Я одновременно радовалась, что он цел и невредим, и злилась, что он вот так ко мне подкрался, причем не в первый раз.

– Ты оставила дверь открытой.

– Ой.

Уилл заметил у меня в руке магнум.

– Ты же знаешь, как мне нравится, когда ты держишь меня на прицеле. Сразу вспоминаю нашу первую встречу.

Как я уже говорила, мы познакомились при не совсем обычных обстоятельствах.

– Ха-ха. – Я опустила пистолет. – Где был?

– Занимался тай-чи.

Так как на нем были только свободные хлопковые штаны – хотя в руке он держал смятую рубаху, – я и сама могла бы догадаться.

Гладкая кожа цвета корицы поблескивала капельками пота, что иному могло бы показаться отталкивающим, но не мне. Этот блеск лишь подчеркивал впадинки и изгибы потрясающего подтянутого тела.

За год, что мы прожили вместе, Уилл ни разу не стригся, и теперь волосы доходили ему до плеч – иссиня-черные пряди играли в прятки с золотым перышком в ухе.

Может, стоит пропустить свадьбу и сразу перейти к медовому месяцу?

Уилл вытянул шею:

– Это твое платье там?

– Назад, Ловкач, ты его видеть не должен.

Как обычно, Уилл пропустил мои слова мимо ушей и закрыл дверь, а потом пересек комнату и остановился так близко ко мне, что я, клянусь, почувствовала исходящий от него жар.

– Я не должен видеть тебя в нем до свадьбы.

– Не думаю, что сегодня до церемонии тебе вообще можно меня видеть.

Уилл отвел прядь волос от моей щеки и прошептал:

– Не смог удержаться.

Когда он так говорил, я была не в силах отказать ему ни в чем. Вверить ему свое сердце, тело, будущее.

В ту секунду мне хотелось снова пообещать ему все на свете.

Да, брак меня пугал, но когда-то я и оборотней боялась, и все же успешно с этим страхом справилась.

Моя паника вполне понятна, если принять во внимание то, в каких условиях я росла. Отец сбежал, примерно когда я начала говорить – даже не представляю причин его ухода, – и с тех пор я его не видела. А мать всегда меня недолюбливала. Серьезно, так и было. Она дождалась моего восемнадцатилетия и тоже уехала. Да, она оставила свой адрес и номер телефона, но потратилась на определитель номера, и поэтому нечасто снимала трубку в тех редких случаях, когда я напивалась настолько, что пыталась ей звонить. Она даже не позаботилась ответить на мое сообщение о свадьбе.

Конечно, она придерживается старомодных взглядов: белые не должны создавать семьи с индейцами, они друг другу не подходят. Наверное, узнав о том, что я выхожу замуж за краснокожего, мама убрала мой номер с быстрого набора, если он вообще когда-нибудь там был. Ну и ладно.

Моя настоящая семья сейчас со мной в Гранд-Портидже. Семья, которую я выбрала, все как должно быть.

– Ты опять слишком много думаешь.

Уилл погладил мою шею, затем коснулся губами морщинки между бровей, поцеловал кончик носа и наконец добрался до губ. Я вздохнула и позволила ему напомнить мне о единственном, что имело значение. О нас.

Уилл привлек меня к себе, и мы, как всегда, идеально совпали. Рост Уилла позволял мне удобно класть голову на плечо любимого. При желании я могла бы даже носить высокие каблуки и оставаться при этом ниже него, но такое вряд ли пришло бы мне в голову. Уилл достаточно силен, чтобы поднять меня, взять на руки или, если я позволю, надрать мне задницу. Он идеален во всем, за исключением странного желания обзавестись женой.

На вкус он был словно зимний ветер в разгар летнего зноя, и я поддалась похоти. Мы с самого начала безумно хотели друг друга, и наше желание со временем ничуть не остыло. Иногда я задавалась вопросом, правда ли у нас любовь, или мы просто ослеплены страстью. Но все же страсть – еще не самое худшее, что может застить мозги.

Ноги коснулись края кровати, и я упала на постель, охнув, когда Уилл приземлился сверху. Что-то впивалось мне в плечо. Ерзанье привело только к тому, что ткань футболки потерлась о соски, и они, затвердев, уперлись в голую грудь Уилла.

