— Хочешь, назову как минимум три причины, по которым ты просто обязана появиться на этой вечеринке?
— Ну, попробуй! — недоверчиво предложила Василиса.
— Во-первых, тебе персональное приглашение от Аленушки. Во-вторых, персональное приглашение от меня. В-третьих, нечего сидеть дома и киснуть, когда можно неплохо повеселиться. И скажи, что этого мало.
— Варь, ну мне ведь даже пойти туда не в чем! Платья я терпеть не могу, а в брюках наверняка белой вороной буду выглядеть.
— А ты надень джинсы и ту маечку, что я тебе дала, вот и все дела! Ты в ней отлично смотришься, это я тебе как эксперт по данному вопросу заявляю.
— Ой, хорошо, что ты напомнила про маечку! — Васька подскочила. — Я же давно хотела ее тебе вернуть, да все забывала!
— Эй, погоди, куда это ты намылилась? — остановила подругу Варвара. — Давай по порядку, а то я уже ничего не понимаю. С какой стати ты собираешься отдавать мне то, что я тебе подарила?
— Ну, Варя, я не могу принять такой дорогой подарок! Одно дело — чуть-чуть поносить и вернуть, и совсем другое — навсегда забрать. Ты же наверняка ее в каком-нибудь бутике покупала, а я немножечко в курсе, какие там цены. Кроме того, раз я больше не собираюсь совращать Кощея, острая необходимость в маечке отпала. И самое правильное в такой ситуации — отдать ее обратно тебе.
— Ну, нагородила! Васик, я с тебя порой просто поражаюсь! Начать с того, что дареное обратно не приносят. Так и обидеть можно. Вот сейчас щеки надую, и будешь вокруг меня прыгать, прощения просить. Не хочешь? То-то же! А если ты думаешь, что вконец разорила мой гардероб, то могу тебя заверить, что ничего подобного. И более того, скажу по секрету: я этот топ покупала три года назад. Надевала всего пару раз. А потом просто перестала в нем помещаться, и он лежал на моих полках мертвым грузом. Так что сама понимаешь, он мне теперь без надобности.
— Подожди, как это — перестала помещаться? — заинтересовалась Васька.
— Ну, дышать мне в нем тесно. Когда у тебя грудь буквально за год с первого до третьего размера вырастает, трудно носить те вещи, в которых раньше в обтяжку ходила.
Васька посмотрела на бюст Варвары, потом скосила глаза на собственный. М-да, действительно: почувствуйте разницу…
— Эй, ты чего пригорюнилась? Между прочим, еще неизвестно, что лучше: мой третий или твой первый!
— Нулевой, — скорбно поправила Васька.
— Ну, нулевой, — согласилась Варвара. — Ты по крайней мере спокойно можешь обходиться без лифчика. И когда бежишь, у тебя впереди ничего не трясется. А у меня такая роскошь уже в прошлом. И потом: вот выйду я замуж, рожу ребенка. Разумеется, буду кормить его грудью. Ты представляешь себе кошмар, если вдруг после этого грудь потеряет форму и решит обвиснуть?!
— Жуть, — признала Васька. — Так что, дитенка на искусственное вскармливание посадишь?
— Что я, по-твоему, монстр какой-то? — возмутилась Варвара. — Лучше иметь обвислую грудь и здорового ребенка, чем потом голову ломать, чем и как его лечить. И вообще, тебе не кажется, что этот разговор несколько преждевременен? Я еще, между прочим, даже замуж не вышла.
— Знаешь, я совершенно не удивлюсь, если ты уже через пару месяцев охомутаешь своего Ваньку. Вот просто нисколечко!
— Ну, не все так просто, — вздохнула Варвара. — Мы же с ним толком еще и не помирились. Опять же, я первый шаг навстречу сделала. Теперь его очередь.
— А если он так и не захочет снова встречаться с тобой? — уточнила Васька.
— Заставим! — со свирепой физиономией пообещала Варя и расхохоталась.
После того как Васька попила кофе и объявила о том, что готова к труду и обороне, девчонки принялись раскладывать на полу ватман. Он то и дело норовил свернуться обратно в рулон, так что пришлось прижать его по углам книгами.
— Слушай, — обеспокоенно сказала Варвара, — боюсь, я так на нем ничего рисовать не смогу. Пол-то неровный, да и неудобно: ватман огромный, пока с одного конца до другого дотянешься, наверняка чего-нибудь помнешь…
— Успокойся. Сейчас мы ничего рисовать не будем, а просто займемся раскладкой фотографий и разметкой макета. Когда окончательно решим, где что будет располагаться, аккуратно карандашом все пометим, и повесим ватман на кульман.
— Куда?!
— Ну, это чертежная доска так называется. У меня мама-то, помимо всего прочего, и шикарным конструктором была. Вот кульман от нее и остался. Будешь на нем рисовать, как на большом мольберте.
— Здорово! — восхитилась Варвара.
— Ты не торопись раньше времени радоваться. Лучше показывай, чего принесла!
Варвара бережно достала из сумки пакет с фотографиями и разложила их по полу в некотором подобии хронологического порядка.
— Вот это папа в детском садике. Это он в школе. Это он только что очередные экзамены в институте сдал. Он ведь заочно учился и работал, чтобы нас прокормить. А это, между прочим, я у него на руках!
— Слушай, он что, был такой худой?! Обалдеть! Вообще человека не признать!
— Ну, в свое время он по худобе даже твоему Кощею мог фору дать. А потом как пошел вширь расти, и не остановишь. Ей Богу, как на дрожжах. Я, помнится, даже стеснялась, что у меня папа такой толстый. А он мне и говорит: «Дочка, запомни: чем объемнее человек, тем больше у него авторитет». А я ж маленькая была, глупая. Что такое «авторитет» не знаю, но словечко мне это ужасно понравилось. И вот, представляешь себе, папа вскорости после этого взял меня на вечеринку к деловым партнерам. Помнится, это была семейная пара, и мы сидели у них дома за столом. Ну, стандартные такие посиделки, никаких еще ресторанов и в далекой перспективе не было. Батя тогда только-только раскручиваться начал. И вот я, улучив момент, торжественно заявляю всем: «У папы большой авторитет, поэтому он толстый». Народ от хохота едва со стульев не попадал. Все ж это исключительно в пошлом смысле восприняли, а ребенку-то откуда это было знать.
— А отец?
— Ну, посмеялся вместе со всеми. Но потом в подобных случаях оставлял меня дома вместе с няней, чтобы еще чего-нибудь столь же «умного» на людях не ляпнула. Деловая репутация превыше всего.
— Получается, тебя няни воспитывали, если отец все время на работе был?
— Ну, это как посмотреть, — улыбнулась Варя. — То они меня, то я их. Так сказать, с переменным успехом. Но ты не думай, что я отца только по выходным и видела, ничего подобного. Он обязательно каждый вечер со мной болтал, спрашивал, как день прошел. И спать всегда сам укладывал. Только вот с колыбельными у него ничего не получалось. Папа все песни так смешно пел, что я, вместо того чтобы послушно кемарить, хохотала так, что потом еще час заснуть не могла. А он все равно: знал об этом и пел…
— Ладно, давай начнем фотки раскладывать. Вот эту, где он такой представительный и важный позирует, предлагаю поместить в центре. И оформить под солнышко. Словно это он лично всем сияет. От солнышка пустить лучи. И по кругу, по лучам уже все остальные фотографии, от детских до последних. Подписи потом придумаем, а то просто так в голову ничего не приходит.
— Слушай, только эти фотографии у меня в единственном экземпляре. Нам ничего резать не придется? Ну, или клеем их портить? А то боюсь, папочка от такого «подарка» явно будет не в восторге, когда поймет, как сильно пострадал его альбом. Он и так, мягко скажем, небольшой.
— Не бойся. Ничего напрямую клеить не будем. Для подобных вещей существуют бумажные уголки. Смотри: отрезаешь полоску бумаги, вот так сворачиваешь, наклеиваешь, и вставляешь туда уголок фотографии. А когда стенгазета надоест, вынимаешь все фотки обратно и кладешь в альбом. И никаких проблем!
— Ой, Васик, а я бы ни за что не догадалась!
Но закончить раскладку фотографий девчонкам так и не удалось. У Варвары заиграл мобильный, и она, увидев, кто ей звонит, от радости едва не подпрыгнула до потолка. Шепнула Ваське: это он! И убежала в другую комнату разговаривать. Вернулась вся сияющая, как начищенная монетка:
