Орлов невольно рассмеялся, но тут же строго откашлялся и укоризненно резюмировал:

– Лева, ведь ты же не Стас! Что за клоунада? Так вы едете или нет?

– Ладно уж, таинственный ты наш, поедем, – с оттенком досады пообещал Гуров. – Куда от тебя денешься, липучего и настырного? Кстати, тебе особая признательность от Марии. Она, я вижу, так счастлива, что даже слов не находит, как бы выразить всю полноту своих чувств.

Мария почти сразу же догадалась, что их посиделки накрылись медным тазом. Она и впрямь несколько поскучнела, хотя виду старалась не подавать. Петр рассыпался в извинениях, тем не менее твердо стоял на своем: надо ехать! Он попросил держать его в курсе и звонить в любое время, когда только понадобится.

Положив трубку, Гуров развел руками и заявил:

– Собираемся. На Полтинной, тринадцать, кто-то кого-то грохнул. Явно из граждан, по недоразумению возомнивших себя элитой.

Стас поднялся из-за стола, что-то припоминая, наморщил лоб.

– Полтинная, тринадцать? – переспросил он. – Полтинная… Постой-постой! Что-то знакомое. По-моему, там какой-то гадюшник. То ли закрытый клуб, то ли что-то наподобие этого.

– Ладно, давайте не будем расстраиваться. – Мария уже вполне оправилась от столь неожиданного финала этого застолья, так замечательно начавшегося, и грустно улыбнулась: – С учетом некоторых обстоятельств тот час, который мы вот так здорово провели вместе, – уже подарок судьбы. В конце концов, Петр мог позвонить гораздо раньше. Тогда наше милое мероприятие вообще закончилось бы, даже не начавшись.

– Красивая женщина – это великолепно. Если она еще и мудрая – это просто потрясающе! – Крячко раскланялся и направился в прихожую, декламируя на ходу: – Урыли честного жигана и форшманули пацана, маслина в пузо из «нагана», макитра набок – и хана!

– Стас, это что за дичь? – недоуменно спросила Мария, тоже выйдя в прихожую и с трудом сдерживая смех. – Какая-то криминальная, мягко говоря, поэзия…

Стас встал в позу древнеримского декламатора и объявил:

– Сие есть пародия на бессмертное творение Лермонтова: «Погиб поэт, невольник чести, пал, оклеветанный молвой». Народный пересказ классического произведения. Там имеются еще и такие строки: «Не вынесла душа напряга, гнилых базаров и понтов. Конкретно кипишнул бродяга, попер как трактор… и готов! Готов!.. Не войте по баракам, нишкните и заткните пасть; теперь хоть боком встань, хоть раком, легла ему дурная масть!»

– Ну, Стас! Это просто какое-то литературное хулиганство! – Строева попыталась возмутиться, но вместо этого рассмеялась, осуждающе хлопнула Крячко ладонью по спине и вернулась в залу.

Опера спустились вниз и сразу же увидели перед подъездом дежурную «Ладу Приора» с хорошо им знакомым сержантом Юркой за рулем.

Садясь в салон, Стас вполголоса отметил:

– «Приора»!.. Продолжение киношки наяву.

Гуров ничего на это не ответил, лишь понимающе усмехнулся. Он знал, что для Станислава нет машины лучше его собственного старинного «Мерседеса», с некоторых пор отменно отремонтированного. Юрка включил передачу, и машина тут же помчалась по ночной улице, залитой несколько неестественным светом фонарей.

– Лев Иванович, вопрос позволите? – неожиданно спросил сержант, лихо прорулив через перекресток, на котором замерли два крепко поцеловавшихся иностранца – «Форд» и «Рено».

– Давай. Что там за вопрос?.. – Лев Иванович сдержанно кивнул.

– А вот мы едем на Полтинную, тринадцать, – заговорил Юрка, чему-то непонятно улыбаясь. – Это не около пивбара «Бир Бэр»? Это ж там месяца два назад какого-то торгаша застрелили?

Гуров оглянулся на Стаса. Тот, наморщив лоб, что-то напряженно вспоминал.

– Юра, а на убийство тогда кто выезжал? – уточнил Гуров.

– Так майор Крайний им занимался. Я его туда возил. В общем, куда и по каким делам тот мужик приехал, я так и не понял. Да и майор, по-моему, не слишком въехал. Короче, тот тип остановился между пивбаром и каким-то старинным домом. Там фирма, что ли, какая-то?.. Стал выходить из своей тачки, и тут к нему на хорошем гоночном байке подскочил какой-то крутяк, в упор выпустил в него несколько пуль и тут же смылся. Никто сразу ничего и понять не смог.

