В 2 часа дня[9] двойка Мысловский-Балыбердин сообщила по рации, что достигла вершины Эвереста. В самый торжественный момент жизни нашей экспедиции мы спускаем пострадавшего. На вершине ему уже не быть. Леша это понимает, и глаза его полны слез…

Утром выходим на штурм в тройке: Хомутов, я и Голодов. Провожают нас так же торжественно, как и всех предыдущих восходителей. В лагерь I пришли в 15:00.

Выходим в 9:00. На скалах много снега. Иду в кошках.

8 лагерь II приходим в 15:00. Здесь уже находятся победители. Объятия, поздравления с победой. Эдик сильно поморозил руки, страдает от боли, у него очень усталый вид. Они уже побывали на вершине, а у нас все еще впереди.

Выходим из лагеря II с очень тяжелыми рюкзаками. Несем запас кислорода на все восхождение, потому что рассчитывать нам не на кого — наверху кислород в большом дефиците. Пользоваться будем тем, что несем с собой. В лагерь III пришли в 17 часов. По связи узнали, что двойка Валиев-Хрищатый делала попытку штурма, но из-за холода и ветра вернулась назад. Вторую попытку они сделали во второй половине дня и восхождение фактически совершали ночью.

Вышли в 10:00. Несем по 5 баллонов кислорода, спальный мешок для IV лагеря, бензин и продукты. Рюкзак весит более 20 кг. Очень тяжело идти на отвесных И очень крутых участках. По дневной связи услышали, что двойке Ильинский-Чепчев база предлагает спускаться вместе с двойкой Валиев-Хрищатый для их подстраховки.

Мы поднялись в лагерь IV к вечерней связи. Нам неожиданно сообщили, что всем спортсменам, принимавшим участие в обработке маршрута, присвоено звание заслуженных мастеров спорта СССР. Первая мысль: «Как некстати это сообщение — ведь нам еще идти на штурм. И только после штурма можно будет по достоинству оценить наши заслуги. Да и дело не в звании, главное — взойти на вершину, тем более что до нее рукой подать». Голос в рации продолжает говорить что-то такое, что не сразу доходит до сознания:

Есть указание прекращать все восхождения.

Как прекращать? Все правильно, мы завтра все прекратим! Теперь все ясно, надо сейчас же идти наверх.

Сегодня V лагерь, а завтра — завтра покажет день, тем более такой день — 9 Мая!

Мысль о том, что надо взойти на вершину именно 9 Мая, вертелась в голове еще внизу, когда мы преодолевали ледопад. Мы, не сговариваясь, почти одновременно начали разговор о том, что по графику нам не хватает одного дня, чтобы взойти на вершину именно 9 Мая. Где же взять этот недостающий день? Единственная возможность — пройти за один день расстояние между двумя лагерями сразу. Поэтому после вечерней связи мы надели рюкзаки и в 19:00 вышли из палатки.

Единственной путеводной нитью была перильная веревка. Постепенно глаза начали привыкать к темноте, стали угадываться очертания ажурного снежного гребня, который нам предстояло пройти сегодня. Снег матово поблескивал под ногами. На остром как нож гребне пришлось садиться верхом, чтобы не потерять равновесие. На скалах угадывал направление движения на неудобном зигзагообразном траверсе. Провисев несколько минут на веревке, с трудом вскарабкался на узкую полочку с огромным живым камнем, на ощупь отыскивая мелкие зацепки. Вылез под нависающую стенку, переходящую в кулуар. Слева снежный гребень и снова длинный, нескончаемый кулуар.

По сыпучему скальному гребешку осторожно, чтобы не спустить камни на ребят, идущих следом, вылез на какой-то гребень. Резко дунул в лицо холодный резкий ветер. Оглядевшись, я понял, что нахожусь на Западном гребне и что передо мной в темноте простирается Тибет. Следовательно, до палатки V лагеря несколько десятков метров. На одном дыхании проскочил это расстояние, и вот впереди что-то полощется — палатка!

Обойдя палатку слева по острому снежному гребешку, опустился перед входом, аккуратно завязанным капроновым шнурком. Чтобы развязать узел, пришлось снять рукавицы. Руки мгновенно окоченели, но узел успел развязать. Залез в палатку прямо в кошках-на улице кошки не снять. Через несколько минут вваливаются Валера и Юра. С трудом снимаем кошки, ботинки решаем не снимать- утром на этом сэкономим целый час. Устраиваемся в спальных мешках на ночлег. Забываемся в полудреме.

Просыпаемся около 5 утра. Готовим питье, завтракаем, заполняем флягу, начинаем надевать кошки-это самая мучительная процедура. Руки не слушаются, дыхание срывается. Наконец все готово, можно выходить. На улице уже светло. Ветер сильный, но дует в спину. Начинается восход солнца. Гребень местами освещен солнечными лучами. Там, где их нет, мертвящий холод. Коченеют ноги и руки. Выходим на освещенное место, и сразу становится теплее. Однако приходится все время идти по теневой стороне… Снова замерзают ноги. К 8:00 подходим по черепичному склону под рыжую скалу. Сообщаем на базу, что через 3 часа будем под вершиной. Наше сообщение воспринимается довольно спокойно. Видимо, внизу в нашей решимости взойти на вершину не сомневались.

Идем все время вместе, собрав веревку в кольца. Поднимаемся все выше. Гребень где-то справа над нами, слева внизу виден ледник Ронгбук. Оттуда должны подниматься 2 экспедиции — из Англии и США. Кто-то даже заметил красную палатку. Значит, мы их опередили. Позднее мы узнали, что обе экспедиции отступили, потеряв 3 человек. Отыскиваем правильное направление движения, чтобы кратчайшим путем попасть на вершину. По зализанным серым камням, посыпанным снегом, по полкам и полочкам все ближе к гребню, на котором возвышается снежная шапка. Последние усилия. Пройдя скальную осыпь, попадаем на снежную подушку.

Вот она, вершина! В этом нет никаких сомнений. Дальше идти некуда. В центре небольшого снежного пологого гребня воткнуты кислородные баллоны, к ним привязаны вымпелы, оставленные нашими ребятами. Каждая связка оставляла на вершине свидетельство своего пребывания. Подойдя поближе, вижу в центре углубления, вырытого в снегу, верхушку пресловутой треноги.

Достаю фотоаппарат, снимаю панораму на цветную пленку, потом перезаряжаю пленку и фотографирую Юру с вымпелами и затем Валеру. Снова фотографирую круговую панораму окрестных гор. На несколько минут снимаем кислородные маски, чтобы подышать воздухом Эвереста. Поздравляем друг друга. Валера включил рацию и на одном дыхании выдал поздравление: «Всему советскому народу и всем народам, боровшимся с фашизмом, с Днем Победы, 9 Мая».

В день первого штурма я с Юрой Голодовым вышел из базового лагеря вверх… И само ощущение победы дошло ко мне сквозь горечь собственной неудачи, сильную головную боль, не оставив особых эмоций.

Вспоминается, как кто-то еще в Москве обронил о маршруте, что, мол, «на Союзе займет не выше третьего». Ой нет! Да и как сравнить с чем-нибудь? Вон там, где-то под первой крутой ступенью, могла бы находиться вершина пика Коммунизма, а ведь маршрут оттуда фактически только начинается. Вся работа выше.

В дальнейшем каждый раз, идя вверх или спускаясь, с этого места я буду рассматривать Гору — где был вчера, где сейчас работают ребята, куда нужно подняться. И каждый раз буду испытывать чувство уважения к Горе и восхищаться ее величием.

Надолго запомнится и один день заброски из II в III лагерь. Это было во время 2-го выхода нашей группы. Все сильно страдали от кашля, а мы с Валерой Хомутовым особенно.

Мы поднялись на 7300. Здесь бушевал ветер. Палатка содрогалась под его ударами. Установленная не неудобной полочке, она была маленькая и покосившаяся. Мы с трудом втиснулись внутрь вчетвером и так провели всю ночь. Ветер не прекращался ни на минуту и все рвал и рвал палатку. Заснуть было невозможно: грохот ветра, теснота, и, главное, высота — ведь мы впервые поднялись сюда.