– Простите, господа, вы по какому делу? – сочным рокочущим басом поинтересовался швейцар.
– Главное управление уголовного розыска, – показав удостоверение, уведомил его Гуров.
– Прошу! Вас ждут! – Привратник кивнул и распахнул дверь.
Опера шагнули в вестибюль, роскошно отделанный ценными породами дерева. Они сразу же обратили внимание на двух верзил-охранников. Те недвижимыми монументами стояли по обе стороны этого помещения и безразлично взирали на гостей. Примерно так два избалованных кота смотрели бы на предмет, пусть, может быть, и интересный, но никак не похожий на миску со сметаной.
Полковники открыли еще одну дверь и оказались в просторном холле, похожем на филиал Лувра или Зимнего дворца. Под расписным потолком ярко светило несколько люстр, переливающихся всеми цветами радуги. Стены холла украшали картины, написанные в стиле классической «обнаженки».
Вдоль стен стояли диваны с сафьяновой обивкой. Ради ее сотворения наверняка пришлось расстаться с жизнью и шкурами не одному десятку коз. На них сидели чрезвычайно небедно одетые люди разных возрастов обоего пола. Всего тут насчитывалось около четырех десятков человек. Перед этой публикой, разодетой в наряды от-кутюр, блистающей украшениями, стоившими минимум десятки тысяч долларов, несколько нервозно расхаживал представительный мужчина в смокинге с дымящейся сигарой в руке.
Он умоляюще втолковывал:
– Господа, очень прошу вас проявить понимание и терпение. Надеюсь, это ненадолго. Поймите правильно – имело место крайне неприятное ЧП. Я очень не хотел бы, чтобы на кого-то из здесь присутствующих пали подозрения. Согласитесь, нежелание встретиться с представителями правоохранительных органов может повлечь ненужные кривотолки и сомнения в чьей-то искренности и невиновности. Господа, умоляю, давайте проявим ответственность и выдержку.
По холлу бесшумными тенями ходили несколько человек из обслуги, что явствовало из их ливрей. Они разносили всем желающим фруктовые напитки и минеральную воду, вино, коньяк и сигары.
Операм сразу же бросилось в глаза, что почти все присутствующие выглядели напуганными и растерянными. Несколько дам нервно курили в углу у роскошной пальмы, растущей в большущей емкости, украшенной мозаикой из отблескивающей смальты.
Взгляды большинства дам и господ, скорее всего здешних завсегдатаев, тут же устремились на Гурова и Крячко. Субъект в смокинге последний раз пыхнул сигарой, торопливо отправил ее в напольную пепельницу и направился навстречу операм.
– Вы из главка уголовного розыска? – спросил он с надеждой в голосе.
Этот господин услышал утвердительный ответ, заглянул в развернутые удостоверения и торопливо закивал. Он давал понять, что не имеет и тени сомнения в том, кто именно прибыл в это заведение.
Тип в смокинге чуть откашлялся и перешел на официальный, деловой тон:
– Господа, позвольте представиться – топ-менеджер клуба по интересам «Сады Астарты» Антоновский Евгений Эрастович. Прошу вас пройти в будуар, где вы сами все увидите. Там произошло убийство, для нашего заведения – случай совершенно немыслимый. Клянусь, это не просто слова. Мы существуем уже несколько лет, и у нас за все это время не произошло ни одного самого пустячного скандала. Я ни разу не замечал ни единой, даже мимолетной ссоры. А тут такое!..
– Как я понял из названия, ваше заведение «по интересам» фактически представляет собой свингер-клуб, где супружеские пары участвуют в… – Стас хотел сказать «свальном грехе», но передумал и несколько смягчил формулировку: – В интимных действиях, сопряженных со сменой партнеров. Не так ли?
Это замечание Крячко на топ-менеджера явно подействовало, как вид палки на шкодливого кота.
Антоновский сокрушенно вздохнул, снова закивал в ответ и промямлил:
– Видите ли, господа, это не совсем так. У нас здесь постоянно действующий лекторий, консультативный центр, дискуссионная площадка, несколько различных студий. Но мы не препятствуем персональным устремлениям людей, которые желают чего-то особенного. Новая эпоха, знаете ли, иные веяния, современные нравы. Что поделаешь?.. – Он изобразил некий многозначительный жест. – Люди желают получить те или иные услуги – мы им их предоставляем. Но даже если у кого-то с кем-то и произошло свидание, сопряженное с… реализацией их личных, интимных устремлений, то это вовсе не проституция. Ни в коем случае! Здесь нет платного предоставления сексуальных услуг. Это всего лишь форма развлечения взрослых людей, утомленных семейным однообразием. Их чувства уже притупились. Они хотят встряхнуться, освежиться, ощутить второе дыхание. На Западе это давно уже обыденное явление. Мы же, как и всегда, в роли догоняющих. Прошу сюда! – Он указал на лестницу, устланную ковром, с роскошными перилами, покрытыми позолотой.
