Я решила выйти замуж.

Честно говоря, ещё несколько месяцев назад мне даже при одной мысли о возможном замужестве становилось дурно, но сейчас в моей жизни появился мужчина, который завладел моим сердцем.

По идее, я должна была вернуться к Диме, своему бывшему мужу, ведь он спас меня от сумасшедшей идиотки, полную намерений пристрелить меня, и мою подругу Аню.

Но отчего-то моё сердце замирает, когда я вижу Максима.

Он сын Ивана Николаевича Барханова, следователя, с которым у меня сначала сложились отвратительные отношения, он хотел запихнуть меня в тюрьму, поскольку считал виновной во всех смертных грехах. А потом, когда всё выяснилось, мы даже подружились, и я познакомилась с его сыном, тоже следователем, лейтенантом.

И, как последняя дура, влюбилась в него. Максим такой красивый, немного дерзкий, очень умный, и добрый.

Впервые в жизни я почувствовала себя счастливой. Дима никогда меня не слушал, он только требовал, моё мнение его не интересовало, я чувствовала себя одинокой.

От одиночества я вышла замуж за двух типов, которых никогда не любила, и быстро сбежала от них. С тех пор к ЗАГСу у меня выработалась прочная неприязнь.

Теперь всё стало иначе.

Максим переселился в мой, заново отстроенный, дом, а маман, конечно же, каждое утро названивает мне. Я люблю поспать, и с утра, как правило, лыка не вяжу, этим она и пользуется.

Я хватаю трубку, даже не думая о том, что это она может звонить, и тут же в ухо влетает её резкий дискант.

Она неизменно начинает ёрничать, называет Макса всеми именами подряд, я начинаю злится, потом мы плавно переходим к ругани, в результате просыпается Макс, отнимает у меня телефонную трубку, говорит пару ласковых будущей тёще, и отключает связь.

Мне это уже порядком надоело, Максим, как может, успокаивает, но, боюсь, это только цветочки, ягодки впереди.

Я боюсь, что с неё станется предложить Диме отстроить особняк по соседству с нами, а он способен последовать совету. И сделает всё возможное, чтобы отравить нам жизнь.

Я одновременно пытаюсь наладить свой бизнес, примирить маман с Максимом, и попутно отбиваюсь от Димы.

А последний совсем озверел. Он словно не понимает, или не

хочет понимать, что я его не люблю, и жить с ним больше не хочу.

Скоро наша с Максимом свадьба, и мой экссупруг совершенно озверел. Каждый день мне присылают огромный букет белых роз вперемешку с белыми лилиями с розовой серединкой, а я тут же отправляю цветы в мусорное ведро.

- Когда он, наконец, угомонится? – в негодовании воскликнул

Макс сегодня утром, внося на кухню очередной веник.

- Скорей бы стали официально мужем и женой, - вздохнула я, помешивая в кастрюльке овсянку.

- Я тоже не дождусь, когда ты станешь госпожой Бархановой, -

Максим обнял меня сзади и стал целовать шею.

- Ни за что! Я оставлю старую фамилию, - заявила я.

- Так, - он разжал руки, - думаешь, я буду рад от того, что моя жена носит фамилию своего бывшего мужа?

- Это моя девичья фамилия, - засмеялась я, - я её не меняла, когда первый раз выходила замуж.

- А мне твоя фамилия не нравится.

- Это ещё почему? – улыбнулась я.

- Да какая-то... на миллениум похожа... даже объяснить не могу... Милая, может, ты всё-таки передумаешь, и станешь

Бархановой?

- Нет, - покачала я головой, - не хочу.

- Но почему?

- Я к своей привыкла, - выкрутилась я.

- Вика! – сурово заявил Максим, - я так не играю.

- А как ты играешь? – улыбнулась я, и, забыв про кашу, обвила его шею руками.

Про то, что у меня каша стоит на огне, я вспомнила, когда нос уловил запах горелого, и тут же в кухне раздался голос Анфисы Сергеевны.

- Ой, что это твориться? – воскликнула она, бросаясь к плите, - ох, молодёжь! – с этими словами она стала соскребать кашу со стенок кастрюльки, - да, уже ничего не сделаешь, придётся новую варить.

Она вынула из шкафчика коробку с хлопьями, ловко и быстро

вымыла кастрюльку, и поставила на огонь новую порцию.

