- Тайо.

   Голос актора нарушил почти семейную идиллию, разом прервав молчание.

   - Да? - оторвался от увесистого тома социокоммандер. - Нужна моя консультация?

   - Нужен рапорт о том, где ты был и почему на Ауре завелись разного рода журналисты и прочие подозрительные личности, мешающие работать.

   - А можно сперва исповедаться и получить отпущение грехов?

   - Гвин, исповедуй его. И не притворяйся, что спишь.

   Биокоммандер, не открывая глаз, промурлыкала:

   - Небесный Юноша хочет ускользнуть от судьбы. Он идёт в храм и молится там семь дней, семь ночей, и остригает волосы свои, и на рассвете восьмого дня солнце блестит на его макушке, цветом похожей на полированную медь круглого щита, который носят воины. Но Небесному Юноше не избежать правосудия. Дева с острым клинком и колдун в капюшоне уже идут за его душой. Небесный Юноша дрожит в страхе.

   - Гвин, ты такая милая...

   - Раз так, укусить себя позволишь, Солнце? - оживилась исповедница.

   Тайо разом поскучнел.

   - Нет.

   - Ха! У него ухо с прошлого раза болит. - Кинан поболтала ногами. - Укуси Виндика!

   - Как можно! Господина моего предерзко зубами метить?! Его стопы готова я омыть, о том же, чтобы уха благословенного коснуться языком, не смею и мечтать...

   - Отставить балаган! Я что, должен собирать вас в Колодце, одетых по форме, с соблюдением всех регламентов? Тайо, я жду ответа.

   - Повинуюсь. Ответ прост: журналисты и прочие подозрительные личности, мешающие работать - результат моей подрывной деятельности.

   - Подрывной, значит?

   - Подрывающей авторитет Совета, разумеется.

   - И ты в этом абсолютно уверен?

   - Я объясню. Концепция очень простая: вместо одного субъекта, которым является Совет, и одного монолитного мнения, с которым не так-то просто бороться, я вбрасываю в Социум зародыши множества идей и субъектов. Вырастая, они начинают бороться друг с другом, даже если не напрямую, то просто оттягивая на себя внимание и ресурсы. Сею хаос и смуту!

   - И? Моё интервью вписывается в рамки твоего проекта?

   - Идеально. Образ сурового, занятого практической деятельностью и чуждого политических игр актора весьма хорош. Для того и вывел мелких лис на нашу воительницу.

   - Так это ты?!

   - А ты думала, они сами тебя нашли? Слишком неопытны. Зато наша популярность растёт, а Свенссону будет сложнее ставить палки в колёса.

   - А он пытался?

   - Да, и весьма активно. Инициировал разбирательство по поводу нового факультета. В Университете его послали гулять, но Социальный кодекс может бить достаточно больно. Программа защиты добровольцев у меня на первом месте.

   - Проклятые бюрократы. Отвлекать на них собственное внимание - всё равно, что чесать пятки, когда тебя атакует боевой кластер. Я уже подумываю о коварном отравлении, как предлагала Гвин.

   - Они рабы своих желаний. Не осуждай их за это, - неожиданно грустно вмешалась Кинан.

   - О нет, разве я могу осуждать? Они, по крайней мере, рабы своих желаний, а мы - чужих. Так чем мы лучше? Но проблема по-прежнему требует отвлечения части наших временных ресурсов, а это ресурсы того рода, который не поддаётся накоплению.

   - Отринь заботы хоть на время, наш повелитель. Мы позаботимся о малом, твой же ум для дел великих предназначен.

   - Она дело говорит, Виндик. Хочешь, например, поиграть в солдатиков? Флот достиг первой стадии готовности, скоро я проведу официальную церемонию.

   - Радость моя безмерна. Кто ещё порадует хорошими новостями?

   - Сформирован отчёт по бюджету массы с развёрткой по всем базовым сценариям, - донеслось из облюбованного технокоммандером угла. - Результаты оптимистичные: у нас в запасе до полутора лет активности.

   - Иными словами, мы способны вести манёвренные боевые действия в течение полутора лет.

