Райм знал, что она не была отравлена. Когда ее везли в медицинский Центр «Манхэттен дженерэл», он говорил с фельдшером «Скорой помощи», специалистом по ядам. Симптомы не типичны для отравления, сказал фельдшер, и когда машина подъехала к пункту первой помощи, единственным, что ее беспокоило, был мучительный кашель и слезящиеся глаза, которые несколько раз промыли водой. Ловушка, устроенная Иксом, оказалась несмертельной, однако могла вызвать слепоту или причинить серьезный вред легким.

– Сакс, что там было?

Амелия объяснила, что мазки со слизистых оболочек и экспресс-анализ крови выявили, что «ядом» была пыль, состоящая главным образом из окиси железа.

– Из ржавчины?

– Они так сказали.

Потянув клейкую ленту со старой металлической арматуры, к которой Икс прикрепил фонарик, она сбросила горсточку этой пыли, которая посыпалась ей в лицо.

Как криминалист, Райм был знаком с Fe₂O₃ – соединением, более известным как «триокись железа». Ржавчина оставляет превосходные следы, у нее есть адгезивные свойства, она легко переходит от преступника к жертве, и наоборот. Она может быть ядовитой, но только в больших количествах. То, что ржавчина оказалась там, не казалось Райму делом рук преступника. Он велел Пуласки позвонить в департамент городских работ, выяснить, обычна ли пыль окиси железа в туннелях.

– Да, – сказал молодой полицейский, положив трубку. – По Манхэттену прокладывали новые водопроводные трубы. Арматуре, которую они срезали, сто пятьдесят лет. Из-за этого было много пыли. Приходилось даже работать в масках.

Значит, Икс случайно выбрал одну из этих арматур для того, чтобы подвесить фонарик.

Сакс снова закашлялась, сделала еще несколько глотков воды.

– Злюсь на себя из-за того, что забыла об осторожности.

– Сакс, а мы ждали звонка.

– Я пыталась позвонить. Линия была не в порядке. Один из фельдшеров сказал, что возникла какая-то проблема с Интернетом, которая повлияла и на телефонные коммутаторы. Это продолжается уже два дня. Какой-то спор между компаниями проводных кабелей и новых, оптоволоконных. Война из-за сфер влияния. Даже говорят о диверсиях.

Взгляд Райма словно говорил: «Нам-то что?»

Еще немного покашляв, Сакс надела халат и подошла к пакетам с уликами.

– Давай займемся нашими таблицами.

Райм указал подбородком на белые классные доски, стоявшие, словно цапли, на длинных тонких ногах. Ими пользовались для записи улик по тому или иному делу. Заполнена была только одна – по делу о грабеже возле муниципалитета, обернувшемся убийством. Убийством человека, тщательно побрившегося для свидания перед тем, как выйти на улицу, где его ограбили и убили.

Сакс отодвинула эту доску в угол и поставила в центр чистую. Взяла стираемый маркер и спросила:

– Как мы его назовем?

– Сегодня пятое ноября. Давай не изменять нашей традиции. Икс Пять-Одиннадцать.

Сакс кашлянула, кивнула и написала своим четким почерком:

Райм посмотрел на белое пространство.

– Ну что ж, давай его заполнять.

Однако не успели они взяться за улики, как снова раздался звонок в дверь.

Послышался привычный уже вой ветра и дробный стук падающих льдинок, дверь закрылась, и в гостиную, топая ногами и обходя ковер, вошел Лон Селлитто.

– Погода еще больше портится. Черт! Ну и дела.

Райм не обратил внимания на его прогноз.

– Есть пленки систем безопасности?

Имелись в виду камеры видеонаблюдения на Элизабет-стрит, возле люка, через который преступник проник в туннель. И где, очевидно, наблюдал за Сакс.

– Нет.

Райм недовольно скривился.

– Но там был свидетель.

Снова кислый взгляд Райма.

– Линк, я понимаю твое раздражение. Но это все, что у нас есть. Человек, шедший домой после смены, видел кого-то возле этого люка минут за десять до звонка по номеру девять-один-один.

– Домой после смены, – проворчал Райм. – Значит, голова у него была чугунной от усталости.

