Агнес воскликнула, влетая в комнату:

— Еще одно письмо? От Джека?

— От Джека? — повторила леди Сибилла, оборачиваясь.

— От Джека Максвелла. Я написала ему, что на Рождество мы будем в Стерлинге. — Она сломала печать и прочла письмо стоя. — Кристиан! Он просит ответить как обычно, но говорит, что сам может приехать прежде, чем я получу ответ… Он собирается приехать в Стерлинг!

— Он пишет все это по-английски? — настороженно спросила Кристиан.

— Да, самым простым и понятным образом. Слушайте! — пригласила Агнес.

Кристиан выслушала, благодаря Бога за то, что Агнес так привержена к стихотворству, что не находит ничего странного в цветистых метафорах, которыми пестрит послание. Корреспонденту удалось, поняла Кристиан, встретиться с одним из тех двоих, которых он должен был увидеть, и теперь он собирался отыскать второго. Подходящий момент, чтобы прекратить переписку, порвать эту тонкую нить. Итак, любопытный, мучительный эпизод в ее жизни подходил к концу. Джонни Булло, прежний союзник и посланник, тоже, казалось, избегал ее. Одно было несомненно: каковы бы ни были намерения писавшего, переписка эта совершенно преобразила леди Херрис.

В эту ночь шел снег, и Стерлинг перед Рождеством проснулся, весь укутанный белым.

Восхищенная снегом, смягченная красотой природа, Мариотта рано пошла искать мужа и обнаружила, что Ричард уже ушел из дому неизвестно куда. Когда она делилась своим недоумением со вдовствующей леди, в голову внезапно пришла одна мысль. Мариотта тут же направилась к французскому шифоньеру Сибиллы, вытащила верхний ящик и обнаружила, что тот пуст.

— Она исчезла! — вскрикнула жена Ричарда; ее фиалковые глаза почернели. — Исчезла перчатка, которую нашли, когда Ричард был ранен. Он взял ее. Перед самым Рождеством. И никому не сказал ни слова — наш благородный, невозмутимый, хладнокровный герой сам хочет поймать Лаймонда.

Калтер и в самом деле взял перчатку, но унес ее недалеко.

Канитель, которой была украшена перчатка, вероятно, была изготовлена ювелиром, а поскольку Ричард так или иначе собирался в этот день к Пэти Лидделу — забрать миниатюрный портрет своей матери, — то прихватил с собой перчатку и ушел из дому очень рано, чтобы вернуться до того, как Мариотта его хватится.

Пэти еще спал. Ричарду пришлось долго стучать, прежде чем из окна верхнего этажа высунулась голова и Пэти прокричал сонным голосом:

— Ну кто там еще? Ах, это вы, милорд. Я сейчас.

Одетый поверх ночной рубашки в алый халат, Пэти спустился в лавку, протянул Калтеру миниатюру и заломил несоразмеримо огромную плату. Получив ее, он принялся рассматривать перчатку и наконец самодовольно ухмыльнулся.

— Хорошая вещь. Добрая работа. — Он постучал пальцем по сверкающему обшлагу. — Лучшего золота вы не найдете даже в Коломбо.

Лорд Калтер выхватил у него перчатку.

— Вы видели ее раньше? — вскричал Ричард, стараясь сдерживаться.

Пэти был удивлен, но всячески пытался помочь.

— Нет-нет. Этой вещицы я не видал. Конечно нет. Делал ее не я. Но канитель и камушки — мои. Я, может, и не очень грамотный, но уж свои камушки от чужих отличу…

— Кто заказывал ее? — прервал его Ричард.

— Кто? Погодите-ка, сейчас скажу. — Пэти раскрыл гроссбух и, найдя наконец очки, склонился над ним. Он водил пальцем по страницам и наконец остановился. — Ага, вот оно. — Он повернул тетрадь к лорду Калтеру. — Заказано неким Во, перчаточником из Сент-Джонстона, второго октября.

— Где я могу найти этого Во?

Пэти широко раскрыл глаза.

— Вы собираетесь к нему? Ну что ж… — Пэти разровнял на прилавке горстку песка, начертил на ней палочкой карту, несколькими драгоценными камнями обозначил города. — Вот здесь.

Ричард поблагодарил его и вышел, а Пэти, весь дрожа, понесся наверх и снова забрался под одеяло. «И счастливого вам Рождества», — пробормотал он неизвестно кому.

Город Перт, или Сент-Джонстон, находился всего в тридцати милях на северо-восток от Стерлинга. Но поездка туда по заснеженной дороге была не из приятных — к тому же обожаемая, непредсказуемая жена Ричарда рассчитывала, что муж будет сопровождать ее на первом Рождестве при королевском дворе. Но Ричард все же решил ехать.

