А потом случилось несчастье, Павел погиб вместе с сыном, а Ольга чуть с ума не сошла от горя. Она была похожа на тень, и впервые Анастасия Филипповна смягчилась.

Свекровь и невестку сблизило общее горе.

Через полгода выяснилось, что вот этот вот дом, в котором они сейчас живут, принадлежит Ольге. У Брянцевых были две роскошные квартиры, и одну из них, и этот дом, всё это они в своё время переписали на сына. А он, в свою очередь, сделал хозяйкой жену.

Анастасия Филипповна нешуточно испугалась, сразу мелькнула мысль, вот, сейчас невестка возьмёт, и лишит её самого любимого места проживания. Но, нет.

Ольга сказала им, что никуда их не гонит. Они здесь всю

жизнь прожили, ну, почти всю, и она не имеет права сгонять

их с насиженного места. А ей вполне хватит того особняка, в котором она жила с Павлом.

Сказать, что Анастасия Филипповна была поражена, ничего не сказать. Она ожидала скандала, и перспективы переехать в квартиру, но всё прошло тихо, мирно.

Лучший друг Павла, тот самый Алексей, он не смог приехать на похороны, и вырвался из Америки, где сейчас жил, и преподавал психологию, только через год.

- Думаю, сейчас это не важно, - вздохнул Алексей, разговаривая

тогда с Анастасией Филипповной в беседке, - но я всё же скажу, эта глупая кошка ему изменила.

- Ты об Ольге говоришь? – догадалась женщина.

- О ком же ещё, - пробормотал Алексей, - эта курица ему тогда возбудитель в пиво насыпала, и в постель затащила. Беременной она уже была.

- А ты откуда всё это знаешь? – поразилась Анастасия Филипповна.

- Стасика к стеночке припёр, - вздохнул Алексей, - это долгая история, но ясно одно, она Пашку хитростью под венец затащила.

- Она мне никогда не нравилась, - фыркнула Анастасия Филипповна, - и второй малыш тоже ведь нагулянный был.

- Я тогда не обратил внимания, - продолжал меж тем Алексей, -

они тогда Павла в машину погрузили без сознания, а потом он мне позвонил, и я узнал, что она надумала Павла на себе женить.

- Что же теперь делать? – спросила Анастасия Филипповна.

- А уже ничего не сделаешь, - пожал плечами Алексей, - она получила деньги Паши, и я не удивлюсь, если она эту аварию и подстроила.

- Господи! – только и смогла произнести Анастасия

Филипповна, - но она же любила его.

- Вы и в самом деле верите всем словам этой пройды? – удивился Алексей.

- Нет, она очень убедительно горюет.

- Притворяется, - вздохнул Алексей, - я попробую пошукать по своим знакомым, чтобы занялись этим делом.

И на этом их разговор был закончен. Однако, через две

недели Алексей вернулся в Нью – Йорк, и более от него не было вестей. Похоже, его слова были пустыми.

Через десять минут я мчалась по шоссе, перемалывая в мозгу полученную информацию. Информация эта меня только придавила, и ещё больше запутала.

Из всего сказанного я поняла одно, Ольга обманула Альбину, сказав, что Павел сам, добровольно сделал ей предложение. Оно и понятно, перед подружкой лучше выглядеть счастливой возлюбленной, нежели обманщицей и аферисткой, подсыпавшей парню в алкоголь возбудитель, чтобы потом свалить на него

нагулянного ребёнка.

С этим Алексеем мне не поговорить, он в данный момент в Штатах. И куда подевалась Роза Нивенко?

Я резко остановилась, и вынула из сумки ноутбук. Так, что там Бодя делал? И я ловко нашла эту самую Розу-мимозу. Нивенко Розалия Юрьевна, училась в английской школе, которую окончила в таком-то году с золотой медалью.

Всё, больше о ней известий не было. Она словно исчезла, растворилась в воздухе.

В нервах лучился. лучился. и. были. я выкурила всю пачку сигарет, продымилась, словно копчёная селёдка, теперь, наверное, на меня ни одна муха не сядет, закрыла ноутбук, и, когда пробка рассосалась, поехала домой.

В прихожей я почувствовала запах лака, а в гостиной застала маман, усердно покрывающую свои длинные, миндалевидные ногти ровным слоем чёрного лака.

- Ужасно! – воскликнула я, сев напротив, - чёрные ногти! Ты что, в готы записалась?

- Я в журнале прочитала, что сейчас это последний писк.

- А в салон сходить не судьба? – прищурилась я, - я ненавижу запах лака. Хочешь, чтобы твою дочь вырвало?

- А ты хочешь, чтобы твою мать вырвало при взгляде на

твоего хахаля?

- Какого хахаля? – простонала я.

- Да звонил тут один, Петя.

- Какой ещё Петя? – вытаращила я глаза, - не знаю такого.

- Да? Значит, этот сержант тебя уже не интересует?

- Не сержант, а лейтенант, - насупилась я, - и его зовут Макс.

- Ясно, Василий.

- Мама!

- Что? – улыбнулась маман, и наманикюренной ручкой послала

мне воздушный поцелуй.

- Мама! Ты...! – и я задохнулась, так как не нашла слов для достойной отповеди.

- Хочешь сказать, что твоя мамочка – стерва? – засмеялась

маман, - но язык не поворачивается сказать такое родной

матери?

- Я совсем не это...

- Да ладно тебе, – махнула рукой маменька, - то, что я стерва, я

сама знаю.

- Женщины обычно это не афишируют, - скривилась я.

- А я исключение из правил, - ухмыльнулась маман, - и потом. Рядом с дочерью, на диване, можно.

- Угу! – промычала я, и положила ногу на ногу, - ответь честно, чем тебе Максим не нравится?

- Честно? – задумалась маман, - да ни чем. Милый, симпатичный, но я не хотела бы заполучить в зятья мента. Это раз, но это не основная причина.

- Основная причина, я полагаю, Дима, - прищурилась я.

- Да, это и есть основная причина.

- С торговцем наркотиков я жить не буду, - решительно заявила я.

- Да с чего ты взяла...

- Всё, больше ничего слушать не желаю, - я встала с места.

- Какая ты стала, – вздохнула маман.

- Какая?

- Жестокая.

- Вот уж не правда. Кстати, этот граф Дракула гроб забрал? – вспомнила я.

- Забрал.

- Слава Богу, видеть уже не могу, как это стоит в гостиной.

- Перестань ты его Дракулой называть. У него имя есть.

- Да, Дмитрий Глебович Северский, торговец дурью, и по совместительству мой бывший муж, - скривилась я, - ненавижу его.

- Ага, значит, любишь, – подхватила маман.

- Мама! – застонала я.

- Любовь и ненависть, две вещи...

- Несовместимые, как гений и злодейство, - закончила я.

- Наоборот, очень даже совместимые. Ненавидишь, значит, ревнуешь.

- Что за бред? – поморщилась я, и отправилась к себе.

Манюня в моей комнате растянулась на кровати, задрав кверху лапы, я присела на краешек кровати и стала чесать ей брюшко. Кошка замурзилась, вскочила, и поставила лапки мне на плечо. Пожалуй, с кошками мне легче всего общаться.

Они такие бесхитростные, ласковые, мне так нравятся зелёные

глазищи моей Маняшки, которые смотрят на хозяйку с

любовью и щурятся.

Я обняла свою любимицу, и прижала к себе.

- Ну, что, продувная бестия? Что мне делать? Где искать разгадку на свои вопросы?

Я положила кошку на кровать. Взяла томик сонетов Шекспира, и углубилась в чтение.

Но мысли всё равно текли в другом направлении, и я позвонила Богдану, вспомнив, что обещала устроить его племянницу в ГИТИС.

- Привет, - воскликнула я, - узнай всё, что сможешь, о Нивенко Розалии Юрьевне.

- Ладно, а ты не забыла о моей просьбе?

- Нет, я всё помню, - заверила я его, и поспешила отключиться. И тут же набрала номер декана.

- Михаил Афанасьевич, здравствуйте, - весело воскликнула я, едва услышав щелчок.

- С кем я говорю? – растерялся декан.

- Это Вика Миленич, - воскликнула я, - вы меня не узнали?

- Вика? – ахнул Михаил Афанасьевич, - это и в самом деле ты?

- Да, это я, - я вытянула ноги на кровати, и прижала к себе кошку.

- Ох, Викуля, ну, как ты там? Как жизнь молодая? – засмеялся

он.

- Жизнь бьёт ключом, - усмехнулась я, - Михаил Афанасьевич, а вы не могли бы оказать мне одну услугу?

- Я даже догадываюсь, какую, - хмыкнул он, - кто-то из твоих знакомых к нам собрался поступать? И нужна помощь в этом?