Когда возвращались домой (Бритт отправилась к Фриде с Магнусом, чтобы обсудить возможность поездки с ними, а Осе повезла Аманду в их старый дом в Валентуне), Линн снова завела разговор о гибели Густава:

– Знаешь, о чем я подумала? Зачем преступникам закрывать дверь в ванную снаружи? Если им что-то нужно, то проще вытащить голенькую Бритт из пены и использовать как заложницу.

Ларс согласился, что в словах жены есть резон.

– Ты думаешь, дверь была открыта и Бритт все просто показалось?

Линн рассуждала словно сама с собой, прекрасно понимая, что Ларс все ее рассуждения слышит, хотя внимательно смотрит на дорогу.

– Нет, может, это сам Густав закрыл? Он-то знал, что замок снаружи, а не внутри, как обычно. Где они начали разговор, не в спальне же и не в комнате с распятием? Он пустил убийц в дом, потому что не боялся их, значит, и первые слова произнесены внизу. Думаю, когда поднялись наверх, беседа уже шла на повышенных тонах, ведь они даже не услышали Бритт в ванной.

– А кто тогда открыл?

– Ты помнишь замок в их ванной? Его переделывал сам Густав.

– Конечно, не помню! – усмехнулся Ларс.

Его легкий сарказм не смутил Линн, она стояла на своем:

– Там все наоборот – положение открыто и закрыто перепутаны. Если ее крики или шум фена все же услышали, то убийцы могли повернуть замок уже намеренно, не подозревая, что открывают, а не закрывают, понимаешь?

– Линн, тебе нужно быть следователем. Или хотя бы консультантом, знаешь, существуют такие умники, которые приходят, оглядывают место преступления и объясняют следователям, что те кретины, потому что не заметили половины деталей и улик. А если серьезно, расскажи это все Дагу, твоя версия имеет право быть.

– Сам своему Дагу и расскажи! Он передал дело надутому индюку Петерсону, который только и делает, что ходит по дому с плетью и пытается нанести себе увечья.

– Зачем?! – обомлел Ларс.

– Играет в БДСМ.

На следующий день Ларс действительно изложил соображения жены Вангеру. Тот немного посидел, задумчиво покусывая губу, потом кивнул:

– Всегда говорил, что твоей жене нужно быть если не следователем, то консультантом. Знаешь, существуют такие умники, которые…

– … приходят, оглядывают место преступления и объясняют следователям, что те кретины, потому что не заметили половины деталей и улик! Я вчера именно так ей и сказал, – рассмеялся Ларс. – Но пока она еще не консультант, пусть хотя бы выдвигает идеи. Воспользуешься? Хотя, думаю, она не много добавит в картину произошедшего.

– Ясно, что искать нужно не брошенных любовниц, как предложил Лайф, а кого-то из прошлого Густава. Оно может сказываться и сейчас…

Пока Ларс с грустью думал, что его собственные грехи молодости до сих пор не дают покоя, сказываясь на отношениях с Линн, Вангер открыл сейф, достал оттуда небольшую тетрадь, страницы которой сплошь исписаны мелким почерком, и протянул Ларсу:

– Ты знаешь почерк Густава? Это он писал?

Тот пригляделся, пожал плечами:

– Я всего пару раз видел записи Густава. Кажется, похоже. У Бритт спроси.

– Я ей показывал. Не тетрадь – листок. Она не знает. Возьми себе, только не показывай ни Бритт, ни Линн.

– Но Бритт его вдова, если это записи Густава, это ее собственность.

Вангер почти сокрушенно покачал головой:

– Прочти, сам поймешь, почему я отдаю тебе. Если решишь, что ей стоит знать – отдай.

Ларс подозрительно покосился на тетрадь. Что там такое, если у обычно немногословного Вангера столь бурное выражение эмоций? Но едва пробежав глазами первую же страницу, с удивлением посмотрел на Дага:

– Ты думаешь, это написано Густавом?

– Я тебя спросил о том же. Почитай, там много интересного. Но это не все, существует продолжение, думаю, его-то и искали убийцы. Что там могло быть, если за это можно вот так зарезать? Спроси у Бритт, только осторожно.