– Что-то я про этот случай ничего не помню, – откликнулся Крячко, недоуменно пожимая плечами.

– Я как будто что-то такое слышал, но только мельком. – Лев Иванович потер лоб и тут же хлопнул ладонью по коленке: – А-а! Вспомнил! Это произошло-то как раз тогда, когда мы занимались исчезновением Тома Хантли, он же герцог Урриморский. А на тот момент мы летали на Алтай. У нас и потом хватало суматохи через край. Когда вернулись в Москву, мы еще и провожали этого англичанина. Вот поэтому та история и прошла мимо нас, в памяти толком не отложилась. Вспомни, недели три назад на планерке Андрюхе Крайнему таких шишек отсыпали за глухаря, кисло не показалось! Он же прояснить в том деле так ничего и не смог, все зависло и зачахло.

– А-а, вон ты о чем, – Стас категорично махнул рукой. – Там – да, вообще дохлое дело. Абсолютно никаких зацепок. Сработал профессионал высокого класса. Видимо, подготовку прошел на уровне спецназа ГРУ.

– Вот уже и зацепка, – с иронией проговорил Гуров. – Только пусть это останется в секрете. Разве что Крайнему втихаря такую подсказку сделать. А объявим об этом вслух – на нас же хомут и повесят. Тогда придется перейти на круглосуточный режим работы.

Улица Полтинная представляла собой мешанину старых каменных особняков купеческого фасона и современного модернового новостроя. Из-за этого ряды домов, идущих по обеим ее сторонам, напоминали чьи-то челюсти, где наполовину стертые пеньки чередовались с хорошо сохранившимися клыками и резцами.

Подрулив к парковке, Юрка с хохмаческой торжественностью объявил:

– Прошу обратить внимание! Слева – пивбар «Бир Бэр», а справа – тот самый дом номер тринадцать.

Сыщики вышли из машины и огляделись. Пивбар, функционировавший почти круглосуточно, прилепился боком к высотке из стекла и алюминия. В это время заведение было безлюдным. Впрочем, в тени разросшихся туй были заметны силуэты тех, кто, скорее всего, недобрал в стенах бара и теперь уже на улице восполнял недополученные градусы.

Метрах в тридцати справа виднелся освещенный фасад старинной двухэтажки с лепниной и фигурной кирпичной кладкой, с выступающими из стены полуколоннами и пристроенным просторным вестибюлем. К нему вела широкая каменная лестница с перилами, на которых в самом низу возлежали два каменных льва.

Здание уходило далеко в глубину двора. Часть его окон, зашторенных чем-то голубым, светилась изнутри, остальные были непроницаемо черны. Перед фасадом здания на газонах между туями и кипарисами лежали огромные каменные глыбы, красноватые и светло-зеленые, угловатые и гладко обкатанные.

– Смотри-ка, какие интересные эрратические валуны! – заметил Гуров, на ходу кивнув в их сторону.

– Эротические?! – переспросил Станислав, ошарашенно захлопав глазами.

Лев Иванович иронично улыбнулся:

– Ай-ай-ай! – Он укоризненно вздохнул и пояснил: – Стас, не эротические, а эрратические, то есть принесенные ледником. Да, лишний раз убеждаюсь, насколько права поговорка, гласящая, что голодной куме – одно на уме.

– Вот зараза! – возмущенно, хотя и вполголоса парировал Крячко. – Спецом же впихнул это словцо, чтобы иметь возможность поприкалываться. Небось специально его нашел и выучил, всезнайка ты наш! Что, скажешь, я не прав?

– Отчасти, – согласился Лев Иванович. – Это нам еще на уроках наша географичка рассказывала. Где-то в памяти застряло, а тут вдруг вспомнилось. Ну а насчет прикола ты прав полностью. Причем, согласись, он вполне удался.

Поднявшись на крыльцо, они увидели солидного бородатого швейцара с плечами штангиста, кандидата, а то и мастера спорта. Привратнику на вид было около сорока. Бороду, скорее всего, он отпустил лишь для того, чтобы соответствовать своему высокому статусу. Швейцар недвижимо стоял у резной остекленной двери старинного фасона. Рядом с ней на стене вестибюля висела табличка, извещавшая, что здесь находится консалтинговая фирма «Ноу-Хау-Вест».