Костя начал ускорять темп, оголяя и скрывая огромную шляпу Артёма. Артёму это стало нравиться, он откинулся назад, обхватив за талию стоящего рядом парня.

– Возьми в рот, – продолжал он.

Костя безропотно придвинулся к его сокровенному месту и начал медленно погружать конфету солдата себе в рот. Было видно, что Костя никогда не встречал такие большие конфеты, потому что конфета Артёма едва поместилась во рту у Кости. Артём сделал толчок и продвинулся вглубь. Сантиметр за сантиметром инструмент продвигался всё глубже и глубже, вызывая у Кости слёзы, непроизвольно выступающие из глаз. Но, несмотря на это, Костя старательно сосал конфетку, принося этим самым высшее наслаждение Артёму. Миха, тем временем, приподнял Костю за бёдра и поставил на край кровати на колени. Сплюнув себе в ладошку и смочив свой инструмент, он остатками слюны провёл меж булок Кости, задержавшись на его колечке.

– Упругая дырка! Пацаны, дырка класс, отвечаю! – отметил он вслух.

Парни с торчащими мускулами принялись подбадривать Миху, чтобы он вдул новобранцу. Навалившись всем своим телом на паренька, он принялся вдалбливаться в духовку новобранца. От боли, Костя попытался вскрикнуть, но огромная конфета во рту мешала ему издавать посторонние звуки. Были слышны только звуки плюханья, звуки от обильной смазки изголодавшегося Артёма, которым он уже вовсю орудовал конфетой во рту у Кости.

– Голос прорезался? А пришёл такой смущающийся и загадочный! – сказал Артём.

– Сейчас тебе замечательно повезёт, прикинь, мы с тобой сейчас все поиграем! В хоровод сыграем, ты по кругу пойдёшь! – Миха немного подпугивал Костю.

Миха просунул шляпу в духовку к солдатику и всем своим нешуточным весом, принялся погружать свой инструмент в него. Сопротивление Кости пропало и, инструмент Михи полностью вошёл в Костину духовку. Солдаты, и я, в том числе, принялись подбадривать Миху.

– Давай, глубже всаживай свой инструмент.

У Михи инструмент полностью скрылся в узенькой духовке Кости, а отвисающие шары то и дело бились по Косте, издавая шлепки. В такт этим шлепкам все солдаты принялись потрепывать свои инструменты ещё сильнее. Костя стал слегка постанывать, было видно, что боль его опустила и теперь он уже получает удовольствие. В его духовку долбили с ускоряющимся темпом шлангом, диаметром сантиметров в пять и длиной в пятнадцать, а во рту у Кости была самая большая конфета, которую он когда-либо видел. Миха обильно брызнул в Костю, не вынимая свой инструмент, и на несколько секунд опрокинулся на спину новобранца. Теперь настала очередь Артёма испытать духовку Костяна, он вынул конфету из его рта и повернул булки Кости к себе. В глазах новобранца пробежал ужас, но он не мог долго зацикливаться на мыслях. Как только его рот освободился, то через десять секунд его рот снова благополучно заняла новая конфета. И эта конфета, на этот раз, была моя. Я сначала хотел медленно просунуть свой двадцатисантиметровый инструмент к глотке Кости, но, испытав давление его губ, передумал. Мне захотелось, по-животному, с неописуемой брутальностью, дать пареньку конфету в рот. Я, не замедляясь ни на секунду, вогнал конфету вдоль всего горла. Мой газончик, с вьющимися на нём травинками, прикоснулся к его рту таким образом, что Косте пришлось дышать через нос, и непроизвольно сопя. Капли пота выступили на лице Кости. Артём подошёл к нему сзади и принялся жмакать и таранить его. Я не уступал Артёму спереди и, в унисон, мы радовали парня в оба отверстия, он же только сопел и постанывал, закатив глаза. Артём жмакал его минут пятнадцать, затем по его звериному выкрику было понятно, что он брызгается. Костя попытался вынуть инструмент Артёма из своего станка, но я, схватив его за голову, толкнул его в сторону Артёма, при этом, не вынимая свою конфету изо рта новобранца. Артём брызнул в него всё до последней капли.

На место Артёма подошёл я, а моё место занял один из солдатов. Костя уже ждал его конфету с открытым ртом. Я зашлифовал в его разработанный станок свой инструмент. При толчках из его станка стало протекать молоко Костиных новых знакомых: Артёма и Михи. Молока было много, мне это даже понравилось, и я ещё сильней испытал высшее наслаждение. Я шлифую станок молодого симпатичного парня, полного молока моих друзей, которая служит как смазка. Всё шло как по маслу, и в скором времени я закончил, не вытаскивая свой инструмент из станка молодого служащего Кости. Три мощных подёргивания и вот море накопившегося молока опять в Костике. Прежде чем кому-то отдать моё место у товаристого станка Кости, я, не вынимая инструмент, несколько минут находился внутри него. Мне это было в кайф. Потом я вынул свой инструмент, и за ним потянулась струйка молока, которая из станка Кости протекала вниз, по его ляжкам. Следующий парень начал пристраиваться на моё место, но Костя сказал: «Парни, я больше не могу, я устал».

– Как бы, не так! – ответили ему.

– Мы все в тебя побрызгаем. Пока по кругу не пройдёшь, отсюда, сученок, не выйдешь. Понял?!

Костя в ответ только покорно кивнул головой.

– Можно повернуться? – нерешительно спросил Костя.

– Можно конечно, так бы сразу и сказал. Только ты мне смотри по аккуратнее, молоко из отверстия не расплескай! – заржал солдат.

Костю положили на спину, подсунув под низ подушку, его разведённые ноги, аккуратно поместились в спинке кровати. Разгорячённый станок, слегка розовый, смазанный и натёртый был готов для следующих действий.

– Ну что? Так лучше? – спросил солдат.

– Угу, – произнёс уже занятым ртом Костя.

С чувством выполненного долга я пошёл спать. Наутро выяснилось, что все в ту ночь получили удовольствие сполна. Костю парни унесли на руках на своё место, часа через четыре после моего ухода. А утром его уже здоровенького и полного сил видели на плацу со странной походкой и очень счастливым лицом. Всё-таки теперь он имеет в армии защитников среди дедов. Всё время службы он помогал нам расслабляться, а позже мы подружились с ним и он в это втянулся. Костя проживает в Москве, у него есть семья. Он возглавляет частную компанию. Артём занялся профессиональным спортом, в частности плаванием, и эмигрировал в Германию. Теперь он известное лицо в европейском спорте, но в качестве тренера. Максим, проживает в Москве, занят в области IT-технологий. Ну а я до сих пор тута с тобой шлифую свой инструмент.

Глава пятая

ПАТРУЛЬ

– Игорь, а какое твоё самое запоминающее событие, ты там про какой-то патруль или про какую-то охрану говорил.

– Да, был у меня самый запоминающийся момент моей армейской службе. Это был патруль, у нас были пешие и один конный патруль, я в конном патруле стоял несколько раз, однако один свой наряд на коне я запомнил навсегда, – продолжал дядя Игорь.

***

– В тот жаркий июльский день, за три месяца до дембеля нас уже выпустили в патруль по городу, коня в нашей части было всего три: один блатной, один больной, один хромой. А несколько солдат, в том числе и я, патрулировали озеро, находящееся недалеко от города. Озеро считалось зоной отдыха, и туда, в основном, колоссибирцы ездили отдыхать на машинах, кто с семьёй, а кто с кем покрепче. Да и рыбаки постоянно околачивались там. Горы неубранного мусора и, в некоторых местах, невыносимая вонь помоев и отходов жизнедеятельности человека говорили о популярности этого места. Из наших сослуживцев туда обычно никто не хотел идти, это место было далеко и там было скучно, особенно если второй солдат любит помолчать. Одно утешало - это тёплая, летняя вода, хотя нам запрещалось в ней купаться. Патрулировали мы эту всю лесную свалку пешком, иногда, правда, был конный патруль. В этот раз меня поставили в паре с сержантом, правда с другой роты, в нашей роте все были на военно-полевых сборах, а меня и ещё десять человек оставили в патрульные наряды походить. Хотя на этих военных сборах творилось такое голубое братство, эх, мне бы сейчас туда подолбиться хотя бы на денёк, а от этого сержанта фиг что получишь, натурал хренов, хотя бы погоняли бы шкурки друг на друга и то ладно. Если я не забыл, то это был двадцатишестилетний парень, среднего роста, тёмненький, с хорошим мускулистым телом и хмурым лицом. Какого чёрта он делал в армии, в таком возрасте, для меня было загадкой. Я сразу обратил внимание на обручальное кольцо - он был женат. «Симпатичный, но не мой», – подумал я разочарованно. Мы были в одинаковой тёмно-серой форме, но у него были лычки, и он был старшим в нашей паре. Кроме того, он был на тёмно-коричневом коне, которого звали Ганнибал, я был на рыжике Ковыле, который немного хромал, одним словом, досталась мне эта старая кляча. Чтобы быстрее добраться до озера, Дима, так звали моего напарника, приказал мне сесть сзади него на Ганнибала, а Ковыль, пошёл рядом и немного прихрамывал. Это создавало некоторую щекотливую ситуацию, но делать было нечего, и я неумело взобрался, вплотную прижавшись к Диме. Для того, чтобы не упасть пришлось обнять его. Руки обхватили накаченное тело, и ладони находились чуть выше живота. Ещё бы немного вверх, и я бы обхватил соски, которые, с тайным желанием, погладил бы. Моя грудь плотно вдавилась в его спину, ощущая все его мышцы и впадины позвоночника. Я напряг живот, чтобы не было пространства, и мой инструмент был прижат к его булкам, отчего ему стало тесно, и он попытался освободиться, напрягаясь и увеличиваясь. Моё лицо касалось Диминой шеи, что возбуждало мою фантазию ещё больше; я видел его короткие волосы, бритый затылок, родинку за левым ухом. Во время езды мне иногда удавалось, как бы случайно, потереться щекой о его шею и случайно коснуться её губами. От него пахло тяжёлым мужским запахом, включающим в себя пот, табак и где-то даже запах молока, по ходу он тоже любил сам себя разрядить, и я невольно елозил по его спине. Мои руки, тело, лицо, ствол тёрлись об него. Почувствовал, как в трусах стало жарко и мокро, липкая влага обволокла весь газончик и стекла куда-то вниз, под мои булки. Наверное, он тоже что-то почувствовал, потому что оглянулся на меня, ничего не сказал, а только хмыкнул и продолжал держать поводья и смотреть вперёд. Ещё немного, и мы доехали до озера.