Каныш Имантаевич еще не мог ходить, поэтому по утрам его постель переносили на диван, стоявший в гостиной. Здесь же на большом столе раскладывались камеральные материалы. На стульях лежали паспорта скважин, данные разведочных канав, геологические карты, схемы. На отдельном столике хранились результаты анализов, поступающие из лаборатории Института геологических наук. Посреди всего этого не разгибаясь сидели и часами щелкали счетами да крутили ручки арифмометров два джезказганца. Каныш Имантаевич, лежа на диване, руководил работой. То и дело он задавал какие-то цифры Пастухову, а тот высчитывал их на счетах. Затем записывались результаты. Так они работали по целым дням, иной раз не обмолвившись друг с другом ни единым словом. Лишь изредка о чем-то спорили. Расчеты продолжались до глубокой ночи. Отрывались от бумаг только тогда, когда радио передавало сводку Совинформбюро... И вновь воцарялась тишина, прерываемая стуком костяшек счетов да редким покашливанием.
Через несколько дней Каныш Имантаевич вышел на работу, хотя чувствовал себя еще не вполне здоровым, — тревожили боли в кишечнике, однако лежать долго в постели в эти напряженные дни он был не в состоянии.
После обработки первичных материалов Пастухов уехал в Джезказган. Окончательные расчеты теперь легли на плечи Саида Нагимовича Сейфуллина. Вечерами, вернувшись с работы, ему усердно помогал хозяин дома.
Наконец все было закончено. Составлены краткая геологическая характеристика месторождения, объяснительная записка к расчетам, обобщены дополнительные материалы и данные разведок. Все это приведено в систему, описано, пронумеровано. Подытожены разведанные запасы. Однако полученный результат не удовлетворял Сатпаева.
— Для Джезды этого мало, — заявил он.
— Но ведь и разведка была недостаточной. На следующий год запасы возрастут.
— Значит, так и следует указать в объяснительной. Пусть те, кто будет читать, знают, что это еще далеко не окончательные данные.
И такое уточнение было сделано в записке, поданной в Территориальную комиссию по запасам (ТКЗ). Специалистам предстояло проверить все, после чего могло быть принято решение о строительстве рудника.
Саид все еще жил в Алма-Ате, со дня на день ожидая заключения экспертов. Тянулись дни, недели. Наступил новый, 1942 год. Прошло еще немало времени, а эксперты ТКЗ не торопились.
Записка все еще изучалась. Одни держали ее по нескольку дней, другие неделями. И не видно было конца проверкам, придиркам, волоките...
В конце концов Сейфуллин не выдержал. Обязанности главного инженера крупной разведконторы не позволяли ему подолгу бывать в отъезде. И он возвращается в Карсакпай, так и не дождавшись рассмотрения своих расчетов в ТКЗ.
Все хлопоты по Джезды достались на долю Каныша Имантаевича. Документы из архива Джездинского рудоуправления свидетельствуют, что эта история стоила Сатпаеву многих сил и нервов. Как ни старался директор института, усилия его оставались бесплодны. Не помогали ни аргументированность выводов, ни высокий авторитет в научных кругах, ни большие права руководителя филиала Академии наук СССР.
«Начальнику комитета по делам геологии при СНК СССР тов. И.И.Малышеву.
Для вас, конечно, совершенно ясна исключительная ответственность советских геологов в переживаемый военный период, когда неимоверно возросшие нужды фронта в металлах и других видах оборонного сырья требуют максимально целеустремленной и оперативной работы со стороны геологов как по выявлению запасов необходимых видов сырья, так и по скорейшему оформлению и передаче их промышленности... Создавшаяся напряженная обстановка с марганцем диктовала необходимость скорейшей разработки Джездинского и других месторождений марганца в Джезказганском районе, расположенных неподалеку от линии дороги в промышленно обжитом районе и обладающих значительными запасами высокосортных окисленных марганцевых руд. Эти месторождения разведывались Джезказганской ГРК на средства Наркомцветмета за счет экономии тех ассигнований, которые выделялись на медь, а в 1942 году частично на средства Казгеологоуправления... Далее оставшиеся комплекты материалов подсчета запасов Джездинского месторождения поступили на рассмотрение ТКЗ. И здесь началась длинная цепь неожиданных недоразумений и оттяжек. Несмотря на пребывание в Алма-Ате, даже в том же Казгеологоуправлении, целого ряда крупных и авторитетных геологов, в числе рецензентов по Джезды почему-то был выдвинут и геолог Е... (в письме имя геолога названо полностью. — М.С.), известный в прошлом бесславными и бессистемными разведками в районе Атасу, но с чрезмерным и ничем не оправданным гонором... Наконец, 23/II-42 г. состоялось заседание ТКЗ, куда, кстати, тоже не был приглашен никто из авторитетных геологов. Результатом «келейного» заседания ТКЗ явилось неожиданное его «решение» о возвращении материалов подсчета обратно для новых расчетов. Мотивировки же этого решения, однако, настолько показательны по своей курьезности и несерьезности, что вынужден привести их целиком...»
Нужно ли приводить все девять страниц этого документа, где по всем пяти пунктам выдвинутых экспертами ТКЗ возражений даны обстоятельные ответы специалиста. Стиль письма весьма красноречиво показывает, что автор его не очень-то старался подбирать выражения, хотя оно и адресовалось человеку, стоявшему в то время во главе всего геологического дела Советского Союза. Не то было время, чтобы подбирать выражения. Вот еще выдержки из этого письма:
«Такой беллетристикой можно заниматься, конечно, на досуге, но предъявлять подобные требования к узкоцелевой работе, какой является означенный подсчет запасов, к тому же выполненный в весьма сжатые сроки, могут только люди, потерявшие всякое чувство меры... Писать с серьезным видом о приписке мощности в 7 — 8 сантиметров могут, конечно, такие специалисты, как геолог Е... Потому отписка ТКЗ по соответствующим пунктам инструкции, без учета реальных условий выполнения разведочных буровых работ, является голым формализмом и свидетельствует о полнейшей оторванности от жизни...»
В конце письма Каныш Имантаевич просил рассмотреть разведочные материалы Джезды на заседании Всесоюзной комиссии по запасам (ВКЗ) и в возможно кратчайший срок.
История Джезды не закончилась отправкой этого письма. При деятельном участии Сатпаева наболевший вопрос становится предметом серьезного разговора в ЦК КП(б) Казахстана. Еще осенью сорок первого года ответственные работники ЦК поставили перед Наркомчерметом вопрос о начале скорейшей эксплуатации руд Джездинского месторождения. И теперь, когда это дело застопорилось в Алма-Ате, в самом Казгеологоуправлении, кое-кому из волокитчиков пришлось держать ответ. Потому-то ТКЗ, вдруг в спешном порядке отказавшись от своего первого постановления, решает утвердить запасы Джезды. Однако комиссия предложила пересчитать их по методу «вертикальных сечений взамен примененного при подсчете метода ближайшего района». Кроме оттяжки времени, подобный пересчет не только не давал ничего принципиально нового, но и являлся менее рациональным, намного уменьшал запасы руд.
Но не таков был характер Сатпаева, чтобы останавливаться на полпути. Ученый не хотел компромиссов. Его устраивало лишь полное и безоговорочное признание Джезды и разрешение на немедленное открытие рудника.
