Умащенные ароматическими маслами, обнаженные девушки ждали меня. Я скинул халат, сбросил тапки и присел на кровать, впервые в жизни искренне желая, чтобы «мальчик» мой не взмыл сегодня. Увы, всем моим мечтаниям не суждено было сбыться: одна из этих милых волшебниц мгновенно приняла его в теплый и влажный ротик, другая занялась массажем яичек, третья ласкала мне грудь, четвертая заняла позицию у ягодиц. Почти каждой достался свой эрогенный участок, и каждая добросовестно и с невероятным усердием принялась возбуждать его.

Минут через десять я готов был визжать от страсти и желания кончить. Но не тут-то было: одна из жен (та самая — из австралийского племени), перевязала мне яички у основания, от чего желание кончить, мгновенно улетучилось, а эрекция стала стойкой и стабильной.

И все-таки туземцы может быть не знакомы с Фрейдом, но в знании тонкостей группового секса им отказать нельзя. Девочки прекрасно знали свое дело, но и я был на высоте и проявил такой пыл, что даже сам себе удивился. Я чувствовал себя молодым и очень сильным австралийцем.

Часа четыре мы трахались, беспрерывно оглашая стены спальни воплями, стонами и кряхтением. После чего мне было дозволено кончить со страстной австралийкой из племени «Ю-Ю». В этот вечер она проявила невиданную сноровку и была, пожалуй, неутомимее всех. Я полагаю, право кончить со мной, она заслужила в предварительном розыгрыше.

Гордый своим новым достижением, не только и не столько спортивным интересом я руководствовался при этом. Я побил рекорд этого старпера с развитыми ягодицами. В каком-то смысле это была моя месть, и я был даже благодарен за это своим любящим женам. Теперь я, несомненно, оправдывал диплом выданный мне как сверхмужчине.

Да, я чувствовал себя сверхмужчиной и был уверен, что отныне и впредь, никому не уступлю сей титул в своем королевстве, а может быть и далеко за его пределами. Кстати, урок, преподанный мне подлым равом, существенно обогатил мой опыт, иные из его приемов я употребил на деле и кажется, весьма угодил женам.

Однако недолго радовали меня эти мысли. После того, как волшебные нимфы мои удалились, я вспомнил о своей любимой, и жгучая краска стыда залила мне лицо. Я боялся позвонить ей, и поэтому вздрогнул, услышав звонок. Вероника не произнесла ни слова, но я знал, что это была она. Я оценил ее такт, она понимала, как гадко у меня на душе и не стала терзать меня вопросами. Я был противен самому себе. И что самое страшное, в глубине души, наряду с угрызениями совести не мог решительно отрицать того, что сама оргия с женами не понравилась мне. Напротив, я испытал, в эти незабываемые часы, может быть, самое острое наслаждение, о котором не ведал в своей тусклой и безрадостной, в прошлом, жизни. Я успокаивал себя тем, что получать удовольствие от секса, меня все-таки научила Вероника. Это был, пожалуй, самый роскошный подарок, о котором может только мечтать мужчина.

Не будем лицемерить — наслаждение самое главное в мирской жизни. Каждый живущий хочет и стремится именно к этому. В природе человеческой нет оттенков, она полярна и состоит из страданий и наслаждения. Беда наша в том, что страданию не надо учиться — оно есть и все, ничего тут не попишешь. Мучайся себе на здоровье втихомолку. Никого ты этим не удивишь. Страдание привычно, банально и, наконец, воспринимается нами, как нечто само собой разумеющееся. Все просвещенное человечество страдает по той или иной причине.

Другое дело — наслаждение. Явление это довольно редкое в природе. Наслаждаются обычно избранные, кто в этом понимает толк, и кому позволяют средства. Увы, наслаждение и материальное благополучие во многом взаимосвязаны и тесно переплетаются друг с другом. Как раз избранные разумеют в этом, в отличие от общей, серой и постоянно стенающей массы, ибо наслаждение — это целая наука, и не каждому дано познать ее. Мне, во всяком случае, никогда это не грозило. Моя супружница систематически культивировала во мне чувство неполноценности. В этой области я был, пожалуй, гениален. Так бы я, наверное, и помер в ореоле вечного страдальца, если бы не повстречал свою любовь. Теперь, когда я, все же, повстречал ее, я уже и без Фрейда знаю, что по большому счету, истинная любовь всегда наслаждение.

Прошло несколько дней. Я читал газеты, смотрел телевизор, интересуясь экономическими делами страны. Дела были неважнецкие.

Арабы принципиально не собирались с нами торговать.

Японцы, не желая обижать арабов, осторожничали, сократив до минимума торговый взаимообмен. А общий европейский рынок выдвигал ультиматумы, призывающие идти на уступки палестинцам. Палестинцы нервничали и настаивали на создании собственного национального очага. Евреи же, напротив, боялись потерять свой, с таким трудом обретенный очаг. Словом, внешняя политика у меня была ни к черту, и лишь внутренняя несколько утешала. Жены мои вроде бы успокоились, во всяком случае, жалоб на меня в кабинет министров более не катали.

Я к ним не навязывался, и они тоже в постель ко мне не напрашивались. Возможно, нашли мне замену на чужом ложе: гиревиков при моем дворе было немало и каждый был бы рад, не покладая гири, служить своему монарху.

Поздно вечером, я залез под одеяло и, по своему обыкновению, стал набирать номер Вероники, но в это время ко мне постучали, я отключил мобильный и громко крикнул:

— Входите!

Это был премьер:

— Ваше величество, — сказал он, — не могли бы вы повысить мне жалование?

— На каком основании? — удивился я его наглости.

— На том, что вас обманывают, и я готов указать вам на это.

Господи, такое впечатление, что все мое царство состоит из сексотов и доносчиков.

— Что вы имеете в виду, господин премьер?

— Я имею в виду господина Фельдмаршала и госпожу Ротенберг. По моим сведениям они действуют заодно и все их усилия направлены против того, чтобы свергнуть вас.

Ах, вот оно что, недаром он носил ее ордена, они из одной шайки. Да это заговор!

— Вы располагаете фактами?

— Следуйте за мной, Ваше величество, сами увидите.

Мы пересекли несколько залов, служащих по всей вероятности, картинными галереями, и прибыли, наконец, к западному флигелю дворца. Здесь находился кабинет некогда уволенной мной старушки.

За дверью я услышал до боли знакомые стоны. Не надо было особенно вслушиваться, чтобы понять, что стонет моя бывшая жена. Со мной она тоже стонала, но не в постели, а во время ее мнимых и многочисленных болезней. Поскольку я не стоял рядом, и необходимость притворяться больной, автоматически отпадала, следовало предположить, что издаваемые ею звуки свидетельствуют о куда более приятных вещах.

Интересно, кто же сей герой, коему удалось пробудить в ней нормальные человеческие чувства?!

Я ворвался в дверь и моим глазам предстала уже знакомая картина: спустив галифе и не сняв сапог, господин маршал довольно усердно трахал мою экс супругу, установив ее предварительно раком. На шум маршал обернулся и я увидел…. Господи, что за наваждение такое?! Я увидел самого себя.

Прошла целая вечность, пока я сообразил, что это все же маршал после пластической операции. Потрясенный этим неожиданным открытием, я все-таки не удержался от колкости по адресу Типа:

— Господин маршал, я чувствую вам не одолеть правил этикета, вы опять забыли снять обувь.

— Можно подумать, вы при этом снимаете корону, — огрызнулся он.

— Это не твое дело!

— Может быть, согласитесь, однако, что второстепенные детали придают сексу некоторое своеобразие, вы не находите, величество?

Это был один из веселых образчиков его морского соленого остроумия.

Я хотел непременно поддеть свою бывшую женушку и поэтому не стал пока отчитывать маршала за дерзость.

— Что касается вас, мадам, со мной вы были куда более требовательной, и, по крайней мере, заставляли меня перед этим перед Этим снимать тапочки в прихожей.