Если его тихое бормотание и резкий толчок бедрами вперед что-то и значили, то лишь, что он счел мои движения подзадориванием.

Я уже решила не обращать внимания на боль и сосредоточиться на удовольствии, как Уилл потянулся к пуговице на моих джинсах. От того, что его вес сместился, предмет еще сильнее впился мне в плечо, и я громко воскликнула:

– Ай!

Пальцы Уилла застыли.

– Ай?

– Встань с меня на секундочку, пожалуйста.

Не задавая вопросов, он молча скатился на постель. Я приподнялась и достала из-под плеча аптечку. Но прежде чем успела объяснить, почему она у меня, Уилл выхватил ее из моих рук и соскочил с кровати.

– Эй! – запротестовала я, но Уилл уже поднимал с пола брошенную рубашку, чтобы достать из кармана очки. Затем он вытряхнул содержимое мешочка в ладонь.

Минуту я заворожено на него смотрела. Помимо сережки меня нереально возбуждали его очки. Образ рассеянного профессора всегда вызывал желание наброситься на Уилла.

– Любовный амулет, – пробормотал Уилл. – Оджибве.

– Что он делает?

– С помощью магии заставляет одного человека любить другого.

– Ты в это веришь?

Уилл склонил голову набок.

– А ты?

Услышав в его голосе странные нотки, я прищурилась.

– Погоди одну гребаную минуту. Думаешь, это я сделала? Я ни черта не знаю о любовных амулетах оджибве. Кроме того, умник, я нашла это в твоей рубашке.

– В моей? – Уилл хлопнул себя по груди, понял, что до пояса обнажен, и нахмурился. – Гм?

– В твоем свадебном костюме.

Уилл замер на месте.

– Ты заходила в мою комнату?

Он произнес это так, будто я украла его личный дневник и зачитала избранные отрывки в прямом эфире Си-эн-эн.

– А что, нельзя? – поинтересовалась я. – Ты там что-то прячешь?

Хотя его обвинения меня разозлили, в голову уже пробрался червячок сомнения. Может быть, Уилл действительно что-то скрывал. Например, любовный амулет.

А я-то думала, почему это в последнее время стала все чаще соглашаться с его словами. Да, я шутила насчет собственной очарованности луной, но мысль о реальном привороте как-то даже в голову не приходила. А зря.

– Если бы я создал колдовской амулет, то определенно не стал бы бросать его там, где ты можешь на него наткнуться. И не стал бы его рассматривать, словно никогда ничего подобного не видел. А это не так.

От него уже буквально пар валил. Обычно Кадотт спокоен, как тихий омут, но когда он сердился, даже меня бросало в дрожь.

– Прости, – пробормотала я, – твоя логика понятна.

– Если бы даже эта аптечка была моей, – с обманчивым спокойствием продолжил Уилл, – тебе не следовало копаться в ней в поисках моей заначки шоколадок.

– Это было только один раз, и ты потом сам сказал, что купил их для меня!

Он опять пропустил оправдания мимо ушей.

– В давние времена оджибве ради безопасности вешали аптечки на деревья, а не хранили их дома. Даже дети знали, что трогать аптечки нельзя. Их открывали с большой помпой, и сделать это мог только владелец. Чужим людям прикасаться к ним запрещалось.

– Чужим? – Голос стал на пару тонов выше из-за вернувшегося гнева, подпитанного волнением и неуверенностью. – Хочешь, чтобы я тебя ударила?

Уилл вздохнул и отвел взгляд, затем медленно снял очки и убрал их в сторону. Его грудь вздымалась и опускалась в уже знакомом мне ритме: дыхание по методике тай-чи. Ой, кажется, он тоже был не прочь мне врезать.

Я бы сочла это прелюдией, не будь сама настолько взвинченной.

– Просто успокойся, – тихо сказал Кадотт.

– Ты рассчитываешь, что я успокоюсь после того, как обвинил меня в том, что я приворотом заманила тебя в брак? Вообще-то это ты просил моей руки, Ловкач, и не один раз.

– Знаю.

– А я-то думала, почему сказала «да». И почему в последнее время так сговорчива.

– Тебя можно многими словами описать, Джесс, – фыркнул Уилл, – но «сговорчивая» в их список явно не входит.

Я ткнула пальцем в сторону шкафа: