- Хорошо, тогда я завещаю всё твоей старшей дочери, заморожу все счета до её совершеннолетия, - пожал он

плечами, - лучше, я куплю на все свои деньги раритетных рубинов, и завещаю твоей Василисе.

- Вы не в себе, - сдавленно проговорила я.

Больше я ничего не смогла сказать, и на авантюру эту уже согласилась, и я вообще подумала, что он пошутил насчёт завещания, но не будем забегать далеко вперёд.

И следующим же утром мы с Максом отправились в ЗАГС, подавать заявление на развод. Девушка, принявшая у нас заявление, тут же спросила причину развода.

- Он меня в постели не удовлетворяет, - тут же выдала я, а Максим дёрнулся. Вообще-то, мы уже договорились, что якобы не сошлись характерами, но я решила поддразнить Макса.

- Что это было? – спросил он, когда мы оказались на улице, - твои очередные издёвки? Умеешь же ты поддевать! Она так на меня глядела.

- Милый, - надула я губки, - тебе что-то не нравится?

- Ты моя любимая бестия, - вздохнул он, - но иногда ты бываешь совершенно несносной.

Ещё больший фурор я произвела, когда после развода с Максом явилась подавать заявление с Нестеровым. Давешнюю девушку чуть кондрашка не хватил, когда она увидела меня с пожилым человеком с заявлением о желании заключить брак. Она с явным интересом разглядывала мой паспорт, и украшавшие его печати, и ещё более странным было её

выражение лица, когда мы заявление подписывали.

Едва мы оказались за дверью, Павел Николаевич стал хохотать как, извините, ненормальный, потом схватился за сердце, и я испугалась, что мой новоиспечённый жених до свадьбы не доживёт.

- Что с вами? – перепугалась я, - вам дать воды? – я вынула из сумки бутылку минералки.

- Нет, со мной всё в порядке, - горько вздохнул он, - просто я ещё в таком щекотливом положении ещё не оказывался. Представляю, что она обо мне подумала, седина в бороду, бес в ребро. Да ещё женюсь на прожжённой аферистке, у тебя весь паспорт в печатях, как у какой-то брачной мошенницы.

- Вот это вы меня припечатали, - теперь захохотала я, - я не мошенница, я просто ищу своё счастье.

- Это со мной ты ищешь своё счастье? – поднял на меня смеющиеся глаза Павел Николаевич, - я как-то не качу под страстного любовника, под эту категорию больше подходит твой первый муж, от которого у тебя ноги подгибаются.

- С чего вы взяли? – так и подскочила я.

- Милая моя девочка, - улыбнулся Павел Николаевич, - я

умудрённый жизнью старец, и я вижу, что между вами сотни искр проскакивают, и вы жить друг без друга не можете. Только твой муж этого не замечает, он настолько ослеплён любовью к тебе. Ты вообще уверена, что ты счастлива с ним?

- У нас двое детей, - проблеяла я.

- И ради детей ты готова пожертвовать собственным счастьем? – улыбнулся Павел Николаевич.

- Это плохо прозвучало, - покачала я головой.

- Да уж понимаю, - кивнул он, - только каково будет твоим детям, которых ты непременно воспитаешь честолюбивыми, узнать, что их мама была несчастна рядом с их папой, и всё только потому, чтобы у них была полная семья.

- Я это понимаю, но ещё я понимаю, что они могут подумать, какая я сильная женщина, раз ради них я пожертвовала своим счастьем.

- Ты умная девочка, но подумай над моими словами, - вздохнул Павел Николаевич, - двоякая вышла ситуация.

- Я бы бросила всё, - с жаром воскликнула я, - моя любимая Василинка тоже имеет право на полную семью, как и её младшие брат и сестрёнка, если бы не наркотики, я бы была с ним.

- Ты приняла оптимальное для себя решение, - грустно вздохнул Павел Николаевич, - ты нашла достойного мужчину, родила от него детей, пытаясь одновременно убежать от себя.

- Павел Николаевич, давайте закончим этот бессмысленный разговор, - невежливо оборвала его я, - я не могу больше, у

меня человеческие нервы, а не железные тросы, и не надо по ним ездить, мне и без того фигово.

- Я тебя понимаю, - кивнул он, - но ты подумай над тем, что я тебе сказал. Им будет неприятно, это я тебе со знанием дела говорю.

