ВОЗНИЦА Если едешь в Беланивку, Не объедешь Авадивку, Лагерь здесь и есть, Лагерь здесь и есть. Горе правит этим краем. Здесь живем мы, пропадаем, Не дают нам есть, Нечего нам есть. Старому Авраму-Ице Приказали быть возницей, И без лишних слов, И без лишних слов. Он и грузчик, он и кучер, На своем возу скрипучем Возит мертвецов, Возит мертвецов. Не легка его работа, Минул час, и умер кто-то. Края не видать, Края не видать. Он на кладбище в Бершади Избавляется от клади, А потом опять Набирает кладь. Бедному Авраму-Ице Спать бы ночью, да не спится. Мнится: он идет, Мнится: он идет Рядом со своею клячей, Плачет он, да не оплачет Тех, кого везет. Всех, кого везет. * * * Сейчас, мой дом, тебе я знаю цену. Там боль и радость — было все подчас. Твои деревья, окна, двери, стены Мне не увидеть вновь хотя бы раз. Чем в отчем доме, где бывает лучше? А здесь нам всем погибнуть предстоит, Здесь жестки нары, проволока колюча, И «Шнеллер, юде!» [4] — конвоир кричит. Вода течет со стен и камень точит В подвале, где набилось нас битком, Где плачем мы или со сна бормочем В последнем обиталище своем. * * * Я помню: в четверг наша свадьба была, А в пятницу утром беда к нам пришла. И в речке несчастной у нас в воскресенье Красным от крови стало теченье. Ни старых, ни малых враги не щадили, Кого застрелили, кого потопили, Душили отца моего и смеялись, Убили свекровь, над сестрой надругались. А мужу на вид добродушный капрал Дал скрипку и песни играть приказал. В кого-то стреляли, где-то стонали, Людей убивали, а песни звучали. Одна лишь спаслась я и здесь очутилась, Я мертвой среди мертвецов притворилась. И вот я теперь — сирота и вдова — Пою эту песню, живая едва. Ты не плачь, сыночек милый. В этот час ночной, Множатся, растут могилы На земле родной. Всех в Понар ведет дорога, Там пути конец. Наших там осталось много, Там и твой отец. Тише, сын мой, тише, тише, Плач нас не спасет, Если часовой услышит, Разве он поймет? РУК НЕ ОПУСКАЙТЕ, БРАТЬЯ! Что бессильны мы, едва ли Наша в том вина. Для людей теперь настали Злые времена. Черные плывут куда-то Тучи на восток, Даже фараон когда-то Не был так жесток. В нашем гетто полицаи Не щадят людей. Здесь мы гибнем, опадая, Как листва с ветвей. Сколько нас ни гибнет, все же Не всесильно зло. И для нас еще, быть может, Может быть светло. Рук не опускайте, братья, Мы сильны и здесь: В нашем гневе и проклятье Тоже сила есть. ЕВРЕЙСКИЕ БРИГАДЫ Взамен всего, чем обладали, Чего теперь уж не вернуть, Листы рабочие нам дали И звезды желтые на грудь. Еврейские бригады, Не просим мы пощады, Чтоб ни было нам суждено, Мы будет тверды все равно. И пусть вы нас загнали в гетто И мы для вас бездушный скот, Пусть в жизни нашей нет просвета, И льется пот, и кровь течет, Еврейские бригады. Не просим мы пощады, Что б ни было нам суждено, Мы будем тверды все равно. Не всем дожить до дня расплаты, А может быть, и никому, И пусть пред нами форт девятый [6], Где всем конец, конец всему, Еврейские бригады, Не просим мы пощады, Что б ни было нам суждено, Мы будем тверды все равно. НЕ ВАШЕ СЧАСТЬЕ Под вечер бригада вернется с работ, Обыщут рабочих у главных ворот, Обыщут рабочих у главных ворот, К врачу или фельдшеру Янкель пойдет. Попросит он: «Справочку дать не могли б — Лопатой ефрейтор мне ногу зашиб!» Посмотрят на него с участьем И скажут: «Надо потерпеть, Освобождать не в нашей власти, И разрешать себе болеть — Не ваше счастье, не ваше счастье!» Под вечер бригада вернется с работ, Обыщут рабочих у главных ворот, Обыщут рабочих у главных ворот, К врачу или фельдшеру Идель пойдет. Он скажет, что с крыши сегодня упал, Чтоб справочку дали — он ребра сломал. Посмотрят на него с участьем И скажут: «Надо потерпеть, Освобождать не в нашей власти, И разрешать себе болеть — Не ваше счастье, по ваше счастье!» вернуться Понар (Панеряй) — пригородный поселок вблизи Вильнюса, превращенный гитлеровцами в место массовых убийств. вернуться Девятый форт — место уничтожения обитателей Вильнюсского гетто. Там было расстреляно 70000 человек. |
