По ее соображениям, Идо должен был находиться в соседней, служебной каюте, а та, где сейчас она возвращалась в реальную жизнь, называлась рабочей и здесь располагалась вся приборная часть, аппаратура слежения и дальней связи, а также хранилось оружие – не табельное, а специфическое, каким нередко приходилось пользоваться в столь же специфических обстоятельствах. В эту каюту имели доступ только сами поисковики, поэтому ею пользовались и для медитаций, когда всякое постороннее вмешательство должно быть исключено. Да и в первой, служебной каюте мало кто имел право находиться. Вот почему Маха, услышав донесшийся оттуда звук шагов, решила, что там сейчас пребывает ее напарник, и позвала его.

Однако человек, переступивший через высокий комингс в следующее мгновение, оказался совсем не тем, кого она ждала; и, увидев его, она сразу же, сделав немалое усилие, поднялась на ноги и застыла в положенной стойке, хотя, правду говоря, ее еще немного пошатывало: вестибуляр не успел прийти в норму.

Генерал‑максимат слегка помахал рукой:

– Сидите, сидите. Как самочувствие?

Маха пренебрегла разрешением: традиция требовала, чтобы она осталась стоять.

– В полном порядке, максимат.

Это было не так, конечно, и он это прекрасно видел. Но опять‑таки иного ответа быть не могло: ищущие не жалуются. Тоже традиция. Как и то, что сиюминутное состояние здоровья не освобождает человека от причитающегося ему – все равно, поощрения или наказания. Женщину тоже: равноправие требует жертв.

– Рад слышать. И буду еще более рад услышать ваш рапорт о результатах поиска. В состоянии доложить?

– Я готова, максимат.

– Внимательно слушаю.

– Расчет был верен: я нашла его там, где и предполагалось. И действовала по разработке. Однако…

Маха запнулась лишь на мгновение, подыскивая самые подходящие слова для передачи того, что там произошло. Этого оказалось достаточно, чтобы генерал‑максимат вмешался:

– Не надо обтекаемых формулировок. Уже по вашему состоянию понятно, что вы потерпели неудачу. Так?

– Так, – пришлось ей подтвердить.

– Вот теперь излагайте подробно. Как? Почему? В чем заключалась ошибка? Какова степень неудачи: полная? Частичная? Только правду, потому что от этого будут зависеть наши дальнейшие действия. Что вам удалось? Просканировали его сознание?

– Нет, – пришлось признать ей. – С его защитой я не справилась.

«Если бы справилась, то сейчас уже знала бы, что он за птица, откуда попал на этот корабль, каким способом завладел им. Пока поняла лишь, что к Службе Теллуса этот парень отношения не имеет. Но стоит ли сейчас говорить об этом максимату? Пока еще не знаю. Пожалуй, рановато…»

– Это предполагалось с самого начала, – продолжал между тем генерал‑максимат. – Его подготовка, конечно же, выше, и осилить его на уровне сознания – задача не для вас и не для такой обстановки. Но ведь мы и рассчитывали вовсе не на это: вы должны были осилить его на эмоциональном уровне, на этом и строился расчет. Осилить – и как минимум, взять информацию. Именно поэтому вас и выбрали: в этом плане вы сильнее всех…

Она ожидала, что генерал скажет что‑то подобное с легким намеком на улыбку. Но он не улыбнулся, и Маха поняла, что ее дела не то чтобы не очень хороши (это было ясно с самого начала), и даже не просто плохи, но очень плохи. Впрочем, подсознание успело подсказать ей это еще раньше: это было первым ощущением, какое она испытала, едва начав приходить в себя. Знакомое состояние, когда уже знаешь, что плохо, хотя еще не понимаешь, что же именно.

– Информация есть, но очень мало. Я выяснила, что сейчас он на корабле, откуда и ушел в медитацию…

– Это понял бы любой по тому, как он был одет.

– Да. И корабль его по‑прежнему находится в том районе, где искомые были замечены перед Приливом.

– Он и не мог никуда уйти: движение мы обнаружили бы инструментально. Однако мы просеиваем полевым решетом всю воду, насколько хватает мощности, а результата нет. Его спасение не только в неподвижности, но и в активном сопротивлении обнаружению, и он мало того что прекрасно понимает это, но еще и обладает нужными средствами. Найти человека – значит найти корабль. Ради этой информации я и послал вас. Отвечайте ясно: почему вам не удалось расслабить его, самой повести игру?

«Найти корабль – не такая уж проблема, но максимату знать об этом никак не следует: заслуга признается лишь тогда, когда результат достигнут потом и кровью. Корабль я найду, но совсем не для него. Только попрошу подсказки…»

– Ошибки были в нашей разработке, – отвечала она тем временем.

– Интересно. В чем они заключались, по‑вашему?

– Не следовало использовать сведения о его напарнице в качестве аргумента. Мы рассчитывали, что опасения за ее судьбу сделают его податливее и нарушат нормальную работу сознания, выдвинув эмоции на первый план. Но получилось не совсем так: эмоции, конечно, взыграли, но его партнерша оказалась сильнее… Если бы не это…

– Может быть. Но разработка тут ни при чем. Оценив обстановку, вы сами должны были решить, как именно поступать. То, что вы просто выполняли этот вариант, говорит лишь о том, что вы отнеслись к делу недостаточно серьезно. И в результате – поражение.

Маха только вздохнула. В общем, она и сама успела понять: там нужно было действовать иначе. Но об этом она сейчас говорить не станет.

– Может быть, не такое уж страшное поражение, – осторожно попыталась она возразить. – Так или иначе, я произвела впечатление, я ему запомнилась…

– Чушь. Он что, назначил вам свидание?

И в этот миг она пережила озарение.

– А разве я вам не сказала ничего об этом?

– Уж поверьте: ни слова.

– В том‑то и дело, что назначил!

Она ощутила прилив сил, подлинное вдохновение. Теперь только не останавливаться! Раз уж начала врать – ври как можно больше и невероятнее: скорее поверят. Главное – дать начальству остыть. Потому что самые крутые решения оно принимает по горячим следам, когда и в нем чувство становится сильнее разума. Если позволить генерал‑максимату вынести ей приговор сейчас, он будет самым суровым. Примеров имелось достаточно. Тогда останется только один способ спастись. Но им можно воспользоваться лишь в исключительном случае. Потому что тогда все уже сделанное пойдет прахом.

– Гм… Интересно, – проговорил максимат уже не столь яростным тоном. – Если, конечно, это вам там не приснилось. Ну, и смею ли я узнать – когда, где? Надеюсь, это не является достоянием одних только влюбленных?

– Конечно, нет. Я помню свои обязанности, генерал‑максимат.

– Похвально. Тогда докладывайте.

Она выговорила все без запинки, как по писаному:

– Он, конечно, не предложил мне встретиться на корабле. Но сказал, что может увидеться со мною где‑нибудь в спокойном месте – по моему усмотрению. Я сперва завела речь об этой базе. Он ответил, что еще не выжил из ума, чтобы добровольно лезть в мышеловку. «Нет, – сказал он, – где‑нибудь на просторе». И тогда я предложила ему встретиться на дне – в том месте, где они высаживались при отливе.

– И он согласился? Постойте, не отвечайте. Выслушайте сперва то, что я скажу.

– Разумеется, максимат, – согласилась она.

– Когда говорит женщина, – произнес генерал‑максимат медленно, как бы задумчиво, – всегда есть вероятность того, что она лишь выдает желаемое за действительность: женщины нередко смешивают фантазии с реальностью. Так вот, я хочу более или менее ясно обрисовать вам вашу нынешнюю ситуацию, чтобы стало понятным, что лежит сейчас на весах.

Маха кивнула, чувствуя, как все внутри резко и болезненно сжимается.

– На этот момент, – продолжал генерал‑максимат, – вы кругом виноваты. И то, что вы не выполнили задания, не доставили нам не только самого разыскиваемого, но и сколько‑нибудь полезной информации, – вовсе не главный ваш проступок.

– Но, генерал‑максимат, честное слово, я не представляю…

Маха перебила начальника, как это позволяют себе женщины, уверенные в том, что их обаяние дает им право на такие вольности.