Доталлер взял на себя роль путеводителя. Без особых приключений добрались они до сказочных дворцов раджи.

Наконец-то Джейн увидала настоящую Индию. Несмотря на свою взволнованность предстоящим свиданием с больным братом, которого она не видела много лет, девушка была захвачена красотой дворцов и парков. Как нарочно, перед главным дворцом провели слонов, богато украшенных вышитыми золотом попонами! Эти-то уж были настоящими, не из цирка!

Раджа очень любезно принял гостей в европейски обставленном кабинете и в европейском костюме, чем разочаровал Джейн.

Ее интересовало, каким образом они будут изъясняться с раджой. Но оказалось, что раджа прекрасно говорит по-английски. И все же это был типичный восточный человек. Белоснежный пластрон крахмальной рубашки только оттенял смуглость его кожи. Лицом раджа напоминал Джейн Отелло.

Боден кратко изложил цель их визита.

По мере того как Боден говорил, лицо раджи все более выражало растерянность.

— Я очень огорчен, — сказал он, когда Боден закончил свою речь, — что лишен удовольствия выполнить вашу просьбу: Аврелий Гальтон, как вы называете чудесного юношу, действительно находился у меня, но теперь его нет… И я… ничего не могу больше прибавить к этому. Ваш Аврелий исчез.

Все были ошеломлены таким неожиданным известием. Джейн, Боден, Пирс и Доталлер наперебой задавали вопросы, но раджа, нервно теребя курчавую бороду, твердил одно:

— Ничего не могу прибавить к тому, что сказал. Слуги заявили мне, что юноша исчез прошлой ночью, и больше о нем я ничего не слышал… Не хотите ли чаю? Вы, вероятно, устали с дороги? Нет? Так, может быть, вы пожелаете осмотреть мои алмазы?

— Сэр! — воскликнул Боден. — Вы, позволю себе думать, вполне понимаете всю ответственность…

Он не договорил. Маска фальшивой европейской любезности мигом исчезла с лица раджи. Глаза его так сверкнули, что Боден поперхнулся и побледнел.

— Позволю себе думать, что вы также понимаете всю ответственность ваших слов, сэр! — прервал он Бодена. — Я считал бы для себя крайне оскорбительной одну вашу мысль о том, что я, — он сделал особое ударение на слове «я», — говорю нечто не совсем соответствующее действительности.

Все поняли, что разговор окончен и больше они ничего от раджи не добьются. Расставание было гораздо более холодным и натянутым, чем встреча.

Спускаясь по мраморной лестнице, утопавшей в коврах и цветах, Боден тихо сказал Джейн, чтобы утешить ее и себя:

— Не печальтесь, Джейн, Аврелий, очевидно, совершил очередной побег. Это, конечно, очень печально, но мы все же не сегодня-завтра найдем его. Далеко он не уле… не убежал.

Джейн вздохнула.

— Раджа не хочет расстаться с летающим человеком. Он, наверно, скрывает его у себя, — сказал Пирс Доталлеру, когда они уже шли парком вдоль невысокой каменной ограды. — Но мы поднимем на ноги всех, если потребуется, дойдем до вице-короля и добьемся обыска во дворце и выдачи Аврелия.

Доталлер думал о чем-то своем. Пирс шел молча впереди всех.

До слуха Пирса вдруг донесся голос из-за ограды. Несколько слов, произнесенных на языке хиндустани, заставили его остановиться и прислушаться к разговору.

Посредине улицы стоял метельщик, возле него — худой старик и девушка-подросток.

— Пусть в следующем рождении я буду последним гадом, если я вру! — воскликнул метельщик, видимо возмущенный недоверием. — Я говорю со слов человека, который сам, своими руками, связал летающего человека, перед тем как его бросили по приказу раджи в бездонный колодец.

Старик махнул рукой и, болезненно сморщив лицо, глухо промолвил:

— Все кончено. Пойдем, Лолита!

Но девушка не двигалась. Она безумными глазами посмотрела на старика, потом твердо сказала:

— Он не может умереть!… Он сказал: «Жди меня, Лолита», — и я буду ожидать его…

— Что же вы, мистер Пирс? — воскликнул Доталлер, подходя к Пирсу. Но, взглянув на его побледневшее лицо, он с тревогой произнес, понижая голос: — Что случилось?

