Сводная сестренка дома. Почему? Почему именно сейчас?
– И? – бросил в ответ я. – А мне до этого какое дело?
– Эдди собрала твои вещи, – отец проигнорировал мой вопрос. – Я поговорил с мамой Джареда, ты поживешь у них пару недель. Как только мой график станет свободнее, я приеду и разберусь со всем этим.
Прошу прощения? Я так крепко сжал в руке телефон, что он затрещал.
– Что? Почему? – воскликнул я, тяжело дыша. – Почему я не могу остаться у себя дома?
С чего это я должен под нее подстраиваться? Ну, вернулась она домой. Тоже мне, событие! Это ее надо взять и выставить. Почему меня отправляют к другу?
– Ты знаешь, почему, – угрожающим тоном ответил отец. – Не приходи домой, Мэдок.
И он повесил трубку.
Я стоял как вкопанный, внимательно изучая отражения деревьев в капоте GTO. Значит, меня отправляют к Джареду, а Эдди привезет туда мои вещи. И мне нельзя домой, пока отец не разрешит.
А все почему?
Я закрыл глаза и покачал головой. Я знал, почему.
Потому что сводная сестра дома, а наши родители обо всем узнали. О том, что случилось два года назад.
Но это был не ее дом. Это я жил в нем всю свою жизнь, уже восемнадцать лет. А она пожила здесь только некоторое время после того, как наши родители поженились, а пару лет назад вообще уехала неизвестно куда.
Я проснулся одним прекрасным утром, а ее нет. Ни «до свидания», ни записки. Я ни одной весточки от нее не получил с тех пор. Родители знали, где она. Но не я. От меня скрывали ее местонахождение.
Хотя мне все равно было наплевать.
Но я, черт побери, хотел провести лето у себя дома.
Два часа спустя я сидел у Джареда в гостиной, в компании его единокровного брата Джекса. Время от времени из кухни на нас бросала недобрые взгляды их мать. Я ждал, когда ей надоест пялиться. И чем дольше я сидел и ждал, тем сильнее мне хотелось на что-нибудь отвлечься. На дворе, в конце концов, был вечер пятницы, а в комнате Джареда стояла куча выпивки, которую я в свое время натаскал из закромов отца. Джекс сидел, сгорбившись, на диване и играл в приставку, а Джаред ушел набивать очередную тату.
– Этим ты не решишь проблему, Джейсон, – послышался с кухни громкий шепот Кэтрин Трент.
Я поднял брови. Джейсон? Так зовут моего отца. Было видно, как она ходит по кухне из угла в угол с телефоном в руке.
Она называет отца Джейсоном? Хотя что в этом странного? Ведь это его имя. Просто немного непривычно. Не так много людей могут позволить себе обращаться к нему по имени. Обычно он «мистер Карутерс» или «сэр».
Встав с дивана, я направился в столовую, которая была рядом с кухней.
– Это же твой сын, – послышались слова мамы Джареда. – Ты должен вернуться и все уладить.
Я засунул руки в карманы и прислонился к стене рядом с дверью, ведущей на кухню. Некоторое время Кэтрин молчала – было слышно только, как она гремит посудой. Похоже, разгружала посудомоечную машину.
– Нет, – ответила Кэтрин. – Через неделю. Не позже. Я люблю Мэдока, но он – твой сын, и ты нужен ему. На этот раз выкрутиться тебе не удастся. У меня уже есть два сына-подростка. Знаешь, что происходит, когда я прошу их приходить домой пораньше? Они смеются надо мной.
С одной стороны, мне хотелось улыбнуться, с другой – крепко сжать кулаки от раздражения.
– Я рядом, – продолжила она, – и всегда готова помочь ему, но мальчику нужен ты!
Все ее уговоры были обречены на провал. Моего отца невозможно просто так взять и заставить что-то сделать.
Я бросил взгляд на Джекса. Он поставил игру на паузу и, сдвинув брови, смотрел на меня.
Покачав головой, он попытался разрядить обстановку:
– Я никогда не возвращался домой в положенное время. Но мило, что она переживает. Люблю эту женщину.
Джекс – единокровный брат Джареда. У них один отец, но разные матери, и большую часть жизни Джекс проводил либо в доме отца-тирана, либо у приемных родителей. Прошлой осенью мой отец помог Кэтрин получить опеку над Джексом и забрать его из приемной семьи. Отец Джареда и Джекса сидел в тюрьме, и всем хотелось, чтобы братья жили вместе.
