Битое стекло.

Мелкое крошево.

Оно повсюду – искрит в лучах тактических фонарей. Хрустит под подошвами. Словно кто-то ходил тут с ведром битой стеклотары и сыпал горстями.

Перевернутый стол.

Столешница излохмачена автоматной очередью. Скорее всего, не одной. Стол – плохая защита от 5.45. Тот, кто за ним спрятался, наверное, даже не успел этого понять.

Запах. Этот запах.

Запах свежесдохшей собаки.

Что за день-то такой?.. Все не так. С утра все не так…

Кровник понимает, что все ждут его дальнейших указаний. Блестят глазами из-под черных беретов. Раздувают ноздри.

Запах. Этот запах. Заставляет дышать ртом, показывая зубы.

Кровник жестом приказывает группе двигаться вперед, к дальней от них стене этого гигантского подземного куба с бетонными стенами. В лучах фонарей виден пар, вырывающийся из их ртов: система отопления не работает уже несколько часов.

Пугач идет первым номером. Потом Луцик и Саморядов. За ними Кровник и Сахно. Остальные следом.

В этом гулком пространстве, в мечущемся нервном свете их фигуры, упакованные в бронежилеты, выглядят квадратными несгораемыми шкафами. Бронированными сейфами.

Так и есть – шкафы. Амбалы.

Когда Кровник был молодым, его все считали повернутым. Но эти повернутее его раза в три. Из спортзала не выгонишь: таскают железо часами. А выгонишь – будут стоять и часами же метать саперные лопатки в мишень.

Стреляют как роботы. Бац – десятка. Бац – десятка.

Недавно разогревал Пугача перед спаррингом, держал «лапы». Тот гасил с обеих рук так, что Кровник аж покряхтывал. Отсушил предплечья. Когда такое было, чтоб ему отсушили предплечья? Да никогда! Ох, и лоси!.. На руках с ними бороться бесполезно. Уложат на обе. Или сломают. Могут ведь. Луцик на общевойсковых какому-то морпеху сломал правую в прошлом году.

Откуда они такие берутся? Чем их мамка кормила? Или сами жрут что-нибудь? Химию какую-нибудь…

Пугач останавливается.

Все останавливаются. Замирают. Смотрят на большой предмет, лежащий на бетонном полу в перекрестии узких лучей света. Похоже на здоровенную хоккейную шайбу. Это дверь. Стальная круглая дверь в метр толщиной. Вырванная, как страница из тетради. Там, где она была, теперь черный симметричный провал.

Дыра в стене.

Им нужно туда, в эту дыру.

Повинуясь беззвучным командам, ныряют в нее один за другим.

Проникают в длинный коридор: вот оно. Место, где зарождается запах.

Кто-то бросил сюда из-за бронированной двери связку гранат. Криминалисты наверняка назвали бы это «фрагменты тел». Кажется, пятеро – точнее все равно не определишь. Бетон стен иссечен осколками.

И кровь.

Она повсюду.

Будто макнули малярную кисть в коричневую краску и забрызгали ею потолок, стены, пол, дверь.

Эта дверь на месте. Такая же круглая. Стоящая в своих петлях в вертикальном положении. Приоткрытая на пару сантиметров, ровно настолько, что можно различить узкую полоску непроницаемой тьмы за ней. Тускло блестит россыпь разнокалиберных гильз у металлического порога.

Кровник показывает: входим.

Большое гулкое помещение. Раскуроченные пулями серые металлические шкафы с циферблатами и ручками контролеров.

Разделившись, они быстро инспектируют эту большую подземную комнату. Проверяют один из боковых коридоров: кухня, несколько жилых комнат с застеленными кроватями. Пусто. Никого.

Кровник ныряет в следующий коридор, светит себе под ноги: кого-то тащили здесь. Кого-то истекающего кровью.

Сахно и он идут по этому следу, стараясь не наступать на смазанную бурую линию. След обрывается за ближайшим же углом. Человек в сером свитере и мятых коричневых брюках. Лежит ничком у стены, прижав руки к животу. Лысина в обрамлении жидких седых клочков. Мертв.

– Что ищем? – Спрашивает Сахно.

– Найдем, тебе первому скажу. – Отвечает Кровник, приподнимая ствол чуть выше и оборачиваясь на звук шагов: из-за угла выходит Пугачев.

