Постояв еще немного под навесом крыльца Лидиного дома, подруги, придерживаясь темной стороны забора, направились сначала вдоль Клубной улицы, а потом свернули на хорошо знакомую им тропу. Вдруг в одном из дворов Центральной улицы отчаянно залаяла чудом уцелевшая собака. Девушки замерли в придорожных зарослях белой акации. Нет, ничего не слышно. Все спокойно.
— Пора! — прервала тягостное ожидание Нина и первая метнулась к дороге. Ловко смазав клейстером шероховатую поверхность телеграфного столба, она тихо проговорила: — Клей здесь.
И Лида на указанное место ловко приложила белый исписанный лист.
Ни секунды не задерживаясь у столба, подруги, миновав глубокий придорожный кювет, как призраки, быстро растворились в осенней темноте.
— Теперь к забору, в начале нашей улицы! — с трудом переводя дыхание после быстрой ходьбы, проговорила Нина. Спустившись от дороги в заболоченную лощину, подруги напрямик устремились к намеченному участку Клубной улицы.
На следующий день в поселке, как и следовало ожидать, только и говорили о вывешенных сводках Совинформбюро, положении на фронтах да о действиях неуловимой подпольной организации «Молодая гвардия». Что же касается начальника поселковой полиции, так тот не скрывал негодования:
— Подумать только! При наличии охраны на дверь участка осмелиться приклеить сводку?! А? Да какую! От Советского информбюро! — Потом, немного опомнившись, с руганью обрушился на своих подручных-полицаев: — Раззявы! А вы все куда смотрели? А? Если это еще раз повторится, расстреляю! Задушу! Повешу!
Но молодогвардейцы были неустрашимы. Всего подпольщиками организации «Молодая гвардия» в период оккупации было расклеено свыше пяти тысяч листовок и сводок Совинформбюро. Из них жители города, поселков и хуторов с радостью узнали об окружении 6-й немецкой армии под Сталинградом. Вот что они прочитали в распространенной очередной листовке:
«Ноябрь 1942 года. По всему Советскому Союзу проходят многочисленные митинги в честь славных побед РККА над немецко-фашистскими поработителями. Наши части в боях под Сталинградом прорвали укрепленные линии противника и, уничтожив несколько дивизий фашистских оккупантов, отбросили врага на несколько десятков километров от города. На этом участке фронта наши части успешно продвигаются вперед, уничтожая на своем пути технику и живую силу противника. В последнее время идут бои в районе Валуек. На Кавказе бои идут у городов Алагир и Моздок. На Кавказском фронте отбито много населенных пунктов, в том числе город Орджоникидзе.
В ночь на 20 ноября английские самолеты бомбардировали города Германии: Мюнхен, Гамбург и промышленные районы Рурской области. Советские самолеты в ту же ночь бомбардировали Варшаву и Берлин. Нанесли материальный ущерб.
В Африку прибыла 7-миллионная американская армия, которая совместно с английской армией взяла в клещи все германские войска под командованием генерала Роммеля. Армия Роммеля терпит поражение за поражением.
Трудящиеся временно оккупированных районов СССР! Недалек тот час, когда воины РККА, выполняя великую освободительную миссию, освободят и нас. Чтобы приблизить час освобождения, вы должны саботировать приказы немецкого командования и всячески помогать партизанам.
Не поддавайтесь гитлеровской агитации!
Да здравствует Советский Союз.
Смерть немецким оккупантам и их прихвостням!
«Молодая гвардия».
* * *
Однажды в сумерках у дома Старцевых остановилась гитлеровская автомашина. В дверь грубо постучали.
— Откройте, мама, это немцы. В обиду не дадим, — спокойно проговорила Нина. Рядом с нею была Тоня Дьяченко, оставшаяся ночевать.
В дом ввалился офицер и с порога начал кричать:
— Матка, кальт! Шпик, яйка, шнель!
— Никс шпик, яйка! — ответила Анна Андреевна.
— О, русс девушка! — удивленно воскликнул офицер. Потирая руки, он поспешно открыл саквояж и извлек оттуда бутылку шнапса, тонко нарезанные ломтики хлеба, банку консервов.
— Битте, — пригласил он девушек к столу. — Прошу!
Ни Тоня, ни Нина даже не подумали садиться за стол.
Тогда гитлеровец принялся с жадностью пожирать все, что было, один. При этом он пищу не жевал, а поспешно глотал. С мороза быстро захмелев, он в обмундировании и сапогах плюхнулся на кровать и захрапел. Вот тогда девушки и решили прожорливому офицеру в дорогу напечь украинских пампушек и в начинку отдельных из них подложить тертого стекла. Пока офицер спал, быстро замесили тесто, натолкли стекла, в чулане разожгли каганец… Поутру, когда офицер садился в машину, Нина предложила ему в дорогу «гостинец».
Как только автомашина выехала со двора, подруги побежали к Лиде Андросовой и Наде Петрачковой. Им-то они и рассказали эту рискованную историю с украинскими пампушками.
* * *
Прошло более трех месяцев оккупации. Жители города, прилегающих поселков были подавлены и встревожены. Казалось, еще день и гитлеровцы запретят людям даже дышать. Надо было поднять боевой дух краснодонцев, временно попавших под гитлеровскую оккупацию.
Приближался день 7 ноября 1942 года. Штаб «Молодой гвардии» решил в честь 25-й годовщины Великого Октября в городе и поселках вывесить красные флаги.
В поселке Краснодон молодогвардейцам предстояло водрузить флаг на дымогарной трубе шахты № 5 — самой высокой в поселке. Подпольщики знали, что сделать это будет нелегко, так как шахтная котельная находилась под постоянным наблюдением оккупантов.
* * *
В канун праздника Анне Андреевне Старцевой нездоровилось. Нина заботливо уложила ее в постель. С домашней уборкой решила управиться одна. Ей к этому было не привыкать: с детства Нина хорошо знала все домашние дела. Ведь в Белоруссии, как правило, целыми днями родителей не было дома: отец, будучи председателем колхоза, буквально сутками был занят своими делами, а мать с раннего утра и до вечера работала то в поле, то на скотном дворе. Так что Нина уже умела приготовить обед, убрать квартиру, вымыть полы. Все это делать ее никто не заставлял. Просто ей хотелось и даже нравилось наводить в доме чистоту и порядок, помогать во всем родителям.
Нина всегда была опрятно одета. С удовольствием носила косы. А каких только лент она не вплетала в них… Красные, белые, голубые, зеленые, синие… И все они по-своему были красивы. Чаще всего ленты Нине привозил отец из Краснодона или Ворошиловграда, доставляя этим дочери огромную радость.
Вот и сегодня, встав с постели, Нина причесывалась у небольшого осколка зеркала — другого в доме со дня оккупации не было. Всматриваясь в свое отражение, она невольно произнесла вслух:
— Как же всех нас изменила война… — действительно, на ее молодом девичьем лице уже давно не было улыбки, а в ее больших, выразительных карих глазах светилась только тревога и грусть.
— Что ждет нас впереди? Только и надежда на Красную Армию.
Умылась, приготовила нехитрый завтрак. Накормила мать, покушала сама. Убрала посуду. Перед тем как мыть полы, окинула взглядом квартиру и ужаснулась: окна без занавесок, голые стены, полы грязные и давно не мытые… Даже не верится, что это их квартира. Потом, подоткнув юбку и засучив рукава, энергично включилась в уборку. Вымыла полы, окна, крыльцо. Когда у палисадника отжимала половые тряпки, к ней подошла Лида Андросова.
— Чистоту наводишь! — начала разговор, оглядывая вымытое крыльцо. — Я сама только что закончила уборку. Ведь наш светлый праздник даже в этих нечеловеческих условиях хочется встретить хотя бы в чистоте.
— Как с флагом? — оглянувшись вокруг, шепнула ей Нина.
— Все в порядке, осталось только отгладить.
— Молодец Лидусик, — похвалила Нина, поцеловав подругу. — Сегодня — это самое главное. Как же рады будут наши ребята!
Подруги вошли в дом. Сели за стол. Вспомнили счастливые довоенные праздники, школьные утренники, молодежные вечера в поселковом клубе имени Луначарского. Грустно вздохнули и условились встретиться в полночь. Пожелав Анне Андреевне быстрого выздоровления, Лида поспешила к себе домой.
