— Извините, но у меня внутри аж бушует все! И чего я его в прошлый раз из окна не выкинул? У меня на этого мерзавца кулаки чешутся — не передать!

— Спокойнее, юноша, спокойнее, — ухмыльнулась Машка. — Дать ему в глаз всегда успеется. Кроме того, тебя с такой физиономией сейчас к нему и на километр не подпустят! Или забыл, на что ты похож? Без грима на улице лучше вообще не появляться, это я тебе как эксперт говорю. Во-первых, мирных прохожих шокируешь, во-вторых, вызовешь к себе повышенный интерес блюстителей порядка. Да и не решить возникшую проблему мордобоем, тут надо тоньше к вопросу подходить, чтоб наверняка. Ведь дело даже не в Лизе, а в ее матери. Главное, чтобы Ирина наконец-то поняла, с кем связалась.

— Кстати, — перебил супругу Тема, — а какие у нас гарантии того, что в случае успеха Лизина мать не примется выяснять отношения с нашей подставной девушкой

— Вот за это можно не волноваться, — заверил его отец. — Ирина слишком гордая для того, чтобы опуститься до уровня площадных разборок.

— А как она тогда отреагирует на наш спектакль?

— Наперед трудно сказать, но могу предположить, что стиснет зубы и пожелает Версальски удачи в новых начинаниях.

— М-да, этого явно недостаточно. Надо сделать так, чтобы она раз и навсегда разорвала с Полом всякие отношения, иначе по возвращении в Штаты все вернется на круги своя. Версальски выяснит, что стал жертвой блефа, мигом подлижется и повинится. И при таком раскладе его вполне вероятно, пригреют обратно.

— А давайте для начала выясним, что дают Ирине отношения с Полом? — предложила Машка. — Тогда будет легче понять, что она однозначно расценит как предательство со стороны Версальски и чего ему никогда не забудет и не простит.

— Ей нравится работать с ним, — послушно стал загибать пальцы отец. — Ей льстит внимание со стороны этого подлизы, нравится, что ей заглядывают в рот и выполняют все ее указания. Ну и, конечно, Лиза. То есть Версальски как потенциальный муж Лизы…

— Вот ему, а не Лиза! — сложил характерную дулю Леша.

— Леха, да остынь ты! — уже не на шутку рассердился Тема. — Мы все за тебя переживаем, вот сидим, строим планы, как вам с Лизой помочь. Так что не ори, пожалуйста! У меня за плечами, между прочим, тяжелый день!

— Тише вы, оба! У меня тут кое-что начинает вырисовываться! Если наш спектакль пройдет на ура и Версальски ляпнет Ирине, что она претит ему в роли коллеги, например, из-за того, что слишком авторитарна и ограничена в своих взглядах, такую обиду она от него вряд ли снесет, поскольку, по ее мнению, это она облагодетельствовала Пола, пригласив для совместной работы над проектом. Так?

— Так, — подтвердил Машкины выкладки отец.

— А уж если вдобавок ко всему Версальски выскажет что-нибудь нелицеприятное о Лизе — это будет самый сильный «двойной удар». Мол, что мне ваша дочка, я и получше барышню нашел. Уж если Ирина стерпит такую плюху от своего выкормыша, тогда я уж и не знаю, чем ее можно пробить.

— Да нет, вроде в таком варианте должно сработать, — задумчиво высказался отец. — Но вы уверены, что сможете найти актрису, которая убедительно разыграет перед Версальски роль обиженной талантливой ученой с множеством блестящих идей, которой не дают развиваться в собственной стране?

— Есть у меня на примете одна девушка, — подал голос Леша. — Думаю, я сумею ее уговорить помочь нам. А что до того, поверит он ей или нет, так именно для этого и служит массовка.

— А можно с этого места поподробнее? — заинтересовалась Машка.

— Ну, просто это стандартный киношный прием. Положительный герой выглядит таковым только на фоне отпетых негодяев, которые его окружают. Уберите весь антураж — и зритель разглядит, что на самом-то деле герой заикается, косит левым глазом и вовсю изменяет жене. Так и наша актриса: если она будет работать в одиночку, Версальски может ей и не поверить. Или просто не обратит на нее внимания. А уж если кто-нибудь возьмет на себя труд спеть при нем дифирамбы девушке: мол, такая молодая и талантливая, что аж жуть берет, Версальски как минимум возьмет эту информацию на заметку. Если это же прозвучит во второй раз и от другого человека, Версальски должен сделать охотничью стойку и провести разведку боем, дабы лично убедиться, что так оно и есть. Кстати, тут вопрос: а вам он доверяет как ученому?

— Думаю, да, — кивнул отец. — Ведете к тому, что первым, кто обратит внимание Версальски на девушку буду я?

— Нет. Вы-то как раз будете вторым. А первой станет Машка.

— Я?

— Ага, именно ты! Причем твоя задача — отнюдь не похвалить нашу актрису, а злобно изругать. Мол, вот же выскочка! Уже и докторскую защитила, а все ей мало! Пытается на свои исследования грант выбить, а вот ей фигушки! Ну и далее по тексту.

— Ой, как же мне это нравится! — мечтательно закатила глаза Машка. — Всегда мечтала сыграть злопыхательницу!

— Подожди, а как же я? — сдвинул брови Тема. Или мне в вашем спектакле места не отводится?

— На тебя-то как раз и падает основная задача по поддержке легенды нашей актрисы перед Полом. Во-первых, Версальски должен поверить, что у девушки в багаже; значительный пакет перспективных разработок. И кто, спрашивается, подберет для нее соответствующие фолианты, диаграммы и прочие умные бумаги, как не ты? Или девушке придется на пальцах объяснять Версальски, насколько она умная?

— Ну ладно, пороюсь в архивах. В крайнем случае притащу второй экземпляр своей дипломной работы, как раз у меня толстенный вышел и с грудой приложений.

— На худой конец, действительно диплом пойдет. Главное — титульную страницу убрать, чтобы случайно весь расклад не попалить. А теперь подводный камень номер два. Сыграть-то девушка сыграет, но стоит только Версальски задать ей какой-нибудь узкопрофессиональный вопрос, как он поймет, что наша актриса не в теме. После чего спектакль можно считать сорванным. Поэтому, как только речь пойдет о ее конкретных разработках, все реплики должен подавать за нее кто-то другой — тот, кто действительно во всем этом разбирается. Опять же, кроме тебя, Темка, никто на это не способен.

— Ладно, я все понял. Есть только одна закавыка: где и когда будет разыгран этот спектакль?

— Думаю, что затягивать с этим делом не стоит, так что операцию под кодовым названием «Желтый карлик» начинаем завтра. А что до места проведения, так чем вас не устраивает конгресс? Лишний довод в пользу нашей актрисы, поскольку вероятность появления там случайного человека практически сводится к нулю.

— И как мы туда попадем?

— Нет ничего проще. У вас есть пропуск на конференцию? — обратился Лешка к будущему тестю.

— Да, а что?

— Давайте его сюда! Сейчас отсканируем, поколдуем над ним маленько, впишем нужные имена и распечатаем, останется только в пластик закатать, но это мы как-нибудь завтра сделаем.

— Но при входе в зал заседаний устраивается вторая проверка! — предупредил отец. — Ты должен назвать свою фамилию и организацию, от которой ты заявлен на конгрессе, и если тебя в списках нет, в зал ты не пройдешь. Тут-то вас и раскроют!

— А нам в зал и не надо! Общения в фойе будет вполне достаточно. Опять же: наша задумка должна сработать еще по одной важной причине. Наш Версальски искренне верит, что пробился наверх, хотя на самом деле он просто туда всплыл. До сих пор он был на вторых ролях. Основную работу делали за него дамы-доноры, а он вынужденно мирился с этой ситуацией, поскольку иначе вообще был бы в пролете. А тут он имеет все шансы выступить в роли заокеанского благодетеля, снизошедшего до бедной русской коллеги. Чувствуете разницу? Не думаю, что он упустит такую превосходную возможность потешить свое больное самолюбие.

— А с чего ты взял, что оно у него больное?

— Слушай, Темка, ты сам ученый, вот и представь себя на месте Версальски: мужику уже за тридцатник, а он вынужден, образно говоря, питаться объедками со стола более талантливых дам, терпеть их заскоки и корчить из себя пай-мальчика. Да тут самолюбие давно изранено в хлам!