Девушка просто задохнулась от негодования, а собеседник наклонился вперед и накрыл руку, выбивающую дробь по дереву, сильной ладонью, пребольно прижав ее бриллиантовое кольцо к поверхности стола.

При этом Кингстон спокойно говорил:

— Вы начали работать на Джастина сразу после окончания школы? Слишком много времени ему понадобилось, чтобы понять, что вы — женщина его мечты. Произошло это почему-то после того, как на вас свалились деньжата, ведь так? Интересно — вы вложили деньги в компанию по велению сердца или жених подсказал?

Больше всего Мелани хотелось расплакаться, но, собрав волю в кулак, она лишь возмутилась:

— Да как вы смеете считать, что Джастин женится на мне из-за денег? Он сделал мне предложение, когда о них никто и слыхом не слыхивал!

Наследство, полученное приемышем на двадцатитрехлетний день рождения, стало сюрпризом для всех. Родители Мелани отказались взять хотя бы шиллинг из этих денег и предоставили старшей дочери полное право распоряжаться ими по своему усмотрению. Так Мелани и поступила.

— Свадьба должна состояться в субботу, если не ошибаюсь? В ваш день рождения — двадцать пять лет, не так ли?

Глаза Мелани расширились от изумления. Девушка вырвала руку и в ярости стиснула кулаки, так что костяшки побелели. Кингстон слишком далеко зашел в исследовании ее семьи. Что он еще может знать? О Господи, молила Мелли, пусть эта пытка кончится!

— Да! — отрезала она.

Энтони не смутил лаконизм ответа. Откинувшись на спинку стула, он хладнокровно продолжал:

— Всего четыре дня — и прозвучит: «…пока смерть не разлучит вас…». Немудрено, что вы несколько… возбуждены в ожидании церемонии венчания! Удивляюсь, зачем вы поехали сюда. Или решили расслабиться — предсвадебное волнение и все такое?

Мелани вздернула подбородок и в упор посмотрела на собеседника. Зеленые глаза ее горели ненавистью. Медленным движением девушка подняла бокал и отпила большой глоток. Губы Энтони изогнулись в тонкой усмешке.

Все, достаточно, сыта по горло его издевками, игра зашла слишком далеко. Прикрыв глаза, Мелани осушила бокал. Напиток показался поистине божественным, словно она пила солнечный свет и тепло, ощущая восторг каждой клеточкой своего тела.

Все еще во власти блаженства, девушка взглянула сквозь ресницы. Энтони сосредоточенно наблюдал за ней.

— Не следует глотать «Дом Периньон» как простую воду!

Ну наконец-то нашлась другая тема для разговора!

— А я считала, что его пьют именно так! Потрясающий эффект! Налейте мне еще, — потребовала Мелани, протягивая бокал.

— Одного бокала вам вполне достаточно, — процедил Энтони сквозь зубы.

— Но мне понравилось. Я хочу еще, — настаивала она капризно, — только что вы уговаривали меня выпить, а теперь готовы спорить из-за лишнего глотка. Гарсон! Шампанского! — завопила девушка, размахивая бокалом над головой, чувствуя необычайную легкость.

— Немедленно поставьте бокал, пока не разбили, — приказал Энтони.

— Только если пообещаете наполнить его, — сощурилась девушка, наслаждаясь тем, что диктует правила игры.

Мгновение Кингстон молча наблюдал, как Мелани внезапно закачалась и начала медленно оседать на стуле.

— Обещаешь? — Девушка захихикала.

— Обещаю.

— «Коль обманешь еще раз…

— Мелани!

— …потеряешь правый глаз…» [1] — Она осеклась на полуслове, прикрыла ладонью рот, лицо побледнело. — О Боже, Энтони, извини!

Безмозглая идиотка! Мелани была шокирована своей выходкой.

— О, Энтони! Не думай, я ничего такого не имела в виду, не знаю, что на меня нашло. — В голосе звучало искреннее раскаяние.

— Я понял, чего ты не имела в виду, — откликнулся он глухо.

— Я бы никогда не стала шутить над твоим несчастьем.

Мелани смотрела как побитая собака, глаза, увеличенные толстыми стеклами, казались огромными, как у совы.

— Знаю, — повторил Кингстон угрюмо, пытаясь подхватить бокал, который все же выскользнул из пальцев девушки и, ударившись о каменные плиты пола, брызнул во все стороны тысячей искрящихся осколков.