Особенно самим братьям.
Теперь, когда Джаред, мой бессменный лучший друг на протяжении всех старших классов, нашел любовь всей своей жизни и живет с ней душа в душу, он не может проводить со мной так много времени, как раньше. Так что я сблизился с Джексом.
– Пошли.
Я вздернул подбородок.
– Сейчас сгоняю к Джареду в комнату за бутылкой, и пойдем веселиться.
– Покажите мне самые большие шары из тех, что у вас есть, – потребовал я, сделав голос как можно ниже.
Я прищурился и еле сдерживался, чтобы не засмеяться. Пришлось даже сжать зубы.
Тэйт выпрямила спину, медленно повернулась и взглянула на меня исподлобья. Почти так же на меня смотрела мать, когда маленьким я написал в бассейн.
– Такого я еще не слышала, – ее глаза были широко раскрыты. – Что ж, сэр, у нас есть довольно тяжелые, но с ними тоже придется управляться тремя пальцами. Вы справитесь?
У нее было такое выражение лица, как будто мы обсуждаем домашнее задание, но от меня не ускользнуло, что она игриво улыбнулась уголком губ.
– Разумеется, – ответил я, продолжая упражняться в остроумии. – Ты умрешь от зависти, когда увидишь, что будет вытворять этот шар в моих руках.
Она закатила глаза и прошла к стойке. Тэйт работала в боулинге с прошлой осени. Ей едва не пришлось устроиться на работу по решению суда. Точнее, не совсем так. Ей, скорее всего, пришлось бы найти работу по требованию судьи, если бы Джаред выдвинул обвинения. Тэйт всегда была довольно спокойной. Кто бы мог подумать, что эта девушка в приступе ярости схватит лом и разнесет машину своего бойфренда. Это было и мерзко, и прекрасно одновременно. Видео тут же появилось на YouTube. Феминистки были в восторге. Из него делали нарезки и накладывали на музыку. В Интернете этот ролик окрестили «Ну и кто теперь босс?», потому что Джаред ездил на Mustang Boss 302.
Однако это было всего лишь недоразумение, и Тэйт оплатила причиненный ущерб. С тех пор она сильно изменилась. Как и мы с Джаредом.
Правда, эти двое спали друг с другом. У меня таких привилегий не было.
– Мэдок, ты что, выпил?
Тэйт облокотилась на стойку и посмотрела на меня взглядом заботливой мамочки.
– Какой глупый вопрос.
Естественно, я выпил. Будто она меня совсем не знает.
Тэйт подняла голову и обвела взглядом дорожки у меня за спиной. Ее глаза настолько расширились, что я испугался, как бы они не выпали из орбит.
– Да ты еще и Джекса напоил! – с укором в голосе добавила явно взбешенная Тэйт.
Я хотел было развернуться, чтобы взглянуть, что она там такого увидела. Но рядом очень неудачно оказался стул. Я споткнулся о его ножку и громко вскрикнул.
– Ого! – воскликнул я, поднимая высоко над головой бутылку виски, когда увидел, что так взбесило Тэйт.
Перед одной из дорожек столпились люди. Они с громким смехом наблюдали за Джексом, который с разбегу по ней катался.
– Черт побери!
Кто-то выхватил у меня бутылку. Обернувшись, я увидел, что Тэйт, нахмурившись и плотно сжав губы, прячет ее за стойку.
– Куда делся мой виски?! – спросил я и, продолжая изображать Джека Воробья, стукнул кулаком по стойке.
Но Тэйт уже двинулась к входу в зал с дорожками.
– Когда моя смена закончится, тебе не поздоровится, – бросила она через плечо громким шепотом.
– Ты меня любишь. Сама же знаешь!
Я рассмеялся и побежал через лабиринт из стульев и столов, окружавших прилавок, к дорожке, на которой играл Джекс. К нему присоединилась еще пара парней, и теперь они все вместе катались по дорожкам, на радость веселой субботней публике. В это время все счастливые семьи собираются за кухонным столом, а в боулинге торчат разве что убежденные холостяки, переживающие по поводу своих пивных животиков и коротающие время за разговорами о том, какое это счастье – избежать брачных уз. Они просто смотрели и качали головами.
