Несколько последующих дней были самыми неприятными из всех, какие только пришлось пережить мистеру Маммери. У него выработалась привычка ранним утром спускаться вниз и слоняться по кухне. Это действовало Этель на нервы, мисс Саттон, наоборот, совсем не реагировала на это. Она поглядывала на него снисходительно и даже, — как ему казалось, — не без определенной доли юмора. В конце концов это было смешно. Что толку проверять завтраки, если все равно ему приходится изо дня в день отсутствовать дома с полдесятого до шести?

В конторе Брукс посмеивался над его частыми телефонными звонками Этель, но мистер Маммери не обращал на это внимания. Ему было спокойнее, когда он слышал ее голос и знал, что она здорова и в безопасности.

Ничего не случилось и в ближайший четверг, он уже начал думать, что был глупцом — и только. В этот вечер он поздно вернулся. Брукс уговорил его пойти на холостяцкую вечеринку, устроенную в честь приятеля, который скоро должен был жениться. Но он ушел оттуда в половине одиннадцатого, не дав склонить себя на ночные забавы. В доме уже все спали, но на столе лежала записка от мисс Саттон. В ней говорилось, что в кухне его ждет какао, которое надо только подогреть. Он подогрел его в кастрюле, в которой оно стояло, и получилась как раз одна чашка.

Он задумчиво отхлебнул глоток, стоя возле стола. Затем отставил чашку. То ли просто его воображение разыгралось, то ли действительно вкус у какао был какой-то странный? Он отхлебнул еще глоток и, не проглатывая, подержал во рту, ощутив на языке легкий металлический привкус, очень неприятный. Им овладел внезапный страх и он выплюнул жидкость в раковину.

Некоторое время он стоял без движения. Затем с особой точностью, словно кто-то подсказывал ему эти движения, взял из кладовки пустую бутылку из-под лекарства, прополоскал под краном и аккуратно вылил в нее содержимое чашки. Сунул бутылку в карман пальто и на цыпочках прошел к черному ходу. Все так же на цыпочках прокрался через сад к сараю, наклонился и зажег спичку. Он точно знал, где оставил банку с ядом против сорняков: под полкой, позади горшочков для цветов. Осторожно достал ее оттуда. Спичка догорела и обожгла ему пальцы, но прежде чем зажечь другую, он на ощупь уже определил то, что хотел знать: пробка снова была ослаблена.

Охваченный внезапной паникой, мистер Маммери стоял в сарае, пахнущем землей, в выходной одежде и в пальто, в одной руке держа банку, а в другой коробок спичек. Ему ужасно хотелось выбежать и рассказать кому-нибудь о своем открытии.

Вместо этого он поставил банку на то же место, где она стояла, и вернулся в дом. Снова идя через сад, он заметил свет в окне мисс Саттон. Это испугало его больше, чем что либо до сих пор. Неужели она наблюдала за ним? Окно Этель было темным. Если бы она выпила какой-то яд, везде горел бы свет и царила беготня, как тогда, когда у него был приступ.

Сохраняя все ту же странную ясность мысли и точность действий, он зашел на кухню, вымыл посуду и приготовил другую порцию какао, которую оставил в кастрюльке. Затем тихонько прошел в спальню. На пороге его приветствовал голос Этель.

— Как поздно ты возвращаешься, Гарольд. Старый ты ворчун! Хорошо развлекался?

— Весьма неплохо. Как самочувствие, дорогая?

— Как нельзя лучше. Мисс Саттон оставила тебе чего-нибудь горяченького? Она говорила, что приготовит.

— Конечно, но мне не хотелось пить. Этель рассмеялась.

— Ага! Значит, это был такой прием, да?

Мистер Маммери даже не пытался возражать. Он разделся, лег в постель и прижал жену к себе, как будто бросал вызов самой смерти и аду, если только они попробуют отобрать ее у него. Завтра утром он начнет действовать. Благодарение богу, еще не поздно.

Аптекарь Даймторп и мистер Маммери были хорошими друзьями. Они частенько сиживали в маленькой загроможденной аптеке на Спринт Бэнк, обмениваясь мнениями о кровяной тле и капустной тле. Мистер Маммери откровенно рассказал аптекарю всю историю и вручил ему бутылку с какао. Мистер Даймторп похвалил своего друга за расторопность и ум.

— К вечеру я справлюсь с этим, — сказал он. Если окажется, что ты прав, ситуация станет ясной и у нас будут основания для дальнейших действий.

Мистер Маммери поблагодарил его и весь день на работе был исключительно рассеян и невнимателен. Но это не имело значения, так как мистер Брукс, пробывший на холостяцкой вечеринке до самого утра, в этот день был не очень наблюдателен. В половине пятого мистер Маммери решительно запер свой столик и заявил, что сегодня уходит раньше, так как у него свидание.

У мистера Даймторпа было все готово.

— Нет сомнений, — сказал он. — Я использовал пробу Марча. Это была большая доза! Ничего странного, что ты почувствовал вкус. В этой бутылке было около тридцати грамм чистого мышьяка. Вот зеркальце, взгляни сам.

Мистер Маммери вгляделся в зловещее черно-фиолетовое пятно пробы.

— Ты позвонишь в полицию отсюда? — спросил аптекарь.

— Нет, — ответил мистер Маммери. — Нет… я хочу как можно быстрее быть дома. Бог знает, что там делается. Я и так уже едва успеваю на поезд.

— Хорошо, — произнес мистер Даймторп. — Предоставь это мне. Я позвоню за тебя.

Пригородный поезд двигался слишком медленно для мистера Маммери. Этель — отравлена — умерла — Этель — отравлена — умерла, — стучали колеса. Он почти бежал по дороге со станции. У дверей дома стояла машина. Он увидел ее еще в начале улицы и помчался рысью. Это случилось. Приехал врач. Какой же он глупец! Убийца! зачем он так долго тянул с этим!

Потом, с расстояния еще более ста метров, он увидел, как парадная дверь открывается. Вышел какой-то мужчина и за ним Этель. Гость сел в машину и уехал, Этель вошла назад в дом. Цела! Ей ничего не грозит!

Он с трудом взял себя в руки настолько, чтобы повесить шляпу и пальто и выглядеть в меру спокойным. Его жена тем временем возвратилась в кресло у камина и приветствовала его несколько удивленно. Стол был накрыт к вечернему чаю.

— Ты сегодня вернулся раньше?

— Да, на работе сегодня ничего важного. Кто-то приходил на чай?

— Да, был молодой Уолбек. Мы обсуждали дела драмкружка. Она отвечала коротко, но в ее голосе чувствовалось возбуждение.