Да, данные говорят о том, что подавляющее большинство в ней составляли молодые коммунисты, вступившие в партию уже в период войны. И они, естественно, требовали к себе тоже повышенного внимания. Мы же, работники покора, как уже говорилось, упустили это из виду.

А вот теперь нужно было срочно исправлять создавшееся положение. И мы исправляли.

Дальнейшая проверка выявила, что бюро парторганизации управления и штаба дивизии заседало нерегулярно, на нем почти совсем не обсуждались вопросы, связанные с улучшением работы штаба. В течение нескольких месяцев, например, здесь был заслушан лишь один коммунист — заместитель командира дивизии по тылу, да и то по вопросу о материально-бытовом обеспечении личного состава.

Листая протокол этого заслушивания, можно было убедиться, что проходило оно без должной подготовки, наспех, задачи парторганизации по оказанию помощи службе тыла не были определены. Все завершилось таким непонятным решением: «Партийному бюро составить, резолюцию, исходя из доклада тов. Нестеренко и выступлений членов бюро».

Очень туманное решение. И ни к чему не обязывающее.

Не лучше обстояло дело и с партийными собраниями. За последние пять месяцев здесь прошло лишь одно с повесткой дня «Об идейно-политическом воспитании коммунистов». Но, как оказалось, решения этого собрания остались невыполненными. Активисты не смогли наладить учебу молодых коммунистов, хотя условия для этого были: дивизия некоторое время находилась во втором эшелоне, где конечно же гораздо проще было подготовить и провести семинар, организовать лекцию, политическую беседу.

Немало упущений вскрылось и в работе партийной организации штаба 161-го стрелкового полка. Она велась здесь тоже в большом отрыве от конкретных задач, решаемых частью. Кстати, парторг слабо знал требования наставления по полевой службе штабов и поэтому не мог четко планировать мероприятия, которые помогали бы работникам штаба полка в выполнении их функциональных обязанностей. [152]

Заканчивая работу в этой части, мы решили пригласить на беседу нескольких молодых коммунистов из комендантского взвода. Нам назвали красноармейцев Замятина и Рудмана. У них мы хотели узнать, как они расширяют свой политический кругозор, работают над собой.

И вот в нашу землянку вошли два бойца. При взгляде на них мы даже опешили. Сапоги у обоих грязные, обмундирование порванное, на лицах — трехдневная щетина...

— Что же, — спрашиваем, — у вас за вид, друзья хорошие? Вы же коммунисты, пример для остальных!

— А мы, товарищ полковник, — отвечают, — не. в театре, в окопах же и так сойдет...

И сразу стало ясно, что в комендантском взводе воспитательная работа с молодыми коммунистами почти не ведется.

— Проходили ли у вас занятия кружка? — спросили мы уже парторга капитана Соловьева.

— Одно прошло, — замялся тот. Но, видимо, решив быть до конца честным, добавил: — Да и то с грехом пополам. Руководитель плохо подготовился. Приняли меры...

Да, надо принимать меры и нам. С таким положением дел мириться нельзя.

Еще раз хочу подчеркнуть, что мы, работники политотдела корпуса, большую часть вины эа создавшееся положение в штабных парторганизациях относили на свой счет и со всей самокритичностью признали, что допустили недосмотр, вовремя не подправили дело, не помогли. Кстати, высказали все это не в своем узком кругу, а на совещании офицеров политотдела и штаба 53-й гвардейской стрелковой дивизии, на котором подводили итоги проверки. И без раскачки начали помогать парторгам штабных парторганизаций. Вместе с ними заново пересмотрели и откорректировали планы работы, наметили мероприятия, соответствующие задачам дня. Затем представители покора провели семинар с партийными активистами штабов, на котором досконально разобрали все выявленные при проверке недостатки, указали на причины их возникновения.

Перед участниками семинара попросили выступить передового парторга Саркисова, который поделился с товарищами опытом своей работы. А ему было о чем рассказать. Возглавляемая этим энергичным офицером партийная организация зарекомендовала себя очень деятельной. [153] Здесь регулярно проводились собрания, на них обсуждались актуальные вопросы работы штаба, шла планомерная учеба молодых коммунистов.

В частности, Саркисов рассказал, как проходил у них разбор действий коммунистов штаба за период летних наступательных боев. На нем со всей принципиальностью было вскрыто, кто из них наиболее успешно сработал на своем участке, внес достойный вклад в успех того или иного боя. Это офицеры Кусницын, Сербин, Манеев, Новожилов и многие другие. Подчеркивалось, что эти коммунисты твердо знают свои обязанности, все порученные им документы отрабатывают грамотно и оперативно.

Парторг Саркисов подробно рассказал и о том, как организовывались у них собеседования, как ему удавалось заполучать в политотделе дивизии лекторов для выступлений перед офицерами части, как находил он время для регулярного проведения партсобраний, для занятий с молодыми коммунистами, для многих других нужных и важных дел.

Никаких особых открытий Саркисов конечно же не сделал. Главный секрет его успеха заключался в том, что он работал, не ожидая подсказки, действовал с энергией неутомимого и настойчивого человека и добивался выполнения намеченного. Ибо дорожил доверием товарищей-коммунистов, избравших его своим партийным вожаком.

* * *

Большую роль в постановке партийной работы в подразделениях играли старшие инструкторы политотделов дивизий по оргпартработе. Их задачи были четко определены соответствующей директивой Главного политического управления РККА, в которой предписывалось, что старшие инструкторы должны заниматься «руководством партийно-организационной работой в частях и соединениях», оказывать «помощь партийным организациям в выращивании и воспитании партийного актива», обучать «показом на месте практике партийной работы парторгов рот, батальонов и полков».

Обратите внимание на слова «обучать показом на месте». В них выражено то главное, ради чего эта категория политработников и находилась в штатах политорганов.

Да, шла война, парторги в боевых условиях довольно [154] часто выбывали из строя, и их место занимали другие, подчас молодые активисты. Это были отважные, беспредельно преданные партии и Родине воины. Но, как правило, совершенно незнакомые с кругом своих новых обязанностей. Становясь парторгами, они почти всегда задавали один и тот же вопрос:

— А с чего нам начинать? Что делать?

Как бить врага, они знали. И кому угодно могли преподать урок отваги и мужества. Умели увлечь личным примером бойцов. Но когда им говорили, что нужно воспитывать не только примером, но и страстным, проникновенным словом, они сразу же впадали в смущение: чего, мол, здесь рассуждать, надо просто бить ненавистного врага — и все тут.

Вот здесь-то и брались за дело старшие инструкторы по оргпартработе. Они терпеливо учили парторгов умению общаться с людьми, влиять на их чувства, настроения, поддерживать на высоком уровне их боевой дух, заранее готовить к ратному подвигу.

А это ой какое сложное дело! Ведь парторги не походили один на другого ни по характеру, ни по уровню подготовки, ни по опыту. К каждому требовался особый, индивидуальный подход. Все это учитывали старшие инструкторы. И делали все от них зависящее, чтобы помочь своим подопечным успешно решать все задачи, которые ставила перед ними суровая фронтовая действительность.

Передо мной выписка из плана работы старшего инструктора по оргпартработе политотдела 267-й стрелковой дивизии. Какие вопросы он поднимал перед парторгами частей и подразделений соединения, когда учил их нелегкому искусству убеждать словом и делом? Читаю темы семинаров: «ВКП(б) — вождь и организатор побед Красной Армии», «Партийное собрание — школа большевистского воспитания», «Оформление и хранение партийных документов»...

Вот еще план. Помнится, его составлял старший инструктор по оргпартработе другого соединения майор Кутепов. Здесь тоже: «Подготовка к проведению партсобрания. Выбор повестки дня», «Организация работы с молодыми коммунистами», «Планирование партийной работы в батальоне, роте», «Ведение и хранение партийного хозяйства в боевых условиях»... [155]