- Может, лучше чего-нибудь попроще? – воскликнул Макс, - во-первых, ещё немного, и я опоздаю на работу, а во-вторых,

ешьте сами эту размазню.

- Это не размазня, - воскликнула я, - а английский завтрак.

- О нет, только не это! – замахал руками Максим, - не хочу уподобляться англичанам.

- Что ты имеешь против англичан? – насупилась я, а Анфиса Сергеевна звонко рассмеялась.

- Он был в Лондоне по обмену опытом, - сказала она, - и теперь не выносит всё, относящееся к Лондону.

- Но почему? – до сих пор не понимала я.

- Рассказать? – улыбнулся Макс.

- Давай, - воодушевилась я.

- Во-первых, еда. Нас там кормили два раза в день, и никаких перекусов помимо...

- Ты что, так из-за еды на них рассердился? – улыбнулась я.

- Не только, они там такие правильные. Их полицейским, наверное, делать нечего, их бы к нам по обмену опытом...

- Эх, милый, ты Дании не видел, - вздохнула я, - может, съездим в свадебное путешествие в Копенгаген?

- Боюсь, это в копеечку влетит, а от тебя мне не хочется зависеть.

- Хорошо, - засмеялась я, - чтобы ты не очень расстраивался, будешь моей крышей.

- Ещё чего! – фыркнул Макс, вновь заключая меня в объятья.

- А что, хорошая идея, - обрадовалась я, - крыши у меня нет, а рекетиры, сто процентов, наедут.

- Сплюнь! – хором крикнули Максим и Анфиса Сергеевна.

Свекровь – это, пожалуй, худшее, что может быть в жизни, но мне повезло, у меня их нет.

Наверное, это некрасиво, говорить – слава Богу, что мать моего мужа умерла, они ведь, мужья, то есть, тоже могут вздохнуть с облегчением от перспективы того, что их тёщи нет в живых.

Однако мне могут позавидовать большинство женщин.

Что случилось с матерью Димы, я слышала краем уха, она

вроде утонула, или что-то в том роде, а мать Максима тоже

была следователем, и какой-то преступник застрелил её.

И вместо покойной Ларисы Максимовны свекровь мне

заменяет Анфиса Сергеевна, её мать, и бабушка Макса.

Надо сказать, она чудесная женщина, мы как-то сразу нашли

общий язык, и даже подружились, невзирая на столь значительную разницу в возрасте.

Анфиса Сергеевна сразу переселилась к нам в дом, и я теперь просто не представляю жизни без неё.

- Значит так, дамы, - решительно воскликнул Максим, отпуская меня, - если вы так любите этот лошадиный корм, то ешьте на здоровье, а я бы хотел бутербродов.

Я подпёрла рукой подбородок, и с улыбкой произнесла:

- Хорошо, я сделаю тебе бутерброды, горячие.

- Вика! – сдвинул он брови, - издеваешься, да? – с этими словами он разрезал пополам батон, намазал маслом, сверху положил слой ветчины, запечённого мяса, сыра, горчицы, ломтиков огурцов, и меня затошнило.

- Что с тобой? – с невинным видом поинтересовался мой любимый, увидев, что я зажала рот рукой, - ты, случаем не беременна?

- Да, ложная беременность мне гарантирована, если я буду каждое утро видеть, как это ешь, - выпалила я и отвернулась к кастрюльке с кашей.

- Не сердись на него, Викуля, - мягко произнесла Анфиса Сергеевна, - он же мент.

- Да уж, - буркнула я.

- Вот уж не думал, бабуль, что ты не любишь милицию, - пробормотал Макс, заглатывая бутерброд, - мент! Обалдеть можно! Слышал бы папа!

- А твоего отца я всегда не любила, - заявила Анфиса Сергеевна, - за что только его Ларочка любила?

- Наверное, за глаза, - тихо пробормотала я, помешивая уже превратившуюся в однообразную массу кашу.

- Что? – удивился Макс, - причём тут его глаза?

- Да не причём, - пожала я плечами, - просто, когда я его первый раз увидела, подумала, что у него потрясающие глаза, затягивающие, словно в омут. И у тебя такие же, - посмотрела я из-под ресниц на Макса, переставшего жевать.

- Чудо ты моё, - он поцеловал меня, и убежал, а я разложила по тарелкам кашу, посыпала сахаром, ванилином, и села за стол.