   - Более того, технокомандование полагает, что пороговые значения перегрузок для Ауры можно безболезненно повысить не менее, чем на тридцать процентов. Полное обследование базовой структуры ещё не завершено, однако гравитационное ядро откалибровано с предельной точностью.

   - Очень хорошо. Вот на этой весёлой ноте мы и закончим.

   - Вопрос, мой актор!

   - Конечно, Гвин.

   - Не будет ли поспешным чересчур начать работы в Банке жизни, пробуждая ото сна спиралей древних сохранённые структуры? Моя работа в том, моё предназначенье, и срок подходит - подготовке базовых культур пора начаться.

   Четверо синхронно посмотрели на пятую. Совершенно непохожие на самих себя минуту назад, командующие медленно кивнули - словно единый разум неожиданно взял власть над несколькими телами.

   - Да будет так, - подвёл черту актор. - Теперь обратной дороги нет.

   ***

   Лишь только тогда возникает солдат,

   Когда даже мысли построятся в ряд...

   Глупые строчки крутились в голове уже неделю, периодически выбираясь из неё на язык. Слова варьировались, но смысл оставался похож, и если Римм начинал ворчать их в присутствии посторонних, на него порою косились. Чего-то в этой новой, осмысленной жизни недоставало. Ключевого элемента, маленькой, но важной детали, без которой жизнь теряла краски и становилась серо-тревожной.

   Немедля отправь все сомнения в ад,

   Поскольку раздумья солдату вредят.

   Поломав голову и проанализировав собственное поведение, Римм, конечно, нашёл причины своего беспокойства. Одна из них была стройна, загорела и звалась Эон Ли. Он давно подозревал, что испытывает к девушке весьма опасные чувства, но только встав лицом к лицу с проблемой, сформулировал эти подозрения совершенно чётко, не пытаясь обмануть самого себя. Итак, экзекутор Римм Винтерблайт влюбился. Скорее всего, уже давно. Холодность, с которой Эон Ли реагировала на его последние попытки провести время вместе, и составляла половину нахлынувшего мрачного настроения. Ситуация виделась в грустных тонах, пути дальнейшего развития событий не просматривались, однако здесь больше не оставалось никакой тайны. Если задача определена, решить её можно почти всегда, пусть даже не все решения окажутся хороши.

   Со второй причиной дела обстояли хуже. Пилотирование астроморфа всё больше воспринималось как не слишком приятная повинность. Погружения перестали приносить эйфорию и вызывали теперь отчуждение, даже тревогу. Управляющие реакции интеллекта корабля виделись вызовами его собственному, человеческому сознанию, и в пилотажную капсулу Римм отправлялся с тяжёлым сердцем. Кое-кто чувствовал то же, что и он; другие, напротив, отдавались управлению своим крейсером со всей страстью. Эон Ли относилась ко второй категории, и сей факт отнюдь не способствовал пониманию между старыми друзьями. Редкие разговоры с ней почти всегда сводились к деталям предыдущего или следующего вылета, и от восторженного выражения её лица Римм скисал ещё сильнее.

   - У тебя не возникает ощущения, что в определённые моменты твои мысли тебе не принадлежат? - спросил он у неё как-то за чашкой чая. - Что сложно отличить, где ты сам, а где - интеллект астроморфа?

   Эон Ли посмотрела на товарища удивлённо, быть может, даже слегка неприязненно - хотя за последнее Римм бы не поручился.

   - Нет, никогда. Наоборот - он дополняет тебя, подхватывает там, где ты оступаешься. Ты слишком зациклен на своей независимости, потому и отторгаешь соединение. Попробуй снять свои барьеры - тогда поймёшь, как это всё легко и просто. Естественно даже! - тут она приняла такой одухотворённый вид, что спорить мгновенно расхотелось. - Для того и разработан интерфейс.

   - Спасибо за совет. Я попробую.

   Но пробовать Римм не стал. По большому счёту, корабль великолепно управлялся и так, проблем своей эскадре он не создавал, а потому мог оставаться наедине с собственными сомнениями и страхами. Мог и оставался, вопреки желанию освободиться и снова чувствовать ту же лёгкость бытия, что и прежде.