— Вдобавок разбила хрустальный бокал… — Мелани чуть не расплакалась, так жалко стало погубленную красоту. — Разреши, я куплю другой, взамен.

— Во всяком случае, придется заплатить за него, хотя это мелочь… Ты разбила несравненно больше… Возможно, наступило время расплатиться сполна за все. — Это было похоже на рык разъяренного зверя.

Мелани продолжала сползать все ниже и ниже, пока не ударилась щекой о край стола. Энтони подхватил девушку, и она бессильно повисла на нем, голова лежала на плече, руки болтались как плети.

— Ты уронила очки. — Голос доходил до сознания девушки откуда-то издалека, еле слышно. Мысли смешались и растекались, как жидкий мед.

— Почему я не могу пошевелить руками? Что со мной? — жалобно пробормотала Мелли.

— Возможно, ты напилась.

Девушке показалось, будто ее подхватывает волна и возносит на гребень, и она вскрикнула, испугавшись, что ударится о низкий потолок.

— Не может быть, я никогда не пьянею. — Качка продолжалась, но удивительно — Мелани чувствовала себя уютно, не то что на катере.

Внезапно ошеломила догадка — ее несли на руках. Забытое ощущение напомнило детство: как отец относил ее сонную в кровать. Хотелось бы еще вернуть ощущение безопасности и надежности, которое испытывала ребенком, плавно покачиваясь в надежных мужских руках.

— Куда мы идем? — Мелани говорила так неразборчиво, что Энтони еле разобрал вопрос.

— Скоро увидишь сама. Ты понимаешь, что ты натворила, Мелани?

— Нет, что я сделала? — Смутная догадка мелькнула в голове, но девушка не смогла сосредоточиться и уловить суть.

— Ты, как бабочка, привлеченная прекрасным цветком, не заметила шипы. Очень опасные шипы.

— Яд, — наконец поняла Мелани. — Вино отравлено? Я умираю?

Мир вокруг изменился, сверкающая белизна слепила глаза, и девушка подумала, что смерть не так уж страшна.

— Нет, черт возьми, ты не умираешь, а засыпаешь. Это наркотик, а не яд.

— Значит, я укололась о розовый шип? — Язык уже отказывался повиноваться. Казалось, рядом раздается мерный стук, удары сливались, и Мелани погружалась в этот рокот, все дальше уходя от реальности. Странные видения проплывали как легкие облака. — К-красавица и Чудовище, разве… не роза… принесла не…стье?

— Ты перепутала сказки, Спящая Красавица. Шипы бывают не только у розы, но и у терновника. Возможно, я чудовище. — Каждое слово как раскаленный гвоздь вонзалось в ее затуманенное сознание. — Мое имя Энтони Шерман.

Мужчина сжимал девушку все сильнее, а потом начал трясти, пока не заставил приоткрыть глаза.

— Ты ведь помнишь это имя, Мелани? — Его взгляд, казалось, пронзал засыпающую на руках жертву, дыхание стало тяжелым и прерывистым. — Ты должна помнить, даже если никогда не видела меня. Энтони Шерман. Человек, которого ты уничтожила десять лет назад. Олимпийский чемпион, чью жизнь ты стерла в пыль колесами машины.

Мелани слабо дернулась в его руках.

— Нет!

— Человек, чья жена и сын погибли, а ты отделалась царапиной, — продолжал Шерман безжалостно. — Помнишь, как сказано в Библии, Мелани? «Око за око» — вот справедливость!

От ужаса зашевелились волосы, вдруг стало холодно. Взгляд карего глаза проникал даже в затуманенное сознание. Возможно, Шерман добивался, чтобы его единственный глаз стал последним из всего, что увидит Мелани, уходя из жизни. Ей хотелось спрятаться, закрыть лицо от этого взгляда, но глаза и руки отказывались повиноваться.

— Нет! — С криком девушка провалилась в бездну, и ничто уже не могло ее спасти. Падение длилось бесконечно, палач не отпускал жертву. Мелани чувствовала на лице горячее дыхание. Потом она ощутила на себе тяжесть мужского тела, которая каменной плитой сдавливала и не давала дышать.

Забвение казалось избавлением от мук, спасительная пелена то застилала сознание, то рвалась.