– Знаете, я не уверен в том, что в этом плане мы кого-то должны, так сказать, догонять и перегонять, – заявил Гуров. – Кстати, Евгений Эрастович, мы с вами раньше никогда не встречались? Почему-то ваше лицо мне показалось удивительно знакомым.
Антоновский свернул из гостиной второго этажа в один из боковых коридоров, категорично помотал головой, сокрушенно рассмеялся, как бы с сожалением разводя руками.
– Нет-нет, Лев Иванович, с вами мы никогда ранее не встречались, – заверил он. – Разве что, может быть, пересекались где-то чисто случайно. Вы не были в прошлом году на московском биеннале современного искусства «Грезы любви»? Зря!.. Много потеряли. Это было нечто необыкновенное. Именно на таких мероприятиях я и бываю чаще всего. Еще люблю посещать премьеры театрального андеграунда. Пожалуйста, сюда!
– Вы имеете в виду постановки, где от классики остаются рожки да ножки, об искусстве судят по степени оголения актеров и тому, сколь часто они прилюдно занимаются сексом? – осведомился Крячко и иронично прищурился.
– Станислав Васильевич, а что есть искусство? – риторически, с философской глубиной в голосе, вопросил Антоновский, открывая дверь, украшенную, как и все прочие, голубками, амурами и сердцами, пронзенными стрелами. – Предлагаю вашему вниманию ужасную картину, написанную кровью. Это ведь тоже своего рода искусство, только оцениваемое судом присяжных. Прошу! Если что-то потребуется – говорите. Я готов немедленно оказать вам любое необходимое содействие.
Опера прошли следом за ним в богато обставленное помещение, освещенное бра с лампочками, стилизованными под свечи, с кроватью, судя по ее размерам, рассчитанной на пятерых, на которой были хаотично разбросаны постельные принадлежности. На полу помещения сыщики увидели распростертое тело мужчины, уже достигшего того возраста, который принято именовать средним. Одежды на мужчине не было вообще, если не считать темно-синего шелкового плаща-накидки наподобие тех, что носили во времена мушкетерских дуэлей. На голове была надета старинная шляпа-треуголка с «веселым Роджером» на одном из отворотов. Вероятнее всего, он изображал из себя пирата.
Но самое главное, что бросилось в глаза операм в этой картине, – рукоять ножа, вонзенного в левую сторону груди. Они переглянулись и без слов согласились с тем, что такой удар мог нанести только профессионал, не испытывавший ни малейших сомнений, переживаний или волнений. Убийца спокойно подошел к своей жертве, размахнулся и вогнал нож в грудь четко выверенным движением.
Сыщики обратили внимание на выражение безмерного удивления и ужаса, написанное на лице убитого мужчины. Судя по всему, того человека, который пришел за его жизнью, потерпевший увидел лишь в последний миг своего земного бытия. Вероятно, он даже не успел вскрикнуть.
– Та-ак… – обойдя труп со всех сторон, хмуро протянул Гуров. – Каких-либо отпечатков пальцев тут обнаружить не удастся.
– Сто пудов – глухарь! – досадливо констатировал Крячко.
– Рассказывайте, кто это, чем он тут занимался, кто с ним был, – Лев Иванович строго взглянул на Антоновского.
Кивнув в ответ, топ-менеджер сообщил о том, что этот мужчина, Валентин Сивяркин, являлся постоянным членом клуба. Он был помощником федерального министра инноваций и технологий. Антоновский рискнул сообщить об этом Гурову только шепотом и на ухо. В клуб Сивяркин прибыл около восьми вечера со своей женой Юлией. Они поучаствовали в дискуссии по поводу такого вопроса, как преимущества и недостатки жизнеустройства пар чайлд-фри, то бишь придерживающихся бездетности. Чета Сивяркиных являла собой именно такую пару, бездетную не просто так, а идейно.
