До Юма философов часто обвиняли в атеизме. Юм же был первым, кто принял это обвинение. «Звание» атеиста отнюдь не обещало лёгкой жизни — ни философу, ни простому смертному. В обществе всегда имелись способы усмирения неортодоксальных мыслителей: в Древней Греции им предлагали яд, во времена до средневековья «знакомили» с инквизицией. Поэтому философы пускались во все тяжкие, чтобы убедить других (и себя в том числе) в собственной непричастности к атеизму. Юм же во всеуслышание заявил о несостоятельности теологии. Это было расценено как общественный скандал — однако попытки заставить его признать обратное были вполне цивилизованными, путём философских аргументов, а не при помощи дыбы. Это говорит как о толерантности британского общества XVIII века, так и о терпимости самого философа. Но если он хотел остаться последовательным, обойтись без этого вызова обществу было невозможно.

Философия долго шла к атеизму. Ряд философов Древнего мира, стоики и несколько киников, были к нему близки. Но Сократ был приговорён к смерти за то, что отказывался почитать богов, а в Древнем Риме часто невозможно было не верить в бога (особенно если этот бог ещё и император). Поэтому вера была необходимой для тех, кто хотел продолжать мыслить, да и для тех, кто хотел продолжать просто жить.

В начале христианской эпохи философия оказалась полностью поглощённой теологией. Работы Платона и Аристотеля были приравнены к Священным Писаниям, а философия по преимуществу заключалась в комментировании таких текстов. Затем последовали комментарии к комментаторам, а также приведение этих трудов в соответствие с догматикой. Логика использовалась для того, чтобы доказать существование Бога.

Иногда такая работа была интересной и даже не чуждой творчеству. Но она не была оригинальной. Основные предпосылки оставались неизменными.

Эти предпосылки были впервые серьёзно поставлены под вопрос в XVII веке Рене Декартом, которого сегодня считают основоположником современной философии. Декарт отказался от старых догм и в основание своей философской системы поместил постулат разума, а не веры. Он показал, что можно отрицать всё, за исключением одной вещи. Невозможно ставить под сомнение всё, и в то же время сомневаться в собственном существовании. «Я мыслю, следовательно, я существую», — таково его знаменитое заключение. На нём Декарт основал свою рациональную философию.

Примерно полвека спустя британский философ Джон Локк продвинулся на один шаг дальше и ввёл понятие эмпиризма. Он считал, что самым последним основанием философии является не разум, а опыт. С точки зрения Локка, всё наше знание получено из опыта. У нас нет врождённых идей, только впечатления, а идеи мы создаём сами, размышляя над этими впечатлениями. Казалось, философия достигла своих пределов.

Но не пришлось долго ждать следующего шага. Традиция британского эмпиризма оказалась на грани здравого смысла с появлением ирландца Беркли. Если наше знание о мире базируется только на опыте, то как мы можем знать о том, что мир существует, если мы его не воспринимаем? Мир, таким образом, сводился к фикции, а философия — к посмешищу. Но к счастью для этого мира, Беркли был священником и богобоязненным человеком. Конечно, мир продолжает существовать, — объявил он, — даже когда его никто не воспринимает. Но как это может быть? Это возможно, так как мир всегда воспринимает Бог.

Такой приём спас Беркли от множества неприятностей (не только с архиепископом и прихожанами). У мира появилась опора. И она продержалась ещё 30 лет, пока на философской сцене не появился Давид Юм.

Юм является единственным философом, идеи которого находят отклик и сегодня. Труды древних греков ныне можно читать как литературные произведения, философия же их всерьёз не воспринимается. Средневековье в лице Августина и Фомы Аквинского чуждо современным опытным знаниям. Благодаря Декарту и рационалистам мы поняли, что человек не исчерпывается разумом, ранний эмпиризм кажется самоочевидным, надуманным или скучным. А философы после Юма почти все попадают в две последние категории.

Юму удалось то, что только что пытался сделать я[1], а именно: он разрушил философию до основания. Он сделал ещё один шаг после Беркли и довёл эмпиризм до его логического завершения. Юм отрицал существование всего, за исключением самих актов восприятия. Сделав это, он поставил нас в трудное положение. Это называется солипсизм: существую только я один, а мир не что иное, как часть моего сознания. Всё, конец игры в философию, тупик, из которого невозможно выйти. Шах и мат.

Затем мы неожиданно осознаём, что это не имеет значения. Несмотря на то что говорят философы, мир остаётся там же — и мы продолжаем жить дальше. Как и Юм, остроумие и гаргантюанское телосложение которого выгодно отличало его от приведшего нас в тупик солипсизма Беркли. Юм просто высказал новую идею о статусе нашего знания о мире. Мы можем верить в религию, если хотим, но мы делаем это исключительно по собственной воле. И мы можем делать научные умозаключения, чтобы навязать нашу волю миру. Но ни религия, ни наука не существуют сами по себе. Это просто наши реакции на опыт, одни из множества возможных.

Юм происходил из почтенной шотландской семьи. Его биограф Е. Мосснер проследил его родовое древо вплоть до Хома из Хома, который умер в 1424 году. К числу предков философа относятся такие не столь приятные, но, несомненно, выдающиеся личности, как Белчер из Тофта, Хома Блэкаддер и Норвелл из Богхола.

Давид Юм родился 24 апреля 1711 года в Эдинбурге. Его отец умер, когда ребёнку было три года. Необыкновенно большое число выдающихся философов лишилось отца в раннем возрасте, и этот факт толкуют на все лады психоаналитические теории. Они говорят о том, что недостаток мужской доминирующей фигуры формирует стремление к созданию чего-то, на что можно опереться, приводит к попыткам создания теоретической системы, занимающей место «абстрактного» родителя. Такие психоаналитические теории могут быть блистательными, завораживающими, возможно, даже информативными (только о чём они говорят, я не знаю точно). Другими словами, они могут объяснить у описываемых ими философов всё, что угодно, кроме уровня их интеллекта.

Ко времени, когда Давид Юм появился на сцене, ветвь его выдающегося семейного древа деградировала до такой степени, что Юмы жили в небольшом и неустроенном поместье в Найнвеллсе. Условия в Найнвеллсе по современным стандартам покажутся примитивными и крайне суровыми: босые слуги, коровы и цыплята, ютящиеся зимой на нижнем этаже дома, диета, основанная во многом на овсянке, просяной каше и кале (питательная традиционная похлёбка или отвратительный водянистый суп из капусты, в зависимости от вашего вкуса). Но Юм не считал, что его детство было тяжёлым, ни тогда, ни впоследствии. Он обучался в доме местного учителя вместе с крестьянскими детьми в шотландских традициях равенства, намного опережающих британское образование. Затем с 12 по 15 лет он учился в университете Эдинбурга. Такой ранний возраст поступления в университет в то время не был чем-то необычным (эта традиция поддерживается до сих пор).

После университета Юм должен был заниматься юриспруденцией. Но он уже мечтал о другом и начал читать множество книг по различным темам. Только ценой огромных усилий он находил время на занятия своим основным делом. Так продолжалось три года. Постепенно чтение Юма стало всё больше касаться философии, до тех пор пока ему однажды не показалось, что ему «открылось совершенно новое поле мысли». Его философские идеи начали формироваться, и он задумал создать единую философскую систему. Теперь законы «казались ему тошнотворными», и постепенно он решил отказаться от изучения права.

Решение далось не просто. Оно означало отказ от профессиональной карьеры и шанса заработать какие-то деньги. Долгая внутренняя борьба по поводу этого решения привела его к нервному срыву.