Лорд Калтер скакал быстро и добрался до Перта к полудню. Проехав через усиленно охраняемые ворота, он перешел на медленную рысь. Он проследовал по Хай-стрит, минуя церкви и часовни Кирк-Гейт, дорогие дома с запущенными садами, построенные в те годы, когда город был столицей и здесь размещался парламент. Когда Ричард добрался до мастерской перчаточника, он обнаружил, что та закрыта.

Ричард Кроуфорд ни разу не перекусил в дороге; он был раздосадован, голоден, и его пробирал озноб. Он привязал кобылу к железному крюку, взял хлыст и принялся стучать во все двери подряд, не пропуская ни единой, начав с левой стороны двора и закончив правой. Когда он завершил свое предприятие, со всех трех сторон показались головы разъяренных обитателей. Он обратился к самому почтенному на вид — пухлому, встрепанному коротышке, который, выслушав его, аккуратно сплюнул на мостовую и ухмыльнулся, продемонстрировав страшные желтые зубы.

— Нету Джеми Во. Не найти вам Джеми в праздники.

— А где же он? — спросил Ричард, обращаясь ко все увеличивающейся аудитории.

Снова показались желтые зубы.

— Даже и не знаю, стоит ли говорить. Джеми Во все равно не работает в праздники.

— Мне не нужно, чтобы он работал! — прокричал Ричард, стараясь, чтобы его голос был хорошо слышен на уровне второго этажа. — Мне только нужно поговорить с ним.

— Да неужели? Ну так не теряйте даром времени, — безмятежно промолвил желтозубый. — Поговорить с Джеми Во в праздники все равно нельзя. Он уже беспробудно пьян, этот Джеми.

— Я его протрезвлю, — мрачно пообещал Ричард. — Скажите мне, где его найти.

— Протрезвите?! — Головы в окнах недоверчиво задвигались. — Теперь он трезвым не будет до двенадцатой ночи. Джеми теперь от бутылки не оторвать.

Последовало короткое молчание. Ричард думал, а желтозубый старик, разглядывая его, размышлял над тем, какая нужда могла привести богато одетого лорда к Джеми. Потом старик заговорил снова, но уже в несколько ином тоне:

— Послушайте-ка, я не говорю, что его совсем нельзя протрезвить. Я говорю, что этого еще никто не пробовал, хотя все знают, что на Рождество от него ничего не добиться. Но я могу сделать вам одно хорошее предложение. Вы, сдается мне, человек рисковый, а за поясом у вас такой хороший кинжал. Вы говорите, что сможете протрезвить Джеми? Ладно, я вам скажу, где он теперь, и ставлю пару перчаток против вашего кинжала за то, что вам его сюда не привести; а если и приведете, то не в том виде, в каком его создал Господь. Так вот, предложение честное, и все тому свидетели. — В конце своей речи он добавил: — А больше вам ни одной души не найти, которая бы указала, где Джеми.

Сложив на груди руки, Ричард уставился на бесхитростного старика. Потом посмотрел на других и понял, что от них вряд ли дождешься помощи. Предложение было смехотворным, и в любое другое время он поставил бы старикашку на место. Но теперь выбирать не приходилось. Он выругался сквозь зубы и согласился:

— Хорошо. Бьемся об заклад. Где он?

Ему пришлось ждать. Старик спустился вниз, бережно вытащил из-за пояса Ричарда кинжал и взял его себе — «так, для порядка». Только после этого лорд получил ответ.

Поглаживая костлявыми пальцами усеянную драгоценностями рукоятку, старикашка сказал:

— Ну да, ну да, я так и знал, что вы настоящий джентльмен. Приведите сюда трезвого Джеми Во — и я отдам ваш кинжал и выставлю вам перчатки, — пообещал старик, благоразумно ретируясь к дверям. — Он у своей сестры в Скиннер-Гейте. Пятый дом справа. Зовут их Мертон. Мертон.

Ричард, улыбнувшись помимо воли, поставил ногу в стремя и сел в седло.

— Мертон из Скиннер-Гейта. Спасибо. А ваше имя, сэр?

— Мое? — Желтозубый хохотнул. — Сразу видно, что вы нездешний. В Сент-Джонстоне все знают Малькольма Во. К вашим услугам, сэр. Отец Джеми и честный, трезвый человек. Удачи вам, сэр. Кинжал у меня будет в целости. Можете мне доверять, сэр.