В сорок лет Симонид впервые приехал в Афины на состязание поэтов и музыкантов. Тогда-то он не только завоевал свой первый победный венок, но и подружился с афинским тираном Гиппием и его братом Гиппархом. Особенно Симонид сблизился с Гиппархом, который в отличие от Гиппия более тяготел к изящным искусствам: его постоянно окружали поэты, музыканты, танцовщики и живописцы.

Впоследствии афиняне не раз упрекали Симонида за дружбу с сыновьями Писистрата, которые прославились не только мусическими агонами[70], но и казнями без суда неугодных сограждан. Впрочем, Симонид и сам осуждал Гиппия за излишнюю жестокость. После смерти Гиппарха Симонид уехал из Афин в Фессалию в город Краннон, где правили тираны из рода Скопадов. Там он прожил без малого пять лет.

Вскоре тирания в Афинах пала и жители установили у себя демократическое правление. Гиппий бежал к персам.

Из Фессалии Симонид перебрался на остров Эвбею, а оттуда опять в Афины. Он был приглашён одним из вождей афинских демократов — Фемистоклом.

В ту пору в Азии разгорелось Ионийское восстание. Жившие на востоке эллины предприняли отчаянную попытку выйти из-под власти персидского царя. Афины и эвбейский город Эретрия послали свои боевые корабли на помощь восставшим. Многим тогда казалось — и Симониду в том числе, — что свержение тираний в ионийских городах по примеру Афин вызовет всплеск некоего объединения всех восточных эллинов, что демократия укрепит союз двенадцати ионийских городов и позволит ионийцам победить персов.

На деле же оказалось, что без внушительной помощи из Эллады ионийцы не в состоянии противостоять на равных персам. После первых лёгких побед, вскруживших головы вождям восстания, наступила череда тяжёлых поражений на суше и на море. Персы имели огромный перевес в сухопутном войске и боевых кораблях. В отличие от ионийцев и карийцев персидские полководцы и навархи[71] действовали решительно.

В Афинах же взяли верх сторонники мира с Персией, поэтому афинские триеры были отозваны из Ионии домой. Напрасно Фемистокл убеждал сограждан не только не отзывать афинские корабли, но, наоборот, бросить все силы на помощь ионийцам. Он предлагал афинянам самим возглавить восстание восточных эллинов, дабы предводители ионян своими раздорами и нерешительностью окончательно не погубили самих себя и не подтолкнули персов к завоеваниям исконных греческих земель в Европе.

«Ныне персы порабощают ионян и карийцев, — говорил Фемистокл, — но если мы останемся в стороне, то наступит время, когда враги вторгнутся и на землю Аттики. Сила эллинов в единстве, и кто этого не понимает, тот обречён быть под пятой у персов».

Фемистокл был прекрасным оратором, и его правоту признавали в Афинах многие. Однако страх перед персами был слишком велик в основной массе бедных земледельцев и ремесленников. Афинское народное собрание не поддержало Фемистокла.

После шестилетнего сопротивления ионийцы и карийцы были разбиты.

Предвидение Фемистокла оправдалось спустя всего четыре года после подавления Ионийского восстания. Персидское войско под началом Датиса и Артафрена на шестистах кораблях переправилось через Эгейское море и высадилось в Аттике близ городка Марафона. Афиняне спешно призвали в войско всех мужчин, способных держать оружие, а также послали гонца в Спарту с просьбой о помощи. Спартанцы не отказали афинянам в подмоге, но медлили с выступлением, дожидаясь полнолуния. В Лакедемоне как раз справляли ежегодный праздник в честь Аполлона Карнейского, спартанцы не могли прервать торжество, не оскорбив при этом бога.

Не дождавшись помощи из Спарты, афинское войско двинулось к Марафону. Афинян поддержали их давние союзники платейцы, приславшие отряд в тысячу гоплитов.

Афинским войском командовали десять стратегов, самым опытным из которых был Мильтиад. Он-то и разбил в ожесточённом сражении персов под Марафоном. Преследуя отступившего врага, афиняне и платейцы захватили персидский лагерь, полный богатств, и семь вражеских триер. Остатки персидского воинства спешно отплыли в Азию.

На другой день после Марафонской битвы в Афины пришло спартанское войско. Узнав, что они опоздали, спартанские военачальники были смущены и раздосадованы. Спартанцы захотели посмотреть на павших персов, которых им ещё не приходилось видеть. Лакедемоняне прибыли в Марафон, осмотрели поле битвы и, воздав хвалу афинянам за победу, возвратились домой.

Афиняне, павшие в битве с персами, были погребены у Марафона в общей могиле. Эпитафию павшим афинянам сочинил Симонид.

Надгробная надпись гласила:

Живя в Афинах, Симонид всё больше проникался духом свободы. Его восхищали гражданская солидарность афинян и смелые устремления Фемистокла, который после неожиданной смерти Мильтиада стал безусловным вожаком демоса. Фемистокл понимал, что персидский царь не успокоится, пока не отомстит афинянам за своё поражение у Марафона. Поэтому он готовил сограждан к войне с персами, причём к войне на море, а не на суше. Несмотря на сопротивление родовой аристократии, Фемистоклу удалось провести через народное собрание свою Морскую программу, исходя из которой афиняне за два года должны были построить двести триер.

Фемистокл полагал, что персы как прирождённые конники и стрелки из лука да ещё при своей многочисленности непременно окажутся сильнее эллинов на суше. А потому эллинам гораздо выгоднее сражаться с ними на море, ибо при своей храбрости персидские воины не умеют управлять кораблями. Для этой дели персидские цари всегда нанимали финикийцев и египтян.

Симонид не мог не восхищаться Фемистоклом, видя, что честолюбие этого человека направлено не на личное обогащение, а на процветание и военную мощь Афин. Единственно, что не нравилось Симониду, это умение Фемистокла плести интриги с целью ниспровержения своих недругов в афинском народном собрании и в Совете Пятисот[72]. Но это Симонид по большому счету считал издержками демократии, ведь в Афинах кроме Фемистокла было немало известных граждан, желавших влиять на толпу ради собственной популярности и нисколько не заботившихся о выгоде государства. Бороться с такими людьми честными способами было просто невозможно.

Самым опасным противником Фемистокла был Аристид, сын Лисимаха, по прозвищу Справедливый.

Аристид был из знатной, но обедневшей семьи. Отец его разорился, но не потому, что был кутилой или погряз в долгах. А по причине постоянных раздоров среди граждан. Все эти раздоры в конце концов закончились тиранией Писистрата. В результате чего пришла в упадок и родовая аристократия. Аристид приписывал Фемистоклу замашки тирана, обвиняя его, что, возвышая демос, он намеренно втаптывает в грязь афинскую аристократию. Ему не нравилось в том, что Фемистокл собирается в грядущих войнах опираться на бедняков, зачисленных во флот, а не на гоплитов и конников, набиравшихся из числа зажиточных граждан.

«Это понятно, — любил повторять Аристид, — ведь по афинским законам Фемистокл является неполноправным гражданином. Матерью его была фракиянка.

Афинская знать никогда не жаловала Фемистокла. Вот он и мстит теперь лучшим гражданам, выбившись в архонты[73]!»

Трудно сказать, сколько было истины в этих упрёках. И была ли истина вообще. Фемистокл действительно по матери считался нечистокровным афинянином и аристократов явно недолюбливал. Долгая и упорная вражда Аристида с Фемистоклом закончилась победой последнего: подвергшийся остракизму[74], Аристид был вынужден на десять лет удалиться в изгнание.