Почему?

Они вместе с Люком являлись виновниками «непредвиденного случая», который она носила под сердцем. Ей ли не знать, что такое незапланированная беременность! Но в отличие от своих родителей она отчаянно желала это дитя. Не этим ли желанием можно объяснить ее снисходительность к Люку, несмотря на его ужасное поведение?

Она обвинила его в том, что он шпионит за ней. Но ведь он предложил ей выйти за него замуж, а когда она отвергла его предложение, он поселился рядом, чтобы присматривать за ней и ребенком. Он уделял ей больше внимания, чем ее собственные родители. Вероятно, именно поэтому она не могла по-настоящему сердиться на него.

Ей всегда казалось, что ее матери и отцу безразлична судьба их дочки, рождения которой они не хотели. Пока она жива, ее ребенок никогда не почувствует себя ненужным. Она боялась, что поведение Люка в значительной степени объясняется тем, что он сам не знал своего биологического отца. Теперь ему необходимо всегда чувствовать, что он контролирует ситуацию.

Мэдисон не хотела тратить время и силы в надежде, что Люк изменится. Если ее не любят собственные родители, плотью от плоти которых она является, то чего же можно ждать от него, в сущности постороннего человека?

Она открыла дверцу, вышла из машины и направилась к нему.

– Ждешь меня? Даже не пытайся сказать, что лишь недавно приехал.

Его губы изогнулись в улыбке, а на щеках появились ямочки, которые следовало бы зарегистрировать в полиции, как опасное оружие.

– Ладно, не скажу. Хотя это правда. Я приехал сюда, чтобы отдать тебе деньги. Помнишь наше пари? Ты победила.

– Какое пари?

– То, в котором ты билась об заклад, что мои родственники не оставят меня в покое. – Он достал из кармана несколько свернутых банкнот и протянул ей двадцать долларов.

Она взяла их, избегая прикосновения к его теплым пальцам.

– Что произошло?

– Меня навестили Джо, Алекс и Рози. И теперь мне нужно, чтобы ты надела мантию адвоката.

Она вставила ключ в замок багажника и открыла его. Потом склонила голову набок.

– Думаю, преимущество соседства заключается не столько в том, чтобы занять сахар, сколько в бесплатной консультации адвоката.

– Можешь выставить мне счет, если хочешь.

– Ладно, сэкономлю на почтовой марке и подсуну его тебе под дверь.

Он заглянул в ее багажник.

– Ты ходила по магазинам.

В его тоне прозвучало недовольство?

– Прежде чем ты начнешь ворчать на меня, хочу заметить, что покупка кроватки не является решением, отражающимся на интересах ребенка, хотя я и приняла его без согласования с его отцом.

– Ты по-прежнему пытаешься держать меня на расстоянии.

– Я просто не в состоянии понять, на что ты злишься. Большинство мужчин целовали бы мне ноги за то, что я освободила их от похода за покупками.

– Я не отношусь к большинству. И хотя я с радостью целовал бы твои ноги, равно как и любую другую часть твоего тела, ты намеренно не хочешь понять мою точку зрения. Покупка кроватки для ребенка – это очень личный опыт для будущих родителей. Это то, что сближает их. Ты намеренно отстраняешь меня от этого. Почему, Мэдди? Чего ты боишься?

Она зациклилась на его словах о том, что он хотел бы целовать ее. Искусительный образ вызвал жар во всем ее теле. Ей потребовалось время, чтобы осознать, что он требует от нее объяснения причин, почему она не позвала его с собой за покупкой кроватки.

– Люк, зачем тебе заниматься покупкой мебели для ребенка? Ты сказал, что не хочешь иметь детей. Я просто стараюсь с пониманием относиться к твоим чувствам.

Это была полуправда. Мэдисон старалась относиться к нему с пониманием, ведь она связала себя обещанием предоставить ему родительские права. Но ей становилось все труднее сдерживать свои чувства к Люку. Тем более, что он вел себя так, что сводил на нет все ее усилия.

– Не имеет значения, чего я хочу или не хочу, – осторожно сказал он. – Что есть, то есть. Это и мой ребенок тоже. Я был бы признателен тебе, если бы в будущем ты советовалась со мной. По всем вопросам.

– Хорошо. Вот довольно запутанный вопрос с памперсами. Не помешало бы узнать, какие из них лучше впитывают. Не говоря уж о салфетках – какие предпочтительнее, ароматические или другие, – сказала она, пытаясь достать из машины тяжелую и громоздкую коробку. Заднее сиденье было сложено, чтобы в багажнике уместились кроватка и матрас.

– Что ты делаешь? – резко спросил он.

– Придумываю, как занести это в дом.

– Отойди. Это мужская работа. Меня недаром зовут Марчетти, я обожаю таскать тяжести.

Она с удивлением и радостью заметила, что в его голосе не было прежнего напряжения, когда он произносил свою фамилию.

– Что случилось? – спросила она. – Я ощущаю потепление в холодной войне.

– В самом деле?

Он достал коробку из машины и легко поднял ее на плечо. От этого типично мужского движения у нее пересохло во рту.

– Я тебя знаю, Люк, – сказала она слегка сдавленным голосом. Это было чистой правдой. Позже она поломает голову над вопросом, откуда и почему она так хорошо его знает. – Ты разобрался со своей ситуацией?

Он внес кроватку в дом и поставил в пустой третьей спальне. Потом вернулся на кухню, причем его дыхание ничуть не сбилось и ни капли пота не выступило на лбу. Она подумала об этом с легкой досадой, подавая ему банку холодной минеральной воды, которую достала из холодильника.

Он сделал большой глоток и встретился с ней взглядом.

– Как я уже сказал, мои родственники сегодня приходили повидаться со мной.

– Я рада, что оказалась права, – сказала она. – Да и двадцать баксов не помешают.

В ответ он слегка усмехнулся и снова стал серьезным.

– Они хотели, чтобы я знал: их чувства ко мне нисколько не изменились. Рози сказала, что отец решил сохранить дистанцию, пока я не буду готов встретиться с ним.

Она кивнула.

– Он умница. – И добавила: – Так что ты хотел обсудить со мной?

– Вопрос в том, что мне делать с бизнесом моего биологического отца. Марчетти хотят дать мне столько времени, сколько нужно, чтобы я принял решение, но затягивать было бы несправедливо по отношению к ним и не полезно для компании.