3 февраля 1979 года

«Сезар». Не может этого быть... такая честь мне, я же этого совсем не заслужила... есть так много других... Спасибо. Спасибо.

15 апреля 1979 года

Смерть Харри. Мне следовало лучше о нём позаботиться.

Конец апреля 1979 года

Мне сорок лет. Если мне предлагают играть семнадцатилетнюю, как в «Лулу», мне просто смешно. Я вернула сценарий.

Эту женщину в «Простой истории» я понимаю: в ней много моих собственных чувств.

Сегодня дело обстоит так, как будто я подстроила Зисси каверзу. Я выглядела так, что люди могли подумать, будто корона — у меня в кармане.

Непонимание исключить нельзя. Даже в лучшей роли. Ведь себя видишь иначе, чем тебя видит режиссёр, иначе, чем тебя видит публика.

Почему я не могу писателю, такому как Дрист, открыто сказать, что он мне нравится? Я имею в виду художников, авторов. Об этом было бы тут же сказано, что я объясняюсь ему в любви или делаю непристойное предложение.

Почему меня никак не оставят в покое? Я не могу высказываться как того от меня ожидают. И это называется — у меня плохой характер, поскольку я не та женщина, которая всегда говорит «да». Если я поднимаю брови, то на самом деле выгляжу злой. Я только спрашиваю себя: а что могли бы начать вытворять другие, при моём-то чувстве свободы? Она же принадлежит мне.

Актрису следует судить только по её ролям. Не пущу на порог больше ни одного фотографа.

Осень 1979 года

«Свет женщины».

Монтан и я, мы оба — перфекционисты. Наши страхи объединяются. Мы работаем жёстко.

25 февраля 1980 года

В роль Кэтрин Мортенхоу («Прямой репортаж о смерти») я не могу входить без смущения. Вы же знаете, как дорого продавались в прессе мои приватные фотографии, например после выкидыша. Всё равно где.

26 февраля 1980 года

Конечно, я играла эту роль в «Прямом репортаже о смерти» не без смущения. Добрые три четверти этой героини имеют отношение ко мне самой.

Этот фильм для меня — нечто большее, чем просто очередной фильм, правда.

Не так уж много существует возможностей у звезды оградить себя от вторжения в личную жизнь. Не люблю я слова «звезда», я просто хочу иметь право хорошо работать.

Есть такие посягательства, от которых мне едва ли удастся защититься. Я знаю, какую высокую цену платят за мои фото из личной жизни. Я считаю, это безвкусно. Не знаю, как защищаются другие. Может быть, мои коллеги делают это более умело. Или лгут. Но и эта женщина в этом фильме, внезапно став предметом общественного интереса, беззащитна. Именно в этой точке мы с ней и пересекаемся.

С проектом Фассбиндера «Замужество Марии Браун» ничего не вышло. Мне сначала не понравился сценарий. А потом мы потеряли друг друга из виду.

Вернуться на сцену? Я бы охотно сделала это, и как раз в Париже или Берлине. Не знаю, почему здесь. Всегда говорят о «берлинском воздухе». Но я его боюсь. Мне надо найти для этого и мужество, и время. У меня есть предложение от Боя Гоберта работать в театре. Но об этом я ничего не могу сказать. Если я это приму, то должна быть такая пьеса или роль, где меня бы никто ни с кем не сравнивал. Новая, современная пьеса. Это я бы сделала с удовольствием. Только мне необходимо доверие.

10 апреля 1980 года

Я хочу учиться, развиваться, узнавать, что во мне скрыто. Не хочу злиться на себя. Не хочу больше выносить бесцеремонность немецкой прессы. Любой вопрос о моей профессии, о моей работе, но только не о личной жизни! Мой сын Давид умеет читать и проглатывает всё, что бы обо мне ни написали. Почему я должна позволить его травмировать? Что происходит между мной и моим мужем, никого не касается. Мой долг — оградить моих детей.

Съёмки «Банкирши».

Апрель 1980 года

Наверняка ты просыпаешься утром и говоришь себе: сегодня я не буду нервничать сама и никого раздражать тоже не буду. И ты идёшь с этим решением на студию. Всё напрасно! Ты трясёшься от страха и становишься невыносимой для себя и для других.