- Они могут и не узнать об этом, - улыбнулась я.

- А ты не ведёшь дневник? – вдруг спросил он.

- Дневник? – вздёрнула я брови.

- Да, дневник, - кивнул Павел Николаевич, - многие девочки в юности начинают вести личный дневник, а потом ведут его до старости лет. Да и мужчины, бывает, тоже ведут дневники.

- Я веду дневник, - кивнула я, - мне мама на двенадцатилетие подарила книгу-тетрадь с замком, а ключик от него я держу в одном из своих медальонов.

- А ты говоришь, откуда они могут узнать, - улыбнулся Павел Николаевич, - да просто прочтут твой дневник.

- Я им не дам, - надула я губы.

- Ты к тому времени ласты склеишь, - выдал вдруг Павел Николаевич.

- Ну, тогда мне всё равно будет, - весело засмеялась я, - поехали, мне ещё надо костюм купить. Белый, элегантный, для свадьбы.

- Вик, лучше традиционное платье, - покачал головой Павел Николаевич, - белое, пышное.

- Господи! – я всплеснула руками, - зачем?

- Какие-то их, английские заморочки, - махнул рукой мой будущий супруг, - нужно, чтобы платье было белое, потому что они и там церемонию проведут.

- Офигеть! – фыркнула я, - ладно. Хочу белое, сама не знаю почему. Элегантное, белое, модное, всё в красных розах.

- Почему в красных? – спросил Павел Николаевич.

- А не знаю, - улыбнулась я, отвезла его домой, а сама поехала

в магазин свадебных аксессуаров.

Я выбрала красивейшее платье, всё в розочках, фату, к моему сожалению, с красными розами не оказалось, и я взяла с розовыми. Закинула всё в машину, а сама поехала в издательство. У нас очередная сдача номера, и в редакции полный бедлам.

- Вика, что у тебя с центральной статьёй? – тут же подлетел ко

мне Генрих.

- Сейчас всё скину по электронке, - сказала я, - у меня всё готово.

- Хорошо, - кивнул он, - а то в типографии уже ногами стучат, а у нас ещё конь не валялся.

- Генрих, успокойся, - воскликнула я, - сейчас всё полетит в производство.

- Ты помнишь наш последний казус? – нервно воскликнул он, - мы чуть в трубу не вылетели. Так что будь добра, не доведи меня до инфаркта.

- Рановато тебе об инфаркте думать, - хмыкнула я.

- А о нервном срыве в самый раз, - кивнул он, и пошёл к себе в кабинет.

Не время сейчас нервничать, да и центральная статья ещё не готова. Я не сказала Генриху, не хочу его расстраивать, и за свою музу я не отвечаю. Она – создание эфемерное, прилетает, когда ей вздумается, и исчезает столь же неожиданно.

Но на данный момент мне пришлось срочно вызывать её, музу, а то мой начальник меня с потрохами съест.

Вспомнив, что сегодня ещё ничего не ела, я позвонила Лене по внутренней связи и попросила её принести кофе с эклерами.

Девушка споро выполнила требуемое. Я за полчаса написала статью, подредактировала её, и отправила прямым маршрутом в типографию. Тем более, когда я её отправила, мне позвонил начальник типографии.

- Эвива Леонидовна, сколько можно ждать? – спросил он сухим тоном, - я всё понимаю, у вас работы завались, но нас-то тормозить не надо.

- Я только что всё отослала, - воскликнула я, - принимайте.

- Окей, - хмуро ответил тот и отключился, а я занялась

разработкой макета для следующего номера.

Естественно, я никому не сказала, что согласилась на фиктивный брак с Павлом Николаевичем, а то мне бы сказали много хорошего. Единственный, кто узнал о предстоящей свадьбе – это Дима. Да и то случайно.

Я отвезла свадебное платье в квартиру на Тверской, которая у меня пустует. Её мне когда-то купила маменька, когда я бросила Диму.

Но я не люблю жить в городе, поэтому квартира пустует. На данный момент я не хочу привлекать внимание своим платьем. И по этой причине я его спрятала.

Но, приехав туда сегодня, я обнаружила, что в квартире кто-то есть. В первый момент я решила, что забрались грабители, и, схватив первую попавшуюся под руки вазу, осторожно пошла на звук.