- Нет, - покачала я головой, - такой нельзя, такую запись легко

подделать, и ничего не докажешь...

- Вика, ты потрясающая! – вопила Яна, - давай, покупай диктофон, и восстановим справедливость.

И справедливость мы восстановили. Яна прибежала ко мне

домой сияющая, и в лицах описывала, как директор ставил клизму Салтычихе.

- Что на этот раз? – воскликнула я.

- Ты ведь мне поможешь? – вопрошала Яна, - я не хочу бабушке говорить, она начнёт мне лекции читать о физиологии женщины, и тому прочее. Я прекрасно знаю, чем занимаются муж и жена по ночам. Что, куда, и зачем, и каков результат!

У меня ноги подкосились от неожиданности.

- Откуда ты про результат знаешь? – проблеяла я, хватаясь за

Макса, - ты что, уже пробовала? В неполных пятнадцать?

- За дуру меня держишь? – ухмыльнулась Яна, - ничего я не пробовала, но я спёрла у тебя из библиотеки « Камасутру ».

А у бабушки ещё есть книжка « Здоровье женщины », вообщем, понимаешь, начиталась.

- « Камасутру » верни, - слабым голосом велела я.

- Как скажешь, - ухмыльнулась Яна, - только теперь мне капец.

- Что случилось? – в который раз повторила я.

- Сначала я целовалась с Сашкой Архиповым на перемене, потом купила в аптеке презерватив, и надула его на уроке.

- И чего? – не дошло до меня.

- Ничего, только я его упустила, и резиновое изделие приземлилось на стол Салтычихе...

- Мама! – вскрикнула я, и зажала рот рукой.

- Вот-вот, - кивнула Яна, - представляешь, какое у неё было лицо?

Я смотрела на Яну во все глаза, а Максим стал хохотать, как ненормальный.

- Вам смешно, - протянула Яна.

- Извини, - пробормотал Максим, а меня вовсю душил хохот.

- Вика, хватит смеяться, - воскликнула Яна, - лучше сходи к ней на рандеву. Мамы нет в Москве, со своим хахалем укатила на

Таити...

- А ты откуда знаешь, что с хахалем? – подскочила я.

- Оттуда, разговор её телефонный слышала. Она влюблена по уши, и с папой разводиться хочет. Больно, конечно, но, если она ради нас с Аришкой останется папой, и будет несчастлива, мы себе этого не простим.

- Ну, вы даёте! – протянула я ошеломлённо.

- Папы тоже нет, - продолжала моя племянница, - он в

Петербург в командировку укатил, дома только бабушка с дедушкой. Но дедушке некогда, он сейчас уезжает, у них в части какое-то там положение объявлено, толи стрельбы, толи учения, хрен поймёт...

- Яна, не выражайся! – воскликнула я.

- Вообщем, ему некогда, а бабушка мне плешь проест в голове. Как заведёт!

- Ладно, поехали, - вздохнула я, и открыла дверцу машины, - забирайтесь.

Сначала я забросила Максима на Петровку, потом поехала с девочками в школу. Яна трещала всю дорогу без умолку, рассказывая происшествия в школе.

- Представляешь, мы доску специальным раствором обработали, - хохотала Яна, - эта толстая дурында по ней мелом, а он не пишет. Взяла другой, он тоже не пишет, взяла тряпку, а она загорелась.

- Какие дети жестокие! – покачала я головой, - просто она одинокая, вот и весь ответ.

- В каком смысле, одинокая? – подняла тонкую бровь Яна, - мужика нет?

- И это тоже, - вздохнула я, - полные люди, они вообще, злобливые. Их никто не любит, травит, вот они и закупориваются в панцирь, а, когда временно вылезают, начинают кусаться.

- А мы-то в чём виноваты? – возмущённо воскликнула Яна.

- В том-то и дело, что ни в чём, - покачала я головой, - ладно, сейчас поговорим с вашей Салтычихой.

Яна и Ариша бросились переодеваться, а я поднялась наверх,

в кабинет русского и литературы, и заглянула внутрь.

- Людмила Павловна, можно? – вежливо спросила я, заходя внутрь.

- Мы с вами знакомы? – надела на нос картошкой очки

Салтычиха, как её называют ребята.

- Нет, но я тётя Яны Дробышевой.

- Ах, тётя, - скривилась Людмила Павловна, оглядывая меня с

ног до головы.

