— Проскер, — оборвал его Гринвуд. — Я могу убить тебя просто потому, что я к бешенстве. Ты меня обманул! Надул меня. Меня! Ты всем доставил массу хлопот, и виноват я. Так что если будешь продолжать притворяться ничего не помнишь, я с удовольствием тебя прикончу.

Проскер болезненно скривился и бросил взгляд на дорогу, по которое они приехали.

— На это не рассчитывай, Проскер — посоветовал Дортмундер, заметивший взгляд. — Если ты стараешься выиграть время и ждёшь, пока здесь появятся полицейские на мотоциклах, то ты напрасно надеешься. Мы потому и выбрали это место, что оно безопасное.

Простёр внимательно посмотрел на Дортмундера. Лицо адвоката уже утратило выражение оскорблённой невинности; теперь оно выражало раздумье. Проскер с минуту поразмышлял, потом бросил лопату на землю.

— Ладно, — решительно проговорил он. — Вы конечно, меня не убьёте, вы не убийцы, но я отлично понимаю, что вы от меня не отвяжетесь. И похоже на то, что мне никто не поможет. Помогите вылезти. Поговорим. Всё его поведение резко изменилось, голос стал уверенным, жесты живыми и твёрдыми.

Дортмундер и Гринвуд протянули ему руки и помогли вылезти из ямы.

— Итак, изумруд, — напомнил Дортмундер.

Проскер повернулся к нему.

— Разрешите задать вам гипотетический вопрос. Оставите ли вы меня без наблюдения до того, как я отдам вам изумруд?

— Это даже не смешно, — сказал Дортмундер.

— Я так и думал, — вздохнул Проскер, разведя руками. — В таком случае, к моему прискорбию, вы его никогда не получите.

— Я всё-таки его убью — завопил Гринвуд. Подошли Марч и Чефуик, чтобы послушать разговор.

— Объясни, — велел Дортмундер.

— Изумруд находится в моём сейфе в одном из банков Манхэттена, на углу Пятой авеню и Сорок шестой улицы. Нужно иметь два ключа, чтобы открыть сейф: мой и банковский. Правит предусматривают, чтобы я спускался в бронированную комнату в сопровождении одного из служащих банка. Мы должны быть одни. Перед входом в бронированную комнату я должен расписаться в регистрационной книге, а они сверяют подпись с той, что есть у них в досье. Другими словами, это должен быть я, и я должен быть один. Если я дам вам слово, что не стану просить служащего банка вызвать полицию, пока мы будем там, вы окажете мне доверие, и я не обману вас. Но вы не окажете мне доверия, и я не могу вас в этом упрекать. Изумруд останется в банке, бесполезный для вас и для меня.

— Чёрт побери, — возмутился Дортмундер.

— Жаль. Мне искренне жаль. Если бы я хранил камень где-нибудь в другом месте, я уверен, мы пришли бы к соглашению. Вы бы выплатили мне компенсацию за убытки и вознаграждение…

— Я сейчас набью ему морду! — взорвался Гринвуд.

— Замолчи, — прикрикнул Дортмундер и обратился к Проскеру: — Продолжай.

Проскер пожал плечами.

— Проблема неразрешима. Я положил камень в такое место, из которого вам его не достать.

— А где ключ? — спросил Дортмундер.

— От сейфа? В моём кабинете в городе. Спрятан. Если вы думаете, что сможете послать кого-нибудь вместо меня, чтобы подделать мою подпись, то я буду играть честно: оба полицейских в банке знают меня лично. Весьма возможно, что ваш человек встретится ни с одним из них, но я не думаю, что вы пойдёте на такой риск.

— Дортмундер, — вмешался Гринвуд, — а если этот прохвост умрёт? Жена наследует его камень, а мы забираем его у жены.

— Нет, — сказал Проскер, — тоже не пойдёт. В случае моей смерти сейф будет вскрыт в присутствии моей жены, двух великих банка, адвоката жены и, вероятно, нотариуса. Боюсь, моя жена не сможет даже забрать камень домой.

— Чёрт побери! — воскликнул Дортмундер.

— Ты знаешь, что это означает, Дортмундер? — спросил Келп.

— Не желаю и слушать, — сказал Дортмундер.

— Нам придётся ограбить банк, — сказал Келп.

— Мне жаль, — деловым тоном произнёс Проскер — но выхода нет.

Гринвуд ударил его в глаз, и адвокат полетел в яму.

— Где лопата? — спросил Гринвуд.

Тут вмешался Дортмундер.

— Брось, засунь его лучше в фургон.

— Куда мы едем? — спросил Марч.

— Мы возвращаемся город, — ответил Дортмундер. — 0брадуем майора.

— Мне совсем не весело, — огорчился майор.

— Можно подумать, — заметил Дортмундер — что я обхихикался.

Майор, которому не дали закончить завтрак, сидел за своим столом; остальные располагались напротив него полукругом.

Проскер, в перепачканной пижаме, находился в центре, у всех на виду.

— Я продолжаю искренне раскаиваться, — сказал Проскер. — Я поступил недальновидно, но причина в спешке. Теперь, на досуге, я раскаиваюсь.

— Заткнись! — бросил Гринвуд. — Не то будешь раскаиваться ещё кое в чём.

— Я нанял вас, — продолжал майор, — потому что вы профессионалы, вы знаете, как нужно правильно проводить операцию.

Келп раздражённо возразил:

— Мы профессионалы, майор, и вели операцию правильно. Мы провели уже четыре операции, и всё на отлично. Мы украли изумруд. Мы вытащили Гринвуда из тюрьмы. Мы проникли в комиссариат и вышли оттуда. И мы похитили Проскера из сумасшедшего дома. Нам всё удалось.

— Тогда почему же у меня нет изумруда «Балабомо»? — возмутился майор и протянул пустую ладонь, чтобы подчеркнуть свои слова.

— Обстоятельства, — ответил Келп. — Обстоятельства были против нас.

Майор насмешливо хмыкнул.

— Майор, — вмешался Чефуик, — сейчас вы в плохом настроении, и это совершенно понятно. Мы, кстати, тоже, и по той же причине. Я не хочу говорить о себе, но в течение двадцати трёх лет, что я занимаюсь этим делом, у меня была возможность изучить людей, с которыми я работал, и могу вас заверить: вы не нашли лучшей группы!

— Безусловно, — подтвердил Келп. — Возьмите Дортмундера. Этот человек — гений. Он организовал четыре операции за четыре месяца, и каждая из них удалась. Нет другого человека, который был бы способен так провести похищение Проскера, говоря уже о трёх предыдущих делах.

— И то, что Чефуик сказал о нас, ещё больше подходит к нему самому, — продолжал Гринвуд. — Потому что он не только лучший слесарь, но ещё и первоклассный инженер-железнодорожник.

Чефуик покраснел от удовольствия и смутился.

— Прежде чем вы продолжите восхвалять друг друга, — сказал майор, — позвольте вам напомнить: у меня нет изумруда «Балабомо»!

— Мы это знаем, майор, — ответил Дортмундер. — У нас тоже нет наших сорока тысяч долларов на каждого.

— Вы забираете их небольшими порциями, — злобно возразил майор. — Вы отдаёте себе отчёт, что я уже выплатил вам более двенадцати тысяч долларов только жалованья? Ещё около восьми тысяч пошло на экипировку и материалы для ваших операций. Двадцать тысяч долларов! А что взамен? Операция удалась, но больной умер!.. Так больше продолжаться не может. Не пойдёт.

Дортмундер медленно встал.

— Лично я согласен, майор, — сказал он. — Я пришёл сюда сделать последнюю попытку, но если вы хотите бросить дело, то я спорить с вами не буду. Завтра исполняется четыре месяца, как я вышел из тюрьмы, и всё, что я делал — это занимался этим проклятым изумрудом. Если хотите знать правду, я сыт им по горло, и если бы Проскер не стал тогда дразнить меня, я бы ни за что не согласился на последнее дело.

— Искренне раскаиваюсь, — отозвался Проскер.

— Заткнись ты! — бросил Гринвуд.

Келп встал.

— Дортмундер, не нервничай. Вы тоже, майор, это ни к чему не приведёт. Сейчас мы действительно знаем, где находится изумруд.

— Если Проскер не лжёт, — заметил майор.

— Я лгу?! — возмутился Проскер.

— Я велел тебе заткнуться! — закричал Гринвуд.

— Он не лжёт, — сказал Келп. — Он знает, что если изумруда в банке её окажется, мы вернёмся сюда и на этот раз церемониться с ним не будем.

— Умный адвокат знает, когда нужно говорить правду, — вставил Проскер.

Гринвуд наклонился вперёд и похлопал Проскера по колену.

— Ты, наконец, заткнёшься или нет?