— Ничего, ничего… Сердечный припадок. У меня это бывает… Сейчас пройдет.

Доталлер смотрел на него недоверчиво.

Вечером, когда к подъезду гостиницы уже был подан автомобиль, Пирс решил, что ему незачем более скрывать тайну. Он сказал Бодену:

— Мистер Боден! Нам больше не о чем спорить. Ариэля-Аврелия Гальтона нет в живых. Он убит по приказу раджи.

И Пирс рассказал об услышанном им разговоре.

За стеной вдруг раздался громкий крик. О, эти предательские тонкие стены индийских провинциальных гостиниц!

Пирс и Боден застали Джейн в слезах.

На шум прибежал Доталлер. Узнав о случившемся, он едва сдержал радость. Все обернулось самым лучшим для него образом!

Анат, которого Ариэль вытащил из колодца, был сыном человека с алмазом — Мохиты, первого советника и любимца раджи.

Быть любимцем раджи очень выгодно. Раджа Раджкумар обладал сокровищами, общую сумму которых он даже сам хорошо не знал. Немногие европейцы знают, что некоторые индийские раджи являются первыми богачами мира, по сравнению с которыми прославленные миллиардеры — Ротшильды, Морганы, Рокфеллеры, Вандербильды — сравнительно бедные люди. Веками, из поколения в поколение, раджи приумножали свое богатство, заключающееся главным образом в драгоценных камнях и золоте. Обо всех этих богатствах мало известно лишь потому, что раджам нет нужды продавать свои алмазы, а если и была бы нужда, то это не всегда и возможно: на мировой бирже немного покупателей на такие камни, как «Великий Могол» или «Регент». Их недвижимое имущество — дворцы, поместья — также велики. Но они не могут равняться по ценности с этими грудами бриллиантов и алмазов.

Не мудрено, что раджи могут награждать своих любимцев так, как никогда не могли награждать своих фаворитов могущественнейшие и богатейшие короли Европы. Но благоволение и любовь раджи надо заслужить угождениями. Как все люди, проводящие праздную жизнь в замкнутом мире, как писал Вольтер — «в мире без горизонтов», раджа боялся больше всего скуки, хотя и имел неплохое образование, прекрасно владел английским языком. Его жена, Шьяма, говорила по-французски, как парижанка. Вместе с ней раджа несколько раз посещал Европу — Лондон, Париж, Берлин. Но фраки и смокинги после свободной и легкой национальной одежды, театры и рауты, европейская кухня, весь уклад жизни были для него стеснительными, развлечения — чуждыми. И он торопил с отъездом жену.

Дома, совершив обряд очищения, сбросив стеснительные одежды, Раджкумар вздыхал с облегчением и чувствовал себя счастливым. В легком шелковом халате он часами лежал на тахте. Мальчик-слуга обвевал его пальмовым веером. Раджа брал купленные в Европе книги и журналы, выбирал роман «полегче» и углублялся в чтение.

Европейцем можно быть и в Индии!

Он был в своем роде «просвещенный абсолютист». Принадлежал к религиозному обществу «Брамо-Самадж», не поклонялся идолам, не слишком усердно выполнял обременительные религиозные обряды, ел дичь, приготовленную поваром-мусульманином, следил за книжными новинками, читал философские книги, одинаково соглашаясь и с Руссо и с Ницше. Любил общество сагибов и дружил с ними.

Провалявшись два-три дня с новой книгой, он вдруг начинал чувствовать, что змея скуки вновь заползает в его сердце.

И тут на сцену появлялся Мохита, до тонкости изучивший своего владыку.

— Что нового, Мохита? — спрашивал раджа, небрежно бросая книгу на ковер.

Мохита «брал прах от ног владыки», в высокопарных выражениях приветствовал его и коротко докладывал о хозяйственных делах, о новых договорах, заключенных с сагибами и крестьянами, о поступлении арендной платы, о взысканиях с неисправных должников.

Но сегодня раджа рассеянно слушал его и прерывал, повторяя вопрос: