Именно таким образом они всегда предпочитали заниматься любовью. Словно не было долгих месяцев разлуки: пальцы Рея безошибочно отыскали место, где она ждала его прикосновений; до него доносились похожие на рыдания стоны Кэтти. Взгляд Рея скользил по ее лицу, с неописуемым наслаждением он ощущал, как она опускается все ниже и ниже, совершая движения любви. Ее тело изогнулось, руки уперлись ему в бедра, и он вошел в нее, двигаясь в едином с ней ритме.

Огонь, темнота, и снова огонь слились в водоворот, засасывающий его все глубже и глубже… Он почувствовал, как она вздрогнула, затем дрожь усилилась, наполняя ее тело конвульсиями, и вслед за этим наконец настала его очередь испытать наивысшее наслаждение… С губ Кэтти сорвался стон, и она рухнула на него, их тела застыли, превратившись в единое целое.

— Я люблю тебя, Кэтти, — задыхаясь, произнес Рей. — О, как я люблю тебя!

— Я тоже люблю тебя.

— Я чувствую, как бьется твое сердце, — восхищенно произнес он, гладя ее нежную кожу.

— А я твое.

— Давай укроемся — я не хочу, чтобы ты простудилась.

— Мне не хочется шевелиться. Мне так хорошо.

Кэтти лежала, прижавшись лицом к его груди. Он погладил ее по волосам и рассмеялся:

— Я совершенно забыл о больной руке.

— Этого и следовало ожидать.

Тая от счастья, Рей с закрытыми глазами теребил пальцами пряди ее волос.

— В следующий раз я проявлю большую изобретательность, — сказал он. — Мне бы не хотелось, чтобы у тебя появились причины жаловаться.

Упершись подбородком ему в грудь, она рассмеялась:

— Разве я когда-нибудь жаловалась?

— Да, однажды, когда я позорно уснул, после того как провел двенадцать часов в операционной.

— А ты не забыл, как с лихвой восполнил промах утром?

Он прекрасно помнил.

— Ага, мы как раз катались по ковру в гостиной, а тут пришла твоя сестра Грейс.

Кэтти хихикнула:

— В жизни своей я не одевалась так быстро. А когда она ушла, оказалось, что я надела блузку наизнанку. Уверена, она догадалась, чем мы занимались. — Нежно поцеловав его несколько раз в плечо, она задумчиво добавила: — Я никогда не понимала Грейс. Она такая красивая, — намного красивее меня и Нэнси, — и все же, думаю, она никогда не выйдет замуж.

— Я протестую, — прорычал Рей. — Я женился на самой красивой из сестер Верт. И сейчас не время обсуждать интимную жизнь Грейс. Или ее отсутствие.

Кэтти гладила его, прижавшись щекой к сердцу. Чувствуя себя на седьмом небе от счастья, Рей забыл об осторожности.

— Вы можете навлечь на себя неприятности, Кэтрин Элен, если не прекратите ласкать меня, — сказал он. — А помнишь, ведь мы всегда считали, что именно в тот день ты забеременела Джейком.

Он почувствовал, как сразу напряглось тело Кэтти. Побледнев как полотно, она посмотрела на него, и Рей проклял свою неосторожность.

— Прости, — сказал он. — У нас хватит времени поговорить о Джейке потом.

Кэтти отпрянула от него и попыталась сесть; выглядела она потерянной.

Приподнявшись на локте, Рей сказал, едва сдерживая гнев:

— Кэтти, я не намерен извиняться каждый раз, когда произношу его имя.

Вытянув руку, он попытался привлечь ее к себе, в надежде, что его прикосновение успокоит. Она оттолкнула его руку и хриплым голосом сказала:

— Сейчас я тоже могу забеременеть.

— С твоими таблетками вероятность равна нулю, не стоит волноваться, — хмуро произнес он.

— Переехав в Сидней, я прекратила их принимать.

— Что?!

— Что слышал. Они мне были не нужны. Я не собиралась ни с кем ложиться в постель. Я просто забыла о них. Для меня они перестали существовать. Поэтому и теперь я о них не подумала. — Она закрыла глаза. — А у меня сейчас самый опасный период. О, как я могла совершить такую глупость!

Рей сел.

— Не думаю, что ты совершила глупость, — сказал он. — Все просто. Ты занималась со мной любовью, потому что хотела этого. Потому что ты любишь…

— Ты вынудил меня к этому сладкими речами, — резко бросила она. — Ты знал, что я боюсь этого, Рей, ты знал это! Как посмел заставить меня лечь с тобой в постель?

— Я не знал, что ты не предохранялась, ты мне ничего не сказала, — спокойно ответил он. — И мы легли в постель, потому что оба хотели этого, к тому же мы, кажется, женаты.

— Мы разошлись!

Слова задели его за живое.

— Не надо, Кэтти. Ради всего святого…

— Это — правда. Я не давала согласия вернуться к тебе.

Рей попытался взять себя в руки: за его яростью, словно невидимая часть айсберга, скрывался страх потерять ее.

— Прошу, успокойся. Слишком много за последние дни было взаимных оскорблений и упреков. И если ты случайно забеременеешь, меня это только обрадует.

Во взгляде Кэтти застыла враждебность. Словно перед ней был злейший враг.

— Я не хочу другого ребенка.

— Согласен, нам есть что обсудить перед…

— Ты не слушаешь меня! Я поступила безответственно, какого дурака я сваляла! Я не должна была заниматься с тобой любовью ни под каким видом, ни под каким… Сожалею, что вообще… — Ее глаза округлились. — Эта заноза… Ты все подстроил, чтобы мы вернулись сюда, чтобы соблазнить меня?

Где-то в глубине души у Рея мелькнула мысль, что несколько неосторожно брошенных слов могут в один момент полностью разрушить обретенное было счастье. Он поднялся с постели и протянул руку к одежде. Словно во сне он принялся застегивать пуговицы на рубашке.

— Я больше не могу выносить этого, Кэтти, — сказал он. — Я не могу отделить мое тело и сексуальные потребности, если тебе угодно, от любви к тебе, они — неразделимы. Тебе нужны гарантии, железные гарантии, что в нашей жизни больше не произойдет трагедии и твои чувства никогда не пострадают, — я не могу их дать. Это выше моих человеческих возможностей.

Зачем он приехал на этот Сорочий мыс? И уж, конечно, ему не следовало заниматься любовью с Кэтти. Он просто разбередил старые раны, он сам всему виной.

— Завтра я свяжусь по радио с Конрадом и уеду отсюда, — сказал он, открывая дверь. Луна заливала холодным светом все вокруг. Не поворачиваясь к Кэтти, он произнес: — Если ты забеременеешь, дай мне знать — тебе известно, где меня искать. В противном случае я подаю на развод. Если ты сваляла дурака, то обо мне и говорить нечего. Давно пора научиться жить без того, чего уже не возродить.

Он закрыл за собой дверь и вышел на крыльцо. Ноги отказывались ему служить, и пришлось собрать в кулак волю, чтобы сделать первые несколько шагов.

Он проиграл.

Гул волн заглушал все вокруг, и он пожалел, что прямо сейчас не может сесть в лодку и уплыть.

Он сделает это завтра.

И уже никогда не вернется.

Тучи исчезли, ночное небо было чистым, полная луна освещала лес холодным светом. Спотыкаясь о камни и корни деревьев, он направился к пляжу. Ветер утих. Завтра он покинет Сорочий мыс, даже если ему придется сделать это вплавь, с мрачной решимостью думал Рей, приближаясь к морскому берегу.

Лунные блики отражались в воде; белые барашки украшали гребни волн, сверкающие в лунном свете, словно обсидиан. Композиция в черно-белых тонах своим мрачным великолепием была достойна кисти Юстина. С сожалением Рей подумал, что ему больше не суждено увидеться с ним.

Он безучастно взирал на волны, не замечая их красоты. Я должен вернуться домой, не переставая повторял он себе. Обязан забыть все, что здесь произошло.

Вновь подул холодный ветер. Рей стал застегивать куртку и, взявшись за пряжку под подбородком, вдруг ощутил исходящий от руки едва уловимый запах Кэтти. Поспешно засунув руки в карманы, он попытался подавить прилив чувств, грозивший, подобно бушующим волнам, утопить его в своей пучине.

Довольно эмоций! Он уезжает. Он покидает Кэтти.

Придется научиться жить без нее.

Рей бросил взгляд на небо, и ему показалось, что луна поднялась еще выше, часы показывали половину второго. Он стал взбираться на песчаную насыпь: онемевшее от холода тело затрудняло движения, делая их неловкими. Если ему суждено встретить рассвет, то все будет в порядке. На борту самолета, уносящего его из Хобарта на материк, он придет в себя.