Один бежал с серьезным опережением, а второй – раненый – вяло семенил следом.

– Да что ж вы ко мне привязались?! – обиженно крикнул Снифф и, попрощавшись мысленно с рюкзаком, устремился к улице. При себе у него оставались только нож и «макаров» с пятью патронами. Как говорила бабка в деревне, на кота широко, на собаку узко. И два чудовища на плечах…

Перебежав пустую улицу, капитан обогнул «хрущевку» с магазином «Сантехника» на первом этаже и углубился во дворы. Такие же «хрущевки», помойка, качели, ржавые «Жигули», баскетбольная площадка, снова помойка, гаражи, маленький салатовый «Матиз» с распахнутыми дверцами, капотом и багажником, круглая клумба со скамеечками, снова «хрущевка», обгоревшая, пожар, наверное, был…

– Сюда! Сюда! – тревожно закричал кто-то впереди.

Капитан завертел головой и увидел подвальное окно, откуда махала человеческая рука. Собственно, само по себе это ничего еще не значило – вдруг приманка такая. Брат рассказывал, что в Зоне разное водилось – и разговаривать умело, и на жалость надавить… Чтобы потом слопать чаще всего.

– Ты кто? – крикнул тем не менее Снифф.

– Далерджон! Нас тут два! Иди суда скорей! Иначе ести будут!

Капитан оглянулся. Похоже, ести его пока никто не собирался, преследователи отстали. Или просто прятались до поры, успокаивали Сниффову бдительность.

– Иди суда скорей! – Из окна высунулась чумазая физиономия азиатского человека в круглой шапочке. – А то закроем!

Выбирать не приходилось. И капитан, став на четвереньки, полез в подвал. Он упал на что-то мягкое, за спиной загрохотало железо, и два голоса в унисон сказали:

– Салом алейкум! Корхо чихел? Как дела?

Двое таджиков жили в подвале с определенным уютом. Из квартир они приволокли два больших раскладных дивана, стол, кресла, посуду и одеяла, а из небольшого универсама на Минской – всевозможные продукты. Даже аптеку в цокольном этаже своего дома обчистили, набив целый шкаф лекарствами. Стены были украшены коврами и картинами, на полу тоже лежали ковры. Дополняла интерьер огромная плазма – естественно, нерабочая за отсутствием электричества. В целом помещение выглядело словно воровская малина в представлении человека, который сроду там не бывал.

В углу подвальной комнаты хитроумные таджики оборудовали нечто вроде печурки, выведя трубу наружу. Там они стряпали, и сейчас капитан прихлебывал из большой пиалы сладкий крепкий чай. Изрядно разбавленный коньяком «Арарат», который у таджиков тоже нашелся. В нескольких подсвечниках ярко горели свечи, распространяя церковно-парфюмерный аромат.

– Кушайте, кушайте, – радушно говорил таджик, подвигая к Сниффу пакет с твердыми, как камень, баранками и банку апельсинового джема. – Скоро обедать станем, сейчас Далерджон готовить будет… Его Далерджон звать, а меня – Рахматулло.

Стало быть, Далерджон – это тот, что с усиками и хитроватой жульнической физиономией. А Рахматулло – поинтеллигентнее и без усиков. В остальном они походили друг на друга: одинаковые спортивные костюмы, позаимствованные в очередном магазине по соседству, кроссовки, круглые вязаные шапочки.

– А я – Сергей, – представился Снифф, пытаясь разгрызть баранку. Не преуспев, он просто бросил ее в чай и стал ждать, пока размокнет.

Далерджон возился с печкой, что-то приговаривая и вскрывая консервные банки.

– Я знаю, Далерджон и Рахматулло говорить трудно, поэтому вы нас можете звать, как угодно. Меня как только не звали, пока я дворником работал.

– О боги, – пробормотал Снифф в растерянности. – И как мне вас звать?

– Я же говорю – как угодно, – заулыбался Рахматулло.

– Так… Тогда будете пока Краш и Эдди[7].

– Хорошо, – все так же улыбаясь, кивнул таджик. Вот тебе раз, подумал Снифф, пошутил, называется…

– А почему? – спросил Далерджон, подходя. – Я кто буду?

– Ты будешь Краш, а Рахматулло – Эдди.

– Хорошо, – кивнул новоявленный Краш. – Как американская кино. Краш…

Эдди подлил капитану еще чаю.

