И перед командующим появилась фигура невысокого худощавого офицера с большими черными глазами и родинкой на щеке.

- Вроде знакомая личность… - произнес Головко.

- Так точно, товарищ командующий, - доложил офицер. - В сорок втором я был младшим политруком и первый раз ходил в десант на Пикшуев. Еще вы провожали нас в бой. Я тогда только пришел на флот по мобилизации мурманского комсомола. Шесть раз в десант ходил. Два раза ранило.

- Вы не замерзнете? - спросил Головко, пристально вглядываясь в лицо старшего лейтенанта.

- Никак нет, мы все в теплом белье и шерстяных носках, - пояснил Звонков и стал расстегивать ватник.

- Верю, верю, не надо доказательств, - откликнулся Головко, и тут же обратился к командиру отряда:

- Помните суворовское правило: быстрота и натиск - душа настоящей войны, и кто испугается, тот побежден. Смотрите, чтоб люди не простудились. Высадить их сухими. А вы, товарищ Звонков, после выполнения задания явитесь ко мне и доложите, как воевали. Желаю успеха! - сказал он и протянул руку.

Звонков пожал руку адмиралу, Николаеву и отчеканил:

- Все будет в порядке!

* * *

В темноте корабли уходили в море, взяв курс к побережью, занятому противником, что на южном берегу залива Малая Волоковая, всего в пятнадцати милях от места посадки. Гитлеровцы нервничали, предчувствуя что-то недоброе. В небо непрерывно взлетали ракеты, освещая всю прибрежную часть. Как только появились катера, вся береговая артиллерия пришла в действие.

Торпедные катера, появившиеся на фланге противника, под огнем вражеских береговых батарей высадили 63-ю бригаду морской пехоты полковника А. М. Крылова, которая захватила плацдарм.

12- я бригада морской пехоты под командованием полковника В. В. Рассохина наносила фронтальный удар по долговременной обороне противника на Муста-Тунтури.

Горный хребет Муста-Тунтури, против которого стояла сейчас бригада, возвышался неприступной гранитной стеной. Даже самый обычный переход через этот хребет был сопряжен с большой опасностью для жизни.

Кроме естественных препятствий, воздвигнутых самой природой, гитлеровцы за три с половиной года построили здесь сложную систему оборонительных сооружений, десятки железобетонных дотов, дзотов, прорубили траншеи, минировали подступы к этим укреплениям, взяли их в плотное кольцо проволочных заграждений.

И в то утро, когда по условному сигналу ударили сотни орудий и десятки тысяч снарядов обрушились на все эти оборонительные рубежи, противник еще надеялся устоять. После полутора часов артиллерийской подготовки, несмотря на поднявшийся ветер и снежную пургу, морская пехота пошла в наступление. Бойцы карабкались по скалам, цеплялись за высокие выступы, подобно альпинистам, поднимались с помощью канатов, крутые пики обходили лощинками, перебегая от одного гранитного уступа к другому. Метр за метром морские пехотинцы отвоевывали эту неприступную крепость. Они обходили противника с тыла, блокировали доты и вели гранатные бои.

Всю ночь на сопках не смолкали артиллерия, минометы, пулеметы, автоматы. К утру 10 октября господствующие высоты были в наших руках. А днем части полковника Рассохина, овладевшие Муста-Тунтури, встретились с десантниками полковника Крылова и теперь наступали совместно, продвигаясь вперед.

В эту пору все политработники находились в полосе наступления. Оттуда на командные пункты устремился поток боевых донесений - лаконичных строк о героизме коммунист Якуба при прорыве на Муста-Тунтури первым ворвался на НП противника и вместе со своими товарищами овладел им; коммунист Клепач, в канун боя принятый в ряды партии, смелым броском достиг амбразуры дота и забросал противника гранатами; он пал смертью героя, обеспечив продвижение батальона бригады морской пехоты; на Муста-Тунтури развевается красный флаг, водруженный командиром роты Сильверстовым…

Такие же сообщения приходили с моря: командир третьего десантного отряда капитан второго ранга В. Н. Алексеев действовал отважно, под огнем противника высадил во фланг противнику морских пехотинцев сухими и поддерживал их огнем.

Все это отливалось в строки листовок, печатавшихся здесь же, на Рыбачьем, и без промедления переправлявшихся на передовую.

А сверху вниз шла информация об изменениях в обстановке, об успехах войск и флота, о преодолении новых и новых рубежей - это было самое лучшее средство еще выше поднять боевой дух наступающих… Генерал Торик, находившийся на главном КП, докладывал Головко и Николаеву поступавшие донесения. Его усилия были направлены на то, чтобы ни на минуту не останавливался этот удивительный конвейер информации снизу вверх и сверху вниз.

Когда оборона врага на перешейке была прорвана и морская пехота углубилась на территорию противника, Головко подумал о том, что гитлеровцы могут разрушить и дотла сжечь порт Лиинахамари и поселок Петсамо. И вот, чтобы не допустить этого, адмирал принял решение высадить десант и как можно быстрее занять этот важнейший порт.

На командный пункт был вызван капитан первого ранга А. В. Кузьмин. Командующий напомнил:

- Торпедным катерам предстоит решающая роль в этой операции.

- Задача посильная, - ответил Кузьмин, - но мы понесем большие потери из-за батареи на мысе Крестовом. Он имел в виду крупнокалиберную вражескую батарею, что находилась на высоком выступе внутри залива, ведущего к порту Лиинахамари, и простреливала весь залив.

- Не беспокойтесь, все предусмотрено, - успокоил его Головко. - Туда посланы люди с задачей захватить батарею и удержать ее хотя бы до тех пор, пока мы не высадим десант в порту.

Командующий флотом имел в виду разведчиков - капитана Ивана Барченко-Емельянова и старшего лейтенанта Виктора Леонова с их лихими парнями.

Где только они не побывали за время войны! Какой только уголок не обшарили в Финляндии и Северной Норвегии! Кажется, знали все дороги, все населенные пункты вдоль побережья, облазили всю вражескую оборону и каждый раз, нередко после тяжелого боя, возвращались домой. Поначалу они не были профессиональными разведчиками. Пришли в разведку в 1941 году, когда морякам предложили сражаться на сухопутье в рядах армии. И вот тогда подводник старшина второй статьи В. Н. Леонов и молодой офицер И. П. Барченко-Емельянов стали разведчиками. В темные, глухие ночи высаживались они с катеров и пробирались во вражеский тыл, а спустя неделю, в назначенное время, катера снимали их иногда вместе с «языками».

Вот почему Головко остановился на этих смелых и проверенных людях. Теперь они командовали небольшими отрядами разведчиков.

Как обычно, ночью тихо подошли катера к вражескому берегу, высадили разведчиков, и они шли по ночам, днем прятались, три ночи шли ориентируясь по компасу и небесным светилам. На третью ночь вышли к мысу Крестовому, и тут завязался бой. Гитлеровцы, быстро спохватившись, подбросили подкрепление. Десант оказался в трудном положении. Его окружали. Боеприпасы и продовольствие подходили к концу. По приказу Головко им сбросили на парашютах все необходимое. Разведчики, пожалуй, впервые попали в такую переделку, и, как ни трудно было отбиваться от наступавших со всех сторон гитлеровцев, они все же вырвались из кольца и в конечном счете сумели обезвредить батарею на мысе Крестовом.

Как только адмирал Головко получил от них донесение, он позвонил Кузьмину:

- Батарея на Крестовом в наших руках. Входные батареи тоже будут подавлены. Готовьтесь сегодня ночью проводить операцию. Все остальное уточним при встрече.

К вечеру командующий флотом приехал на КП Кузьмина, они вместе поспешили на пирс, к непосредственным исполнителям смелого замысла. Адмирал проверил подготовку, дал указания катерникам, поговорил с Александром Шабалиным, который должен был раньше всех прорваться в порт и высадить первый бросок десанта.

- Имейте в виду, - сказал ему Головко, - в этом деле есть известный риск. Но все меры к тому, чтобы обеспечить прорыв, уже приняты. Поэтому я уверен в успехе операции и хочу, чтобы вы тоже не сомневались.