На смерть Лауры Колонна гордая! о лавр вечнозеленый! Ты пал! – и я навек лишен твоих прохлад! Ни там, где Инд живет, лучами опаленный, Ни в хладном Севере для сердца нет отрад! Всё смерть похитила, всё алчная пожрала – Сокровище души, покой и радость с ним! А ты, земля, вовек корысть не возвращала, И мертвый нем лежит под камнем гробовым! Всё тщетно пред тобой – и власть, и волхованья… Таков судьбы завет!.. Почто ж мне доле жить? Увы, чтоб повторять в час полночи рыданья И слезы вечные на хладный камень лить! Как сладко, жизнь, твое для смертных обольщенье! Я в будущем мое блаженство основал, Там пристань видел я, покой и утешенье – И всё с Лаурою в минуту потерял! 1810 Разлука
Гусар, на саблю опираясь, В глубокой горести стоял; Надолго с милой разлучаясь, Вздыхая, он сказал: «Не плачь, красавица! Слезами Кручине злой не пособить! Клянуся честью и усами Любви не изменить! Любви непобедима сила! Она мой верный щит в войне; Булат в руке, а в сердце Лила Чего страшиться мне? Не плачь, красавица! Слезами Кручине злой не пособить! А если изменю… усами Клянусь, наказан быть! Тогда мой верный конь споткнися, Летя во вражий стан стрелой, Уздечка браная порвися И стремя под ногой! Пускай булат в руке с размаха Изломится, как прут гнилой, И я, бледнея весь от страха, Явлюсь перед тобой!» Но верный конь не спотыкался Под нашим всадником лихим; Булат в боях не изломался И честь гусара с ним! А он забыл любовь и слезы Своей пастушки дорогой И рвал в чужбине счастья розы С красавицей другой. Но что же сделала пастушка? Другому сердце отдала. Любовь красавицам – игрушка, А клятвы их – слова! Всё здесь, друзья! изменой дышит, Теперь нет верности нигде! Амур, смеясь, все клятвы пишет Стрелою на воде. Между 1812 и 1813 «Рыдайте, амуры и нежные грации…» Рыдайте, амуры и нежные грации, У нимфы моей на личике нежном Розы поблекли и вянут все прелести. Венера всемощная! Дочерь Юпитера! Услышь моления и жертвы усердные: Не погуби на тебя столь похожую! 1810 О парижских женщинах Пред ними истощает Любовь златой колчан. Всё в них обворажает: Походка, легкий стан, Полунагие руки И полный неги взор, И уст волшебны звуки, И страстный разговор Всё в них очарованье! А ножка… милый друг, Она – харит созданье, Кипридиных подруг. Для ножки сей, о вечны боги, Усейте розами дороги Иль пухом лебедей! Сам Фидий перед ней В восторге утопает, Поэт – на небесах, И труженик в слезах Молитву забывает! 1814 Вакханка Все на праздник Эригоны Жрицы Вакховы текли; Ветры с шумом разнесли Громкий вой их, плеск и стоны. В чаще дикой и глухой Нимфа юная отстала; Я за ней – она бежала Легче серны молодой. Эвры волосы взвивали, Перевитые плющом; Нагло ризы поднимали И свивали их клубком. Стройный стан, кругом обвитый Хмеля желтого венцом, И пылающи ланиты Розы ярким багрецом И уста, в которых тает Пурпуровый виноград Всё в неистовой прельщает! В сердце льет огонь и яд! Я за ней… она бежала Легче серны молодой; Я настиг – она упала! И тимпан под головой! Жрицы Вакховы промчались С громким воплем мимо нас; И по роще раздавались Эвоэ! и неги глас! 1815 Петр Плетнев 1791–1866 К музе Много дней мимотекущих С любопытством я встречал; Долго сердцем в днях грядущих Небывалого я ждал. Годы легкие кружили Колесом их предо мной: С быстротой они всходили И скрывались чередой. Что всходило – было прежде И по-прежнему текло, Не ласкалося к надежде И за край знакомый шло. И протекшее с грядущим (Не делила их и тень!) Видел я в мимотекущем Как один туманный день. Половины дней не стало; Новый путь передо мной; Солнце жизни просияло Мир явился мне иной. Красотой плененный света, Обживаю будто вновь: К вам, утраченные лета, В сердце жалость и Любовь! Возвратил бы вас обратно; Порознь обнял бы опять! О, как сердцу бы приятно Вам теперь себя отдать! Кто ж, души моей хранитель, Победивший тяжкий рок, И веселья пробудитель, В радость жизнь мою облек? Муза! ты мой путь презренный С гордостью не обошла И судьбе моей забвенной Руку верную дала. Будь до гроба мой вожатый! Оживи мои мечты И на горькие утраты Брось последние цветы! 1822 вернуться Сонет «Rotta l’alta colonna e’l verde lauro». |