Увиденное явно не пришлось ей по вкусу, сегодня на мне была ультракороткая юбка тёмно-лилового цвета, пиджак цвета спелой вишни, красные полусапожки на острых шпильках, и

красное, кожаное пальто с меховой опушкой.

- Значит, вы тётя Яны? – недовольно спросила она, - сестра матери, или отца?

- Матери, - растерянно ответила я, - а какое это имеет значение?

- Никакого.

А зачем, спрашивается, интересовалась?

- А почему не пришла сама мать?

- Её сейчас нет в Москве, - пояснила я, - вы...

- Значит так, - воскликнул Салтычиха, - просто необходимо

принять меры...

За десять минут я узнала прорву сведений. Оказывается, Яна курит в туалете, разбила стекло в столовой, выбила глаз одному мальчишке...

Я слушала её, открыв рот, и апофеозом стал летающий презерватив. Дойдя до него, Людмила Павловна пошла красными пятнами, и лицо её сравнялось цветом с моим модным пальто.

- Необходимо срочно принять меры, - восклицала она, - девочка катится по наклонной плоскости. И это в четырнадцать-то лет! Представляете, она целовалась с мальчиком на перемене!

- Ну, поцелуи я не считаю так уж плохим занятием, - усмехнулась я.

- Это отвратительно, вульгарно! Какие поцелуи в четырнадцать лет?!

В этот момент раздался звонок, который меня порядком оглушил, и в класс влетели старшеклассники.

- И ещё вот, - Людмила Павловна вынула из ящика футболку красного цвета, и швырнула её на стол, - вот, полюбуйтесь.

Челюсть у меня поехала, поехала, да так и уехала куда-то...

Эту красоту я купила, когда была с Димой в Нью-Йорке. Две

маечки, одна красная, с надписью « Секс-бомба », другая

чёрная, с пиратским Весёлым Роджером.

Я их недавно искала, мы с Максом собираемся на медовый месяц, а это мои любимые кофточки на отдыхе, но непристойные майки как сквозь землю провалились.

Теперь ясно, куда провалились кофточки, составили компанию « Камасутре ».

- Вот, - Людмиле Павловне явно пришлось по вкусу выражение моего лица, - необходимо наказать девочку.

- Обязательно, - заверила я её, - я её отругаю, а, как приедут её родители, расскажу им обо всём, и она будет наказана.

А этой дружественной ноте мы распрощались, я засунула майку в сумку, и вышла из класса.

- Ну? – спросила прислонившаяся к стене Яна.

- Кто тебе позволил взять мои кофточки? – возмутилась я.

- Да... я... это... – пробормотала Яна, - Вик, не сердись.

- Немедленно верни мне майку с черепом, - сурово воскликнула я, - и книгу.

- Хорошо, но ты купи мне такую же, - опустила Яна глазки в пол.

- Куплю, - пообещала я, - как представится возможность.

- Викуль, ты супер! – воскликнула Яна.

- Мне ещё тут массу интересного рассказали, - вспомнила я.

- Про курение, окно в столовой, и подбитый глаз Лёвки

Базилина?

- Вот-вот.

- Этот человекообразный хищник сам напросился, нечего приставать.

- К тебе мальчики пристают? – моему возмущению не было предела, - да как они смеют?

- Я красивая, между прочим, - склонила голову на бок Яна.

- Я вижу, - кивнула я, - но ты ещё маленькая.

- Мне четырнадцать, - воскликнула Яна возмущённо, - я целовалась с Сашкой, а этот урод потом ко мне клеится. Мол, с этим целуешься, так давай и со мной. Представляешь! Абзац! Ну, я ему и навернула.

- Молодец! – воскликнула я.

- Ты злишься, или хвалишь меня? – насторожилась Яна.

- Хвалю, - улыбнулась я, - я только не понимаю, с чего тебе

пришло в голову надеть декольтированную майку в школу

зимой.

- Так я одевала её ещё осенью, - призналась Яна.

- Это она с осени лежит у Людмилы Павловны в столе? – осведомилась я.

- Да, - понуро опустила голову Яна.

- Могла бы раньше меня к ней отправить, - сердито воскликнула я.

- Вик, не сердись, - заулыбалась Янка.

- Буду сердиться, - нахмурила я брови, - ладно, потом поговорим. Мне некогда.

- Опять что-то расследуешь? – предположила Яна.

- Да, расследую. Ну, пока, - я помахала ей рукой, и пошла на выход.