– Товарищ капитан, мы там… – Пугач тыкает большим пальцем за спину. Он шмыгает носом и заканчивает вполголоса:

– В общем, там это…

– Все так плохо? – Спрашивает Кровник уже на ходу.

– Да нет… – Пожимает плечами Пугач. – Как всегда…

Они быстро топают по коридору в обратном направлении, снова оказываются в зале, уставленном раскуроченными серыми шкафами, лавируют между ними и наконец, ныряют в еще один дверной проем.

– Ох ты!.. – Сахно, идущий за ними следом, выругался.

Видимо, охрана отступала, сюда уводя с собой персонал.

Кровник подсознательно отметил хорошо простреливаемый широкий коридор и несколько железобетонных колонн, позволяющих вести огонь из-за укрытия. Тактически все верно. Практически помогло мало. Вернее, совсем не помогло.

Здесь было месиво.

Лупили в упор из «калашей» друг в друга. Били кулаками. Рвали зубами.

Зубы. Эти зубы.

Его передергивает: столько лет, а никак не привыкнешь.

Груда тел.

Оборонявшиеся и нападавшие.

Люди и Нелюди.

Теперь их можно рассмотреть поближе.

Кровник видит, как неосознанно скалятся его бойцы. Сжимают свое оружие так, что побелела кожа под ногтями. Да. Он их понимает. Не каждый день…

День? Днем их не увидишь. Прячутся.

Нелюди.

Какое-то из их спецподразделений.

Черные легкие «броники», черная форма без опознавательных знаков, черные перчатки, черные маски на головах. У некоторых на глазах мощные светофильтры. Одежда их и на одежду-то не похожа в привычном понимании – все какое-то бесшовное, натянутое как чулок. Говорят, в этом они могут минут пять-десять бегать в предрассветной мгле пока солнце не появится над горизонтом…

Ни клочка кожи не видно, все спрятано. Только зубы наружу.

Не зубы – зубья.

Оскаленные в предсмертных гримасах рты.

Не рты – пасти.

Кровник медленно идет, перешагивая через трупы.

Их было раз в пять больше. Устлали своими черными телами весь этот хорошо простреливаемый коридор. Смяли охрану.

Разозлились, видать, по-настоящему: в ярости набросились на оставшихся в живых.

Вырывали кадыки. Откусывали носы и уши. Рвали людей на части.

Сволочи. Нелюди. Злобные взбесившиеся твари.

Кровник до конца не был уверен, что эти упыри вообще способны злиться или беситься. Они просто находятся в этом состоянии круглосуточно. Во всяком случае, он лично никогда не встречал невзбесившегося кровососа.

Кровник внимательно осматривается по сторонам.

Так… Всех перебили… Стали лютовать… Потом, судя по всему, забрали то, за чем приходили, и ушли.

Он смотрит на часы: пора и нам.

– Товарищ капитан! – откуда-то.

Сахно светит фонарем на голос. Из-за дальней колонны появляется один из новеньких, рядовой Рыбалко. Рыба.

– Товарищ капитан, посмотрите тут… – говорит Рыба.

Кровник и Сахно быстро идут к нему.

Еще одна круглая дверь в метр толщиной. Похоже, дверей с другими пропорциями здесь просто не предусмотрено. Единственное ее отличие от предыдущих – отполированная до зеркальной внутренняя поверхность.

И помещение за ней, за этой дверью, тоже зеркальное.

Пол, стены, потолок – все отражает свет их фонарей, многократно дублируясь и усиливая эффект. Они словно внутри капсулы. Внутри колбы термоса.

Здесь по-настоящему светло. Здесь все можно рассмотреть в деталях.

Пожилой мужчина в белом халате, лежащий навзничь. Левая половина лица его словно покрыта розовой гладкой резиной. Голая безволосая половина розового черепа. Вместо левого уха – съежившийся кусочек плоти. Кровник знает, что человек получил сильный ожог. Что он потерял левый глаз. Не сегодня. Двадцать лет назад. Кровник даже знает, как его зовут.

Смерть оставила на его лице странное выражение: он выглядит очень сосредоточенным. Его правая кисть расцарапана и вывернута под неестественным углом. Кровник качает головой – ломали пальцы.