Правка: sdh ([email protected])
Михайловский Н. Г . Только звезды нейтральны… : Художественные и документальные повести / Вступит. статья А. Елкина . - М.: Современник, 1981. - 535 с. // Тираж 200000 экз.
Аннотация издательства: Произведения известного писателя-мариниста Н. Г. Михайловского, собранные в этой книге, представляют своеобразную летопись Северного флота в дни Отечественной войны и в мирные годы, где беллетристические произведения соседствуют с художественно-документальными повествованиями. Читатель встретит здесь рассказы о боевых делах командующего флотом в годы войны адмирала А. Г. Головко, выдающихся североморских подводников Н. Лунина, И. Колышкина, Г. Щедрина и еще многих, чьи имена остались в истории навечно.
СОДЕРЖАНИЕ
Об авторе и его произведениях. Вступление Анатолия Елкина
Этот долгий полярный день. (Страницы из североморского дневника)
Повести о Максимове
Мыс Желания
Всплыть на полюсе!
РАССКАЗЫ О СОВЕТСКИХ ФЛОТОВОДЦАХ
Только звезды нейтральны
Он мерил жизнь особой мерой
Позывные адмирала Трибуца
Рассказы о советских флотоводцах
Только звезды нейтральны…
Кончилась долгая полярная ночь. Рассеивалась тоскливая темнота. Стихал ветер океана, устало облизывая вершины сопок. Потускнела белесая дуга северного сияния, висевшая в небе словно ворота в далекие неведомые миры.
Душенов смотрел в окно. Ничто здесь не напоминало знакомые южные края. Разве думал он, столько лет прослужив начальником штаба Черноморского флота, что придется сняться с якоря и двинуться на край земли. Правда, военный человек должен быть готов ко всему. И все-таки очень уж неожиданно пришел приказ о назначении его командующим Северной флотилией. Казалось бы, повышение должно обрадовать. И еще какое повышение! Но Душенов не радовался. Слишком много сил было отдано Черноморскому флоту. Да и привычка - вторая натура. Графская пристань, исторические памятники, корабли на рейде, каждый камень Севастополя был знаком ему и бесконечно дорог. Все это накрепко вошло в его жизнь, и расстаться с этим было невмоготу.
А жена, к его удивлению, сразу же деловито стала готовиться к отъезду.
- Костя, я постригусь, - заявила она. - Ведь мы едем на Север… Зачем мне такая тяжесть?
Она вынимала шпильки, трясла головой, и роскошные светло-каштановые волосы обнимали ее плечи, спину. Душенов помахал пальцами у носа жены:
- Только посмей!
Она лукаво улыбнулась и не спешила собрать волосы в пучок.
К вечеру второго дня квартиру захламили чемоданы, тюки, коробки.
- А книги, книги еще не упакованы! - восклицала она. - Как же там без книг?
Душенов с грустной улыбкой поглядывал на оживленную, хлопочущую жену.
И Юрка, сын, от радости не ходил, а летал. Начитался Жюля Верна и мечтал следовать по ледяной пустыне к полюсу за капитаном Гаттерасом, доктором Клаубони. Он таинственно шептался о чем-то с мальчиками, что-то такое записывал в школьную тетрадку и обещал, когда приедет на Север, исследовать, выяснить, сообщить «подробности письмом»…
Душенов последний раз затянулся, потом сунул папиросу в выдвижную пепельницу, ввинченную возле окна, и вошел в купе. Жена в пестром халате, в косынке, под которой горой возвышалась прическа, лежала на нижней полке. Юрка в новой пижамной куртке, топорщившейся на нем мешком, сидел у матери в ногах и читал вслух:
«…Шандон и его товарищи напрасно искали удобный для судна проход. Пройдя три мили, они без труда поднялись на ледяную гору высотой около трехсот футов. Взору их предстала безотрадная картина: хаос льдов напоминал развалины какого-то гигантского города с поверженными обелисками, с опрокинутыми башнями и руинами дворцов…»
Не отрывая глаз от книги, сын сказал:
- Папка, садись и слушай!
