Из-под широкой тени последнего навстречу им показалась другая, более крупная тень…

– Мориц! – порывисто почти вскрикнула принцесса Анна, бросаясь на шею красавцу Линару, закутанному в складки широкого плаща.

У того вырвался жест нетерпения.

– Тише, принцесса!.. Вы погубить всех нас хотите! – проговорил он, почти не отвечая на ее ласки.

Но Анна Леопольдовна ничего не помнила, ничему не хотела подчиняться, ни о чем ни думать, ни говорить не хотела! Она была счастлива своим молодым, беззаботным счастьем, и в эту минуту, действительно, и трон, и все сокровища государства она готова была отдать за один поцелуй любимого человека.

Линар почти отстранял ее безумные, восторженные ласки. Ему было не до них и его, серьезного и честолюбивого, почти бесили эти необузданные, нерасчетливые порывы.

Принцесса Анна заметила его холодность, и это как бы за сердце схватило ее.

– Мориц, ты не рад мне? Ты не любишь меня? – почти простонала она, крепко прижимаясь к графу.

– Полно, Анна! Ты знаешь, что я тебя искренне и горячо люблю. Не подвергался бы я тем опасностям, каким я ежедневно подвергаюсь, если бы я действительно не любил тебя! Но бывают минуты, когда дело должно поглотить всякие порывы. Нам не до них теперь; нам надо обсудить многое. Будь благоразумна, и поговорим о деле!

Говоря это, Линар слегка отодвигал ее от себя и осторожно освобождался из ее объятий.

Но Анна Леопольдовна не хотела примириться с этим.

– А наша любовь разве не «дело»? – ласково спросила она, прижимаясь к его груди.

– Я не говорю этого. Ты сама знаешь, какое значение я придаю твоей привязанности, но… нам угрожает близкая и, быть может, долгая, если не вечная разлука.

Принцесса побледнела.

– Вечная? О, не говори таких слов, Мориц! Разве есть в мире сила, которая может навсегда разлучить нас?

– К несчастью, есть, против этого-то нам следует вооружиться!

– О, на меня смело надейся; я уже доказала, что в нужную минуту не сробею. Но скажи мне, что надо сделать?

– Прежде всего быть как можно осторожнее и напрасно не бравировать, не поднимать ненужных бурь и ненужных толков… Делу они помочь не могут, а лишнее раздражение в душу внесут. Если у тебя есть хотя одна моя записка, то немедленно уничтожь ее и не доверяйся положительно никому.

– А Матильде?..

– О ней я не говорю!.. Но ее присутствие здесь непродолжительно: часы ее пребывания при русском дворе сочтены.

– Неужели ты тоже веришь в это? – испуганным голосом переспросила Анна Леопольдовна.

– Конечно, верю! Я привык ни в чем и никогда не обманывать себя.

– Но… мне все-таки дадут же время проститься с нею? Выждут, чтобы была выбрана новая наставница, которая заменила бы ее?

– Могут и не сделать этого. Когда герцог решается на что-нибудь, он проволочек не любит и не допускает!

– О, этот герцог! Всюду он!

– Да, от него «в России тесно», как писал недавно один из европейских дипломатов, и все-таки, пока жива императрица, избавиться от него нельзя.

– Но неужели императрица никогда не поймет и не оценит его по-настоящему?..

Линар пожал плечами.

– Если она в течение стольких лет не поняла, то не поймет и теперь! На склоне дней старые привязанности крепнут, а привязанность императрицы к Бирону началась давно.

– Да! И что только она могла найти в нем?

– У сердца есть свои тайны: их понять трудно!.. Ведь полюбила же ты меня! – улыбнулся Линар и, как бы спохватившись, что сам начинает терять дорогое время в пустых разговорах, вновь деловым тоном спросил: – В каких ты отношениях с цесаревной?..

– С Елизаветой? Да ни в каких! Ни меня она особенно горячо не любит, ни мне она не особенно симпатична! Она так пуста… и так вульгарна!.. Эти ее русские пляски, ее песни мужицкие!.. Можно ли любить все это как она любит?

– Но этим она покоряет себе русские сердца! Она – настоящая русская царевна!

– Тем лучше для нее! – недовольным голосом заметила принцесса Анна. – Мне титул «настоящей русский царевны» не завиден.

– Она ловка и даже с Бироном ладить умеет!

– Ей и книги в руки, как говорят русские! Я такой «ловкостью» не обладаю.

– Во всяком случае, не вступай с ней в открытую вражду, – продолжал Линар, – и в случае моего отъезда не восстанавливай против себя ее многочисленной партии. Со своим отсутствием из России я не помирюсь; я вернусь… сюда… непременно вернусь!

– Но зачем уезжать? Неужели нельзя изменить это?

– Нет, в настоящую минуту нельзя. Отсрочка моего отъезда возможна, об отмене же его и думать нечего!.. Когда этот отъезд состоится, постарайся встретить его совершенно спокойно и хладнокровно! Помни, что всякая неосторожность не одной тебе принесет вред, но и на мне может отразиться!

– О, в таком случае я буду тверда. Ты можешь надеяться на меня.

– Против разлуки с Матильдой Адеркас тоже не слишком сильно восставай. Это ты тоже не можешь исправить, а повредишь сильно как ей, так и самой себе! На Клару ты крепко надеешься?

– О, она предана мне всей душой! Ты знаешь, что она последовала за мной в Россию и оставила там, на родине, и дом, и родных только для того, чтобы не расставаться со мной.

– Да! Но на подкупы у вас здесь не скупятся.

– Клары не купят! – с уверенностью проговорила принцесса.

– Тем лучше! Береги и ты ее в таком случае и не подвергай ее напрасным опасностям, как тебе случается делать это. Помни, что у вас, на Руси, есть еще и дыба, и пытки!

– Что за мрачные мысли приходят тебе, Мориц!

– Кому они не придут при вашем русском дворе? Здесь сам воздух пропитан ложью, предательством и лестью!

– Однако говорят, что при всех дворах практикуется то же самое.

– Но не в такой мере! Там Бирона нет! Однако и с ним ты очень сильно не ссорься. Выжди время… Придет и твоя пора… императрица недолговечна… Ну, теперь о самом важном и, для нас обоих, о самом тяжелом – о твоем замужестве!..

Принцесса Анна вздрогнула и еще крепче прижалась к возлюбленному, причем промолвила:

– Но этого замужества не будет! Я положительно заявила об этом тетушке!

– И напрасно сделала! Этот брак должен совершиться.

– Должен совершиться?.. И это говоришь ты, мой Мориц? Ты, которого этот брак должен пугать так же сильно, как и меня?..

– Что делать! Я умею покоряться обстоятельствам! Ведь я не могу жениться на тебе!..

– Почему нет? Твой брак может быть расторгнут, а я ото всего откажусь, чтобы навеки связать свою жизнь с твоею! – пылко воскликнула принцесса.

– Это – ребячество, и в данную минуту об этом думать невозможно. Твой брак с принцем Антоном и дети, которые родятся от этого брака, утвердят за тобою права на русский престол.

– Ты так спокойно говоришь об этом, Мориц.

– Потому что я люблю тебя и никогда не соглашусь снять с твоей дорогой головки почти надетую на нее корону для того, чтобы сделать из тебя самую обыкновенную из смертных! Моя скромная графская корона, конечно, не заменит тебе блеска императорской короны и мое имя не введет тебя в царскую династию!

– А на что нужна мне эта царская династия? Ты знаешь, что я твоя, вся твоя… и что для меня ни счастья, ни жизни нет и быть не может вдали от тебя.

– И все-таки надо ждать и терпеть, терпеть и ждать – в этом заключается весь залог удачи. В особенно тяжелые минуты воспоминаний о том, что ждет нас с тобой впереди, и пусть эта мысль служит тебе поддержкой и утешением!

– Такими «тяжелыми минутами» ты называешь моменты моей грядущей семейной жизни? – спросила принцесса Анна, слегка отодвигаясь от графа и взглядывая прямо в лицо ему. – Ты настаиваешь на том, чтобы я отдалась и принадлежала другому?.. ты даже о моих будущих детях говоришь спокойно?

– Что делать!.. Я никогда не восстаю против того, что изменить не в моих силах!

– Если бы я не так горячо любила тебя, Мориц, то я сказала бы, что ты… слишком благоразумен!

В стороне послышался шорох. Оба внезапно вздрогнули.