– Потому что никакой ошибки здесь не было, – настаивал Виктор. – Музыкант набрал до именно потому, что он так решил. Но зачем? Зачем надо было передавать код с ошибкой, причем столь незначительной?

– Понятия не имею, – сказал Марк. – Может, он не хотел, чтобы дверь открывали?

– Тогда ему было бы проще ничего не передавать.

– Сдаюсь, – признался Марк. – Не знаю, как это объяснить.

– Объяснение тут может быть, хотя оно не лучшее, – проговорил Виктор. – Я думаю, этим он заложил скрытое послание.

– Звучит слишком безумно.

– Почему же? Он знал, что второй музыкант сумеет понять ошибку, исправить ее и открыть дверь. Возможно, также знал, что не выживет. Что вторая группа увидит тут только мертвые тела. Но что-то передать ему надо было.

– И он решил мягко намекнуть нам на что-то, что может быть объяснено повышением ноты на полтона? Виктор, он мог просто ошибиться кнопкой.

– Не мог он ошибиться! – занервничал детектив. – Слушай, ты не видел, как устроен тот «сустейн». А я видел. Там сложная система колец, как на объективе. Там невозможно промахнуться делением. Если ты набрал неверную ноту, то не имеет значения, ошибся ли ты на половину тона или половину октавы. Я уверен, что кто-то из группы «Мона», когда принимал решение нацепить эту хреновину на автомат, уже знал, что будет передавать неверный сигнал. Причем столь символически неверный, что человек с несовершенным слухом не смог бы ничего понять. Даже ты ничего не почувствовал. Но я почувствовал, потому что по молодости очень усердно занимался этой теорией. Тут есть важный момент: о мелодическом миноре знают даже не все профессионалы.

– А тот твой блюзмен знал?

– Безусловно. Он даже в фургоне напевал со знанием этого правила. И я понял, что шестая ступень должна быть с понижением, превращая всю мелодию в натуральный минор. Для меня это было естественно. И замок, опять же, был рассчитан на мою версию нот. Тут вопрос в другом: почему из «Моны» начали передавать неверный сигнал?

– То есть ты упорно считаешь, что ноту заменили осознанно?

– Да, – твердо сказал Виктор.

– Но кто и зачем?

– Ответим на эти вопросы – поймем, что там произошло.

– Да уж, задал ты мне задачку, – проговорил Марк. – И я уже с первых минут доказал свою профнепригодность.

– Эта задачка стоила жизни Фармеру и всем остальным. И Борланд застрял между нашим миром и собственным – вот уж не знаю, что хуже. Но вытащить его как-то надо. Я не представляю как.

– Стоя тут, мы ничего не решим, – размышлял Марк. – Но я с тобой согласен. Если ты действительно мне рассказал все, что знаешь, то у нас лишь одна зацепка. Надо найти автора шифросигнала.

– Зачем? Как мы узнаем, кто кодировал этот замок? И что тебе скажет имя этого человека?

– Сейчас объясню. Помнишь о снятии купола над Зоной?

– Ты про тот инцидент почти трехлетней давности?

– Да. Вспомни, как он был снят.

– Через музыку, – сказал Виктор. Внезапно ему стало холодно и страшно. – Те артефакты, которые Крот называл «Альфа»… Ты хочешь сказать, что…

– Я сильно подозреваю, что они также обезвреживаются через музыку, – сказал Марк.

– Погоди-ка… – Виктор нахмурился. – Ты имеешь в виду, что груз пропавших артефактов, тех, которые якобы способны разнести половину Москвы… Что они вовсе не так просты? И что обычным «расщепителем» их не обнулить?

– Ничего не могу сказать насчет вашего «расщепителя». Не могу даже представить, как он может работать. Но я могу сказать точно: технологии Зоны – это не магия, они подчиняются определенным законам, не всегда логическим. Человеческого ума недостаточно, чтобы понять Зону. Зато вполне достаточно сердца. Сама суть, идеи и философия сталкерства держатся на душевном восприятии Зоны.

– Можно побольше конкретики?

– Можно. Основная задача – найти груз артефактов. Если эти штуковины действуют именно так, как ты описал – выводят из строя нервную систему, то я уверен, что они просто блокируют ее последовательностью частот. Соответственно, чтобы вылечить человека, пораженного таким воздействием, надо проиграть ему мелодию-панацею.

– Как-то это уже чересчур.

– Нет же, все очень просто. В том доме все было замешено на музыке. Артефакт создает звук, который стопорит нервы. Замок тоже открывается от звука. Не знаю, каким аудиофилом был хозяин, но здесь все и везде решает звук. Нам нужно найти последовательность звуковых частот, которые одновременно могли бы вернуть Борланда назад и обезвредить артефакты «Альфа», когда мы их найдем. Полагаю, не нужно напоминать, как первое может быть связано со вторым.

– Борланд может знать, куда вывезли груз, – предположил Виктор.

– Возможно. И все же это ниточка получше, чем фальшивая нота, которую ты как-то распознал. Чтобы найти отпирающую мелодию, нам нужно найти ее автора.

– Да, согласен. Где мы будем его искать?

– Тут нам понадобится действовать вдвоем.

– Я внимательно слушаю.

– Мне нужно попасть на ваш вчерашний объект.

– Нереально, – покачал головой Виктор. – Он должен быть под наблюдением.

– Нет, под наблюдением именно бункер. Я говорю про жилую часть, где нет никаких изощренных замков, а есть лишь деревянные двери и стеклянные окна.

– Что ты там забыл?

– Поищу все, что может броситься в глаза. Ты услышал фальшь в музыке, показавшейся мне нормальной. Быть может, я тоже обнаружу что-нибудь, что ты не сумел.

– Хорошо, – неуверенно сказал детектив. – А мне что делать?

– Возвращайся в ЦАЯ. Мне нужно, чтобы ты кое-что там сделал.

– Могу я узнать сейчас?

– Да, конечно. Исследуй трупы.

– Не хотелось бы дергать погибших ребят без причины. Что я должен искать?

– Я не про ваших ребят. Я про обитателей дома. Сдается мне, музыкант будет кем-то из них.

– А если сам же хозяин и писал музыку?

– Тогда наши дела совсем плохи, – сказал Марк. – Но я никогда не пытаюсь решать вопросы, исходя из того, что проиграю.

Виктор сел в вагон, и Марк подождал целых десять минут, чтобы убедиться, что детектив не вернется что-то спросить. Когда он понял, что этого не случится, то не спеша направился на другой конец станции. Там его ждал молодой парень с книгой в руках. Чтение поглотило его настолько, что приближения Марка он не заметил.

– Орех, – произнес Марк, и парень захлопнул книгу, не забыв оставить закладку.

– Быстро время летит, когда читаешь, – сказал он, бросив взгляд на часы. – Ну что, как все прошло?

– Он не изменился.

– А должен был?

– Все люди меняются со временем.

– Может, для него время еще не наступило.

– Может быть.

– Ну так что, ты будешь участвовать? Будешь ему помогать?

– Буду, – ответил Марк. – У меня есть пара мыслишек…

– Здесь надо не пару мыслишек, а всего одну, зато умную, – сказал Орех. – Например, «зачем оно мне надо». Возвращался бы в Киев, домой, к Полине.

– Она не пропадет. У нее оба кристалла.

– Просто поражает, что ты ее оставил одну.

– Она взрослый человек, сможет сама о себе позаботиться. Мне нет нужды ходить за ней по пятам. Если буду ее сильно опекать, будет только хуже. Понимаешь, тогда мы с ней просто перегорим.

– Так ты решил ввязаться в эту лабуду снова?

– Ты ведь тоже так решил.

– Э, нет, братишка. Я тут как бы сам по себе. Буду за тобой присматривать, чтобы ничего не случилось.

– Я делаю то же самое, – сказал Марк. – Я не собираюсь принимать дело Виктора близко к сердцу.

– Ну да, ну да. Настолько не собираешься, что бросил все и припер в Москву первым же самолетом.

– Тут еще один момент есть, – сказал Марк. – История с артефактами – это лишь повод. На самом деле мне тут другое интересно: кто и зачем столь прямо подставил Борланда. И не копают ли под нас с тобой тоже.

– А кто его подставлял? Он ведь жив.

– В этом и дело. То, что он выжил, наводит на мысль, что он и убил всех в своей группе.