– Думаешь, нашли?

– Едва ли… Странное убийство, Ларс. Убийцам от Густава было что-то нужно, но если они это что-то нашли, то можно бы просто пустить пулю в лоб и поскорей убраться. Они же знали, что Бритт в доме. Отдал ли Густав, что искали? Связано ли оно с этой тетрадью? Короче, почитай, ты его знал лучше меня, может, наведет на какие-то мысли. Только если решишь что-то предпринять, обязательно поставь меня в известность.

Да, Линн умница, да из нее вышел бы прекрасный следователь или хотя бы консультант, да, главное препятствие для них уже не первый год – прошлое Ларса и то, что он оберегает Линн от этого прошлого.

Ларс называет это защитой жены от ненужных эмоций, она сама недоверием с его стороны. Это все время стоит между Линн и Ларсом, и еще долго будет стоять, если не развязаться с прошлыми ошибками.

В юности кажется, что если жизнь впереди, то можно совершать любые поступки, дружить с любыми людьми, а потом, когда юные годы пройдут, все исправить – разорвать ненужные связи, выбросить из памяти недостойных людей, забыть эту самую бурную юность.

У большинства людей так и происходит, но случается, что прошлое не желает забывать о тебе. И то, что в юности для тебя и твоих приятелей было просто игрой, даже безопасной и не нарушающей никакие законы, после взросления выглядит иначе, безобидные игры кажутся преступными, а друзья, помнить о которых ты вовсе не хотел бы, напротив, не желают тебя забывать.

А если эти друзья не остановились на играх, если их игры, те, в которые вы играли вместе, стали преступлениями?..

Тогда прошлое способно накрыть человека, словно огромная волна на пляже.

Конечно, единственный верный выход – честно рассказать обо всем. Но как быть, если эти признания причинят сильную боль любимой? Вот и приходится увиливать от одной за другой волн прошлого, накатывающих в самый неподходящий момент.

С Густавом Ларс познакомился лет восемь назад при своеобразных обстоятельствах. Пришлось одолжить ему денег, иначе парня просто сожрали бы кредиторы. С кредиторами, имеющими югославские имена и бандитский вид лучше не шутить.

Густав сумму вернул, обещал больше не связываться с опасными людьми, но Ларс сразу понял, что это вранье, не просто связался, но и деньги, чтобы вернуть долг ему, снова взял у бандитов.

– Сколько ты у них взял?

– Я вернул, спасибо тебе.

– Я спрашиваю: сколько ты взял сейчас, чтобы отдать долг мне? И под какие проценты.

Проценты были кабальными. Ларс вздохнул:

– Я дам тебе сейчас еще столько же, ты отдашь долг югославам и никогда больше не будешь у них брать. А мне вернешь, когда сможешь. Если, конечно, послушаешь мой совет и сумеешь выбраться.

– Под какие проценты ты даешь мне?

– Я не ростовщик и не наживаюсь на этом. Без процентов. Не скрою, для меня это заметная сумма, потерять ее будет тяжело, но если ты еще раз влезешь в долг, чтобы отдать мне, я деньги заберу и больше не дам. Понял? Я не спрашиваю, чем и как ты зарабатываешь, не хочу знать, но связываться с теми, кто обирает тебя до нитки, не советую.

Они остались приятелями, долг Густав вернул только через два года. В то, что он не связывался с наркоторговцами и прочей дрянью, Ларс не верил, но предпочитал об этом не думать. О том, чем Сьеберг зарабатывает, тоже.

Оказалось – зря, его связи привели к такой страшной смерти. Но Ларс не нянька и не способен воспитывать взрослого мужчину, который к тому же на пару лет старше.

Когда Густаву понравилась Фрида, сделал все, чтобы они познакомились, надеясь, что бывшая следователь строгая и сдержанная Фрида сумеет урезонить Густава. Потом переживал, потому что этот приятель увел разумную Фриду в такие дебри, что оставалось лишь покачать головой. Но Фрида сменила его на Магнуса, а Густав взялся за Бритт. Никакие возражения не принимались, любовь казалась вечной, и к изумлению друзей состоялась свадьба.

Что если его гибель результат такого жизненного поворота?