22 мая 1980 года

«Банкирша».

Я, конечно, суперпрофи, но в то же время — просто ребёнок. Но я вижу столько взрослых, которые не могут хорошо чувствовать себя в своей собственной шкуре, что уж лучше я останусь ребёнком. Никогда не могла бы жить так, как Ханау [36].

Шёнау, лето 1980 года

Моя мамулечка, — вся моя любовь, все мои мысли! Я пишу здесь, в твоей постели, и здесь, в своей постели, ты скоро снова будешь счастливо спать — в своём прекрасном убежище. Этого я желаю тебе и нам всем, кто тебя любит, от всего сердца. God bless [37] — твоя Роми-Роземари.

30 августа 1980 года

26 августа умерла моя бабушка, похоронят её 3 сентября. Не хочу привлекать внимание на панихиде, она бы тогда потеряла своё собственное значение из-за моего присутствия. Этого моя бабушка совсем не заслужила. Приеду несколькими днями позже и навещу одна её могилу.

Май 1980 года

«Банкирша».

Я основательно подготовилась и много прочла о Марте Ханау, разговаривала и с людьми, которые её знали. Но решение всегда за тем, в чьих руках камера, и вовсе не всё нужно слушать, о чём говорят люди, и не всему можно верить. Вы не можете себе представить, что за возмутительные вещи написаны о Марте Ханау. Её человечность меня восхищает. Лучше скажем так: она была так человечна, эта маленькая женщина, что стремилась наверх при любых обстоятельствах — но не любой ценой.

Марта Ханау — Эмма Экхерт использует всю свою силу воли, свою энергию, своё искусство обольщения, чтобы достичь своей цели. Всё это она в себе соединяет, и я надеюсь, что мне удастся это отобразить. Это непросто, если ты одна... Никакой режиссёр не может себе представить, насколько покинутой я чувствую себя перед камерой. Не знаю, как это происходит у моих коллег, но со мной это так — каждый раз. Я зависима от своих режиссёров, работаю вместе с ними всегда очень тесно, но есть такие моменты, когда всё исходит только от меня. И если при этом из Эммы Экхерт и Марты Ханау возникнет привлекательный образ — некое неопределимое впечатление — то тогда можно сказать: тем лучше, потому что я как раз того и хотела достичь. Можно представить Эмму Экхерт как опустившуюся дрянь — извините за выражение, — однако если чуть поразмыслить, появляется другой взгляд, человеческий.

Роми становится проницательнее и жёстче в отношении к самой себе, пристрастнее в стремлении к совершенству и бескомпромиссности. Обороняясь от журналистов, она ненавидит прессу, но парализована и повержена ею. Даниэль отдаляется от неё, и она отдаляется от него. От страстной любви остаются только нескончаемые споры. Давид боится: он хочет удержать Даниэля. Устав от ссор, Биазини в начале января 1981 года покидает совместное жилище. Роми хочет развода; в мае развод становится очевидным. В Париже начинаются съёмки фильма «Под предварительным следствием». Давид и Сара живут у родителей Биазини в Сен-Жермен-ан-Ле. Угнетённая и вымотанная, Роми пытается в апреле найти покой в санатории в Кибероне, ей нужно отдалиться и уединиться ото всех; однако первая же фотосессия оборачивается для неё переломом щиколотки. Из-за внезапно начавшихся сильных внутренних болей Роми переправляют в Американский госпиталь в Нейи, где 23 мая ей удаляют пораженную опухолью правую почку. 24 мая, как только Роми в силах встать, она на одних обезболивающих и стимуляторах озвучивает фильм «Под предварительным следствием». Давид помогает ей при работе в тонстудии, поправляя её немецкий акцент. Они строят планы совместного отдыха после её выздоровления. Вместе они — в последний раз. 5 июля Давид погибает в результате несчастного случая, перелезая через железную ограду в саду родителей Биазини. Он прожил всего 14 лет, и Роми переживёт его всего на 10 месяцев.