– Да, но даже чертовски уставший свидетель, который видит преступника, лучше свежего, который не видит никого.

– Раз не видит, значит, не свидетель, – ответил Райм и, взглянув на стол для улик, спросил: – Люк был открыт?

– Да. Вокруг него были оранжевые конусы и сигнальная лента.

– Я так и думал, – проговорил Райм. – Значит, он поднимает крышку крюком, устанавливает конусы, спускается, убивает жертву и уходит. – Он повернулся к Сакс. – Ты сказала, у подножия лестницы было сыро. Значит, люк все время оставался открытым. Что с конусами и лентой?

– Когда я вышла, – ответила Сакс, – их там не было.

– Он не собирался оставлять их поблизости. Достаточно умен для этого. Лон, что твой свидетель говорит о преступнике?

– Белый мужчина в вязаной шапочке и темном пальто до середины бедер с черным или темным рюкзаком. Лица он не разглядел. Почти так же выглядел человек, который находился возле люка, когда Амелия внизу осматривала место преступления.

Тот, кто смотрел на Сакс. Кто побежал на Бродвей и скрылся в толпе.

– Как с уликами на улице?

– В такую погоду? – произнесла Сакс.

Скверная погода – классический загрязнитель следов, один из самых пагубных. А на месте возле люка существовала еще одна проблема: следы ног и принадлежностей работников «Скорой помощи» уничтожили все оставшиеся улики, когда они бежали, чтобы уложить Сакс в машину после предполагаемого отравления в западне, которой не было.

– Так, значит, оставляем это место без внимания и сосредотачиваемся на подземелье. Прежде всего, на подвале бутика.

Джин Иглстон и ее партнер обыскали и сфотографировали подвал и маленькую подсобку, но обнаружили очень мало следов. Мел Купер осмотрел следы, которые они собрали, и сообщил:

– Совпадают с образцами из подвала. Здесь нет ничего полезного.

– Ладно. Главный вопрос: что дал анализ яда? Причина смерти?

Они начали с предположения, что причиной смерти был яд, но это оставалось под вопросом, пока медицинский эксперт не завершит анализ. Сакс позвонила и горячо попросила главного эксперта немедленно прислать предварительный результат. Им требовался и яд, и успокоительное, которое, вероятно, преступник ввел Хлое, чтобы подавить ее сопротивление. Сакс подкрепила просьбу о срочности словами о том, что, по их мнению, это убийство может стать началом вакханалии серийных убийств. Эксперт, сообщила она, говорил устало, как все врачи, особенно городской службы, но обещал перенести дело Хлои Мур в начало очереди.

Райм спросил:

– Сакс, ты протерла тампоном место татуировки?

– Конечно.

– Мел, займись этим, посмотрим, не обгоним ли мы медэксперта.

– Сейчас.

Для этого анализа Купер воспользовался газовым хроматографом и масс-спектрометром – двумя большими, соединенными между собой аппаратами в углу гостиной. Газовый хроматограф анализирует неизвестное вещество, разлагая все содержащиеся в нем химикаты на основании их летучести – то есть времени испарения. Газовый хроматограф разделяет составные части; второе устройство, масс-спектрометр, выявляет вещества, сличая их уникальную структуру с базой данных известных химикатов.

Работая на этой шумной, горячей машине – образцы, в сущности, сгорали, – Купер вскоре получил результаты.

– Цикута.

В полицейском управлении Нью-Йорка есть обширная база данных по ядам, которой Райм иногда пользовался, будучи главой отдела следственных ресурсов – это старое название отдела криминалистики, – хотя убийства путем отравления и тогда были нечастыми, а теперь стали еще более редкими. Купер просмотрел статью об этом веществе. Потом пересказал:

– Этот яд получается из растения болиголов пятнистый. Поражает центральную нервную систему. У жертвы была сильная рвота, видна пена. Мышцы подергивались. – Он поднял глаза. – Это одно из самых смертоносных растений в Северной Америке. – Купер указал подбородком на машину. – И яд был очищен. Нигде не зарегистрировано такой концентрации. Обычно после введения этого яда умирают очень долго. А при таком уровне? Наверно, жертва умирала полчаса, может быть, немного дольше.