– Ты кем в Таджикистане-то своем был? – поинтересовался Снифф, вылавливая раскисшую баранку.

– Я? Учителем русского языка и литературы.

«Черт, – подумал Снифф. – А я его опоссумом обозвал. Хорошо если не знает, а вдруг?! Придумал же клички, идиот. Коньяк, наверное, подействовал на фоне многочисленных стрессов».

– Ишь ты… А ты, Краш?

– Милитсия служил! – с гордостью отвечал тот.

– Выгнали?

– Выгнали, – помрачнел Краш. – Другой больше денег давал, его взяли, мне сказали – иди…

– А как здесь оказались? То есть я понимаю, что вы оба – дворники, но почему спрятались, не уехали никуда? Вас же должны были эвакуировать…

Что он несет, подумал Снифф. Тут такое творилось, судя по рассказам… Уж про каких-то таджикских дворников сто раз могли забыть и даже если вспомнили, то не торопились вывозить.

– Мертвецэ… – сказал таджик Краш, показывая руками перед собой что-то непонятное.

– Мертвецы?

– Да, да! – закивал таджик. – Мортвые мертвецэ…

– Мы утром проснулись, а они во дворе, – объяснил Эдди. – Я как раз пошел подмести, смотрю – стоят. А потом за мной погнались. Я сюда забежал, кричу: «Далерджон, спасайся!» Тот не поверил, а потом сам посмотрел…

– Страшно, – закивал Краш. – Мортвые стоят, смотрят… Боялся. Теперь тут сидим, редко выходим. Только редко за поести, еще какаться в подъезд.

Донеся до капитана эту полезную информацию, Краш-Далерджон вернулся к очагу, где уже булькал казан. По подвалу поплыл аппетитный запах.

– А не лезут к вам сюда? – спросил Снифф, зачерпывая ложечкой джем.

– Дверь железная, а окна маленькие, да и решетки…

В самом деле, это капитан уже успел оценить. Узкие амбразуры, в которую едва-едва мог пролезть человек (как он только что), закрывались решетками из толстых прутьев, а потом еще и деревянными щитами. Даже если точно знать, что внутри кто-то находится, проникнуть сложновато. Если ты, конечно, не ночной невидимый слонопотам, тот бы просто дом развалил. Хотя подвалы раньше строили крепенько, подразумевая бомбоубежища, так что даже если «хрущевка» рухнет, подвал скорее всего уцелеет. И обитатели в нем – тоже.

– Во дворе много кто ходит, – продолжал Эдди, поглаживая смуглый выбритый подбородок. – Аллах послал страшные испытания, каких только созданий мы там не видели, о-о…

Эдди покачал головой, закатив глаза.

– Но мы тихо живем, мало куда ходим, как уже сказал Далерджон. На нас не обращают внимания.

– А черных таких не видели? Головы круглые, четыре ноги, две руки? Они за мной от самой Москвы-реки гнались через весь парк. Хорошо, велосипед попался…

– Нет, таких не видели.

Какая разница, подумал Снифф, главное, что ноги унес. И пять патронов всего осталось.

– А оружия у вас никакого нет?

– Нет-нет, – сказал таджик. – Откуда оружие? Нет оружия!

Как-то чересчур торопливо он это произнес и убедительно. Припрятали, наверное, что-то. Москва есть Москва, если они по квартирам шарились, могли и ружье найти, и пистолет… Да хоть базуку, мало ли всяких лихих людей тут обитало. И далеко не каждый успел домой вернуться за стволом. Что ж, не хотят говорить – не надо, не хватало еще права тут качать. Спасли, накормили, обогрели, и на том спасибо.

– Скоро ести готово будит, – поведал бывший полицейский, мешая длинной ложкой содержимое котла. – Очень вкусно. Я год поваром работал в китайская ресторана.

– Вообще-то у двери стоял, открывал, – уточнил с улыбкой Эдди.

– Стоял, открывал, – не стал спорить Краш. – Все равно вкусно, я хорошо делаю ести.

Бывший мент не соврал, ести он готовил действительно неплохо. Правда, как-то классифицировать варево Снифф не взялся бы – в казане были перемешаны мясные и овощные консервы, рис, фасоль и целая куча пряностей.

Хлебосольный Эдди предлагал еще коньячку (сам не пил, ссылаясь на религию, а вот Краш отхлебнул), но капитан отказался, прикинув, что и так говорит странное. После сытной еды все трое сидели, благодушно поглядывая друг на друга, и отдувались.