независимости, с полным на это правом. Ты, может быть, последний человек в моей жизни, с кем я говорю по душам.

На минуту она замолчала, после продолжила.

– Муж мой Джохар, погиб в самом начале войны. Росли сыновья, и я знала, что они пойдут по стопам отца. Иначе просто и не могло быть. У нас такие законы, каждый мужчина в первую очередь – воин. То, что творилось в Грозном, невозможно высказать словами. Перемешалось всё на свете. Ночь уступила место дню, а день ночи. Я не обвиняю солдат, их и солдатами назвать трудно. Обычные подростки, оторванные от материнских рук. Большинство из них были обычным пушечным мясом, которым набивали танки и БТРы. Они и стрелять не умели, я не говорю уже о простой армейской подготовке. Долг, офицерская честь, для них это было пустым звуком, который абсолютно ничего не значил.

Я слушала Тамару очень внимательно, старалась ничего не пропустить. Потом уже записала всё, что услышала в свой дневник. До утра не смогла уснуть, перед глазами всплывали картинки тех событий, о которых Тамара мне рассказала. Эти дни заключения я не смогу забыть никогда. Несколько дней назад всё было не так… Спокойная, мирная жизнь, в которой не было боевиков, Грозного, Чечни, заложников. О том, что творилось в Чечне, я не раз читала и смотрела по новостям. Это была настоящая трагедия, особенно для мирных жителей. Но то, что это затронет лично меня, я и в кошмарном сне не могла представить. В это трудно было поверить, но к своему великому сожалению, это оказалось – правдой. Слава Богу, что Женьку отпустили и он уже дома.

Хотя… Может, не отпустили и продолжают держать здесь, в подвале театра? От этих мыслей холодок пробежал по спине, и кожа стала «гусиной».

Ведь чеченцы могли обмануть, чтобы успокоить людей. Нет, зачем им это? Хотя они поступили сейчас как настоящие бандиты и убийцы, а ты такая наивная дурочка им веришь….

Чеченцы пришли сюда умирать, им прекрасно известно, что правительство не пойдёт на уступки. А мы? Что же будет со всеми нами? От таких мыслей я принялась ходить вперёд, назад, словно заключённый в одиночной камере, которому утром должны вынести смертельный приговор».