Жена с готовностью отодвинулась к стенке. Душенов потянулся к термосу с кофе, но жена тут же накрыла ладонью его руку:
- Не надо, Костя. Опять ведь до утра не уснешь. Ладонь у нее была холодная.
- Замерзла? - спросил он, радуясь ее улыбке.
- Нет, мне тепло. Приляг, отдохни.
Душенов расстегнул воротник кителя, и сразу как-то легко стало дышать. Только сейчас понял, что ему мешал тугой воротник. Снял китель, лег на свою полку. Показалось, что полка дрогнула и прогнулась под его грузным телом. Голова коснулась холодной жесткой подушки. Простыня была пропитана запахом хозяйственного мыла. Непривычно. Вспомнилась широкая кровать, приятно пахнущее белье: жена, стирая простыни и наволочки, специально для запаха бросала в бак с кипящим бельем кусочки туалетного мыла.
Душенов закрыл глаза. Под боком у него мерно отстукивали колеса: так-так, так… А на стыках рельс добавлялся еще легкий щелчок.
Юрка читал:
«…Насколько хватало глаз, море всюду было сковано льдом. Внезапно масса льдов, до тех пор неподвижных, раскололась на части и пришла в движение; вскоре айсберги нагрянули со всех сторон, и бриг очутился среди плавучих гор, грозивших его раздавить…»
- Пап, а мы увидим айсберги?
Душенов притворился спящим. Мать сказала:
- Папа уснул, сынок. Читай потише.
«…Управлять кораблем стало настолько трудно, что, у штурвала поставили Гарри, лучшего рулевого. Ледяные горы, казалось, немедленно смыкались за бригом. Они начинали прорываться через этот лабиринт льдов…»
Душенов слушал рассеянно, думая совсем о другом: идея создания на Севере большого флота представлялась мудрой и заманчивой. Но ведь там до последнего времени командовал флотилией Захар, его товарищ. Они вместе учились в академии, дружили семьями. Теперь получалось не совсем удобно: Захар должен уступить место ему, Душенову. Давно поговаривали, будто у Захара дела неважные. Но Душенов не очень-то этому верил. И только когда пришло известие, что Душенову придется принимать флотилию, он понял: не все, что болтали о Захаре, вранье. И первый раз серьезно задумался. «Ах, Захар, Захар!…»
Юрка как будто повысил голос:
«…Вдруг раздался страшный грохот. Водяной смерч хлынул на палубу брига, приподнятого громадной волной. У всех вырвался крик ужаса; между тем Гарри, стоя у руля, держал бриг в нужном направлении, хотя «Форвард» швыряло из стороны в сторону…»
Душенов улыбнулся. Так они часто, жена Леля и Юрка, читают вслух по очереди. Как они похожи друг на друга! Два человека как один, будто частица самого Душенова, неотделимая, родная частица.
Мысли опять переключились на Захара. Как-то они завтра встретятся? Поймет ли его Захар? Не обидится ли?
Он засыпал, и чудились ему огромные ледяные горы, сжимавшие судно капитана Гаттераса. Через пробоины хлынул поток воды. И в этом потоке отчаянно барахтался Захар. Душенов порывался прийти ему на помощь, но не мог сдвинуться с места, будто прирос к палубе.
- Папа! Скоро Мурманск! - услышал он Юркин голос и, открыв глаза, увидел сына в новой вельветовой курточке с острыми складками на рукавах. Леля, смочив ладони, потерла рукава, но складки не распрямлялись.
Душенов сейчас видел жену такой, какой она ему нравилась: свежей, румяной, в голубом халате, с туго заплетенной золотистой косой, небрежно свисавшей через плечо, подобно ожерелью. Она наклонилась к нему, коснулась губами щеки. От нее пахло незнакомыми духами.
- С добрым утром!
- С добрым! - откликнулся он и, лежа сделав несколько резких движений руками, поднялся.
За окном вагона мелькал скупой северный пейзаж. Бесконечные гряды рыжих сопок, тощие низкорослые березки, хилый кустарник. Невольно вспомнилась густая субтропическая зелень Черноморского побережья. Правда, небо здесь было похоже на севастопольское - такое же синее, только более холодного тона, как